Командир. Трилогия - Чупин Олег

   После получения сообщения о взятии форта, 'Паллада' направилась в бухту Пуэрто-Плата, буксируя за кормой, семь больших трофейных каноэ и пару своих шлюпок, предназначенных для высадки морпехов-абордажников на карраку и оба галеона. На рассвете 21 ноября 'Паллада' вошла в гавань обреченного городка. Но впереди рейдера опережая его на двадцать минут хода, в бухту проникли под прикрытием поднявшегося над водой тумана каноэ со шлюпками, с тремя полусотнями морпехов возглавляемые Батовым, Монаховым и Ляховым. К каждой полусотне был прикреплен десяток гидродиверсантов. Перед морпехами поставили задачу, взять на абордаж галеоны и карраку. Атаковать стоящие на якорях суда решили из воды, со шлюпок с каноэ.

   На подходе к карраке с пары каноэ и одной шлюпки скользнули в воду десяток спецназовцев, одетых в шерстяные вязаные свитера и штаны серого цвета, взятые в Холмогорах, подобные одевали поморы в плаваниях, да и на берегу нашивали. Правда свитер и штаны несколько поменяли свою форму, стали более плотной вязки и более обтягивающие фигуру и обзавелись однотонной шапочкой из того же материала. На вооружении имели пару малых арбалетов уральской выделки, у каждого кинжал, кистень, метательные ножи. Кроме описанного железа, каждый нес на себе по паре ножных и ручных 'кошек' - шипов. Представлявшие из себя металлические пластины с шипами, прикрепляемые к коленям и кистям рук, некий сплав 'приблуд' из арсенала ниндзей и электромонтерских 'кошек'. Подобное произошло и при подходе к остальным двум кораблям. Так же с каноэ и шлюпки скользнули в воду серые тени. Бесшумно подплыли к обреченным судам. Разошлись по бортам, из воды раздались щелчки, и те из вахтенных, кто не манкировали вахтенной службой и проявили сильное любопытство, получили в голову свой пропуск в иной мир. В это время другие находящиеся в воде пловцы, используя 'кошки', быстро поднялись на борт корабля, и пошла работа.

   Первым был захвачен без стрельбы и практически без шума большой торговый галеон. Хотя экипаж и находился на борту в полном составе, на утро судно готовилось по первому сигналу выйти из гавани, да и была команда не такой уж и большой, торговля прежде всего прибыль и экономия на расходах. В том числе и на заработке членов экипажа. Находящие на судне вахтенные откровенно проспали атаку пловцов из воды. Да и винить их сильно уже было нельзя. В мирное время, в спокойной бухте, ни каких кораблей или просто лодок не видно и не слышно. Вот и прошляпили боевых пловцов, тем более о таком способе абордажа они и не слыхивали. А после появления на палубе пловцов, оказывать сопротивления было уже поздно, да и некому. Броски метательных ножей не дали проснутся спящим вахтенным. Все вахтенные, получив в тела по несколько сантиметров остро заточенной стали, решили не обращать внимание на появления чужих на палубе вверенного им судна. Появлении пары каноэ и шлюпки с морской пехотой, поставило окончательную точку в судьбе галиона. Бесшумно причалив к обоим бортам сразу, используя, обмотанные тряпками металлические кошки, морпехи в мгновенье ока взлетели на борт галеона. После чего началась резня спящих моряков. Время на зачистку галеона ушло не много, минут пятнадцать-двадцать, все-таки все спят компактно и практически в одном месте. Радиодоклад о захвате галеона ушел на 'Палладу'. Минут через десять оба каноэ шлюпка отчалили от захваченного корабля и направились к пирсу. На взятом, на абордаж судне для его охраны и обороны остался десяток 'моржей'.

   Второй пала каррака. На торговом корабле экипаж был не большой, менее сорока человек, тоже оптимизация расходов и снижение себестоимости перевозок. Судно зашло в гавань вечером 20 числа, и даже еще не успело разгрузиться, да и основанная часть груз не предназначался для данного порта. Большая часть экипажа сразу сошла на берег, уж очень тяжелый выдался переход. И вахтенные если и не спали откровенно, то дремали. Из трех вахтенных более менее успешно боролся с дремотой только один. Который, открыв глазу, увидел серый призрак, перелетевший через борт. Осмыслить увиденное он не успел. Призрак махнул лапой и левый висок матроса пронзила сильнейшая боль, после чего наступила темнота и покой. Гидродиверсант дернул правую руку, одновременно стряхивая с наладонного шипа труп, а левой рукой подхватил обмякшее тело и бережно опустил его на палубу. Поднявшиеся на борт корабля боевые пловцы, ножами и арбалетными болтами сняли остальных дремлющих вахтенных. Блокировали офицерские каюты и кубрик экипажа. Сбросили за борт штормтрап, по которому на борт карраки поднялась полусотня гидросолдат, подошедших на шлюпке и двух каноэ. Остальная зачистка судна было делом техники, которая закончилась через десять минут после её начала. Последовал доклад, об очистке карраки. И опять оставив на карраке для её обороны десять 'моржей', шлюпка и каноэ с морскими пехотинцами взяли курс на пирс и пришвартованные к нему суда.

   Третьим был захвачен галеон военный флота, вахтенные которого не спали, но тоже не сильно старались в несении службы. Лишь изредка поглядывая за борт. Вот один из таких бдительных уставников и пал первым в этом сражении. Арбалетный болт, войдя в правую глазнице, на выходе вынес затылок глазастому стражу палубы, который, не издав ни звука, откачнулся от удара болта назад и тихо осел на палубу. Затем через борта перетекли десяток серых призраков и тишина, лишь изредка нарушаемая тихим, на гране слышимости щелчком, ударом, когда чмокающим, когда глухи, чего то о преграду, сипом или тихим вскриком. После чего слышался шум от падающего на палубу мешка с каким-то тяжелым, но достаточно пластичным, мягким содержанием. Покончив с вахтой, во главе с очередным дежурным офицером, десяток серых теней бросился к выходам из кубриков экипажа, офицерским каютам, на орудийные палубы ближе к крюйт-камере. За ними поднялась на борт корабля, подошедшая на тройке каноэ, полусотня абордажников и присоединилась к зачистке испанца. В течение пятнадцати минут основное сопротивление было сломлено, остались только десятка два испанцев, укрепившихся в солдатском кубрики. Батов, лично возглавлявший захват самого сильного судна, доложил Черному на рейдер о сложившейся ситуации и своем принятом решении. Оставив десяток гидросолдат и десяток серых учеников Лазарева, остальные морпехи на двух каноэ отвалив от борта галеона, направилась к середине пирса, где находились две каравеллы.

   Пока на палубе испанца шла абордажная схватка, на рейд не поднимая паруса, тихо постукивая дизелями вошла 'Паллада', направившая к центру пирса, где она могла на моторах пристать. Через тридцать минут, после ухода Батова, последний очаг сопротивления на военном галеоне был подавлен. Для этого пришлось часть их них элементарно расстрелять из пистолей и поднятых с каноэ пищалей. Предварительно забросив в кубрик парочку дымовых гранат, сварганенных Ивлевым-младшим буквально на колене перед выходом в этот набег. К этому времени поднятая стрельба уже ни кого не могла демаскировать, на пирсе, пришвартованных к нему судах, уже кипел бой, с применением огнестрельного оружия. Оставшихся в живых пятерых матросов и восемнадцать солдат, пленили, связали и заперли в нижнем трюме. Традиционно оставшийся на галеоне десяток Лазаревских 'птенцов' взяли под охрану и оборону приз, а десяток морских солдат, на каноэ, полетели на воссоединение со своими боевыми товарищами. В это время 'Паллада' уже подошла к борту четырнадцати пушечной каравеллы и взяла её на абордаж силами палубной команды, боевых холопов и десятка запорожских казаков, благо на борту судна с трудом нашлось пяток матросов, остальной экипаж весело проводил время на берегу. Десантники, под командованием Слепцова неудержимым потоком хлынули на палубу обреченного суда, большая их часть, на едином дыхании перескочив палубу каравеллы, бросились по пирсу к бортам стоящим с право двухмачтовой и одномачтовой баркам. Не задерживаясь на пирсе ни одного лишнего мгновения, пошли на абордаж этих судов. На полный захват трех кораблей ушло минут двадцать-двадцать пять. Команды отсутствовали и на этих судах. После чего, не задерживаясь на палубах захваченных судов, холопы бросились на берег. Стоящие слева от каравелл две крайних одномачтовые барки были атакованы каноэ под командованием Ляхова, одновременно с атакой 'Паллады' четырнадцати пушечной каравеллы, стоявшая рядом с ней девяти орудийная каравелла, в это же время, была захвачена батовцами. Которые после захвата судна, оставив его на попечение десятка бойцов, пошли налево, навстречу ляховцев, захватывая по пути притулившиеся у пирса барки. Три крайних со стороны форта одномачтовых барки зачистила полусотня Монахова, навстречу которой двигались воины под руководством Слепцова.

   Оставив для обороны рейдера, пирса и захваченных призов всю палубную команду и канониров, морпехи с боевыми холопами и казаками, без промедления бросились на захват построенных около берега портовых складов. Остающиеся на обороне, споро собрали на захваченных судах все мушкеты, пистоли и зарядив их, разложили вдоль бортов захваченных кораблей. На этих же судах с бортов, обращенных к гавани, переместили на противоположный борт пушки, зарядили их картечью и навели на наиболее удобные для атаки направления. В течение пятидесяти минут, с момента начала атаки на каравеллы и барки, дальняя от форта, половина городка была захвачена ушкуйниками. Решение алькальда местной кабильдо Пуэрто-Плата в некотором роде оказалось неожиданным. Вместо того чтобы оборонят сам город или попытаться отбить свои корабли и захватить корабль напавших, испанцы, накопившись под прикрытием крайних домов в количестве более пяти сотен мужчин, бросились к форту. Явно надеясь, что форт находится в их руках. Расстояния в двести семьдесят метров, которое разделяло форт и крайние дома поселения, преодолели не все испанца. Так как когда до форта осталось около ста метров, на них со стен форта понеслась картечь, выпущенная из трофейных пушек. Четыре залпа, по три орудия, пробивали просеки в рядах испанцев. После того как пушки прекратили огонь, послышалась очень частая стрельба из мушкетов. До ворот форта добралось не более двух третей испанцев, среди которых были не только солдаты, одетые в кирасы и шлемы, но бездоспешные моряки и ополченцы-горожане. По накопившимся у ворот испанцам, которые они пытались, вырубит мечами и топорами, со стен дали фланирующий картечный залп три трех фунтовые пушки, изначально прикрывающих стены форта с суши. После чего на испанцев обрушился буквально град начиненных черным порохом ручные бомбы, изрядный запас которых обнаружили в форте 'моржи'. Картечь из пушек практически выкосила не менее трети находившихся у ворот испанцев. И хотя взрывы ручных бомб наносили незначительные потери, примерно один раненный или убитый на одну взорванную бомбу, гром, огонь и дым, издаваемые при их взрывах пугали и дезориентировали, это и так не очень организованное 'войско'. Когда к взрывам ручных бомб присоединились выстрелы из пистолей, мушкетов и кроткие очереди из 'Калашникова', нервы испанцев не выдержали, и они бросились назад, откуда пришли. В спину отступающих продолжали звучать пистолетные и мушкетные выстрелы и завершающую точку, превратившее отступление противника в бегство, поставили орудийные картечные залпы, прорубившие в рядах отступающих кровавые дорожки. Бегство превратилось в панику, как только испанцы приблизились метров на двадцать к крайним домам городка, где их встретил стройный залп из пищалей и 'сакмарочек'. После которого, оставшихся в живых испанцев, встретили одетые в морские доспехи, ерихонки и вооруженные бердышами полсотни морпехов Монахова. Которые после установления полного контроля над пирсом и барками, пошли на помощь Лазареву, атакуемого испанцами. Заняв линию крайних от форта домов, Монахов собирался провести контратаку в тыл испанцам. Но жизнь распорядилась по-своему и испанцы сами набежали на залп пищалей. Из-под бердышей морских пехотинцев, пользуясь дымом от выстрелов как прикрытием, сумело уйти не более трех десятков защитников. Практически тут же напоровшихся на боевых холопов Петина. После чего, какого либо сильного организованного сопротивления не было, тем более удар в тыл испанцев сотни Петина, окончательно сломили у защитников способность к какому либо сопротивлению. Оставшиеся в оцеплении три десятка ратников, под командованием десятников, с трудом справлялись с потоком беженцев, хлынувших из Пуэрто-Плата. К полудню был установлен полный контроль над городком, из которого в течение недели собиралась и вывозилась добыча в Порт-Росс. Опять в первую очередь вывозился на барках захваченный скот, которые использовали, предварительно перегрузив весь их груз на другие суда. За исключением одной двухмачтовой барки, груженой продуктами. Сразу были выделены тридцать негров, из вновь захваченных, на разборку каменных зданий поселения и форта на камень. Для надзора за ними и их охрану были выделено десять боевых холопов. Как ни странно, но безвозвратных потер, среди ушкуйников не было, как и при штурме Ла Исабела.