Реверс (СИ) - Литвин Светла

Например, внезапность начала наших отношений, когда знаков внимания до этого не было, нежелание Антона говорить о себе и своей жизни до меня, я много чего о нём не знаю, но это не недоверие.

— Почему тогда не сказала, что беременна? — он повторил свой вопрос на который я так и не дала ответа.

— Я сегодня как раз хотела.

— Хотела она. — процедил Антон сквозь зубы. — Понимаешь, что я мог отрезать просто? Я неделю ждал, чего только не думал. — ворчал он раздражённо, и его недовольство отражалось в манере езды.

Он начинал хамить, подрезать, игнорировать разметку и светофоры со знаками.

— Я хотела убедиться, что всё хорошо, на таблетках же. — промямлила, оправдываясь.

— Да, я видел на твоём компе те заказные статейки. — хмыкнул Антон и взволнованно спросил, — Всё хорошо с ним? — растерянно и нахмурившись, он кивнул в сторону моего живота.

— Да вроде. Я же говорю, в пятницу надо… — не смогла договорить, Алиев, вспылив, перебил.

— Какая в жопу пятница Мерзлякова?! — повышая голос осекся и уже более спокойно добавил; — Сегодня же все анализы и ультразвук ещё.

— Сегодня нельзя, утром натощак. — хохотнув, резонно заметила.

— Эт…ты…чего смешного?! — запинаясь и бросая в мою сторону многозначительные взгляды спросил Антон.

— Ничего. — пожала плечами с улыбкой от уха до уха, умиляясь выбитым из колеи Антоном.

В кабинете хирурга долго не могли остановить кровь. Медсестра долго крутилась над моим пальцем, то заливая перекисью, то присыпая каким-то непонятным мне порошком. С пальцем оказалось всё хреново, это мне, будучи в шоковом состоянии, показалось, что я слегка полоснула ножом по коже, на самом же деле рассекла до самой косточки. Хирург, высокий бородатый мужик сопел в маску, долго изучая порез под разными углами.

— Рассечение красивое, сейчас обезболим и зашьём. Чем это вы так? — спросил врач, но Антон не дал ответить, перебив меня встречным вопросом хирургу.

— Чем обезболим? Она беременная ей нельзя. — вставил Антон.

— Хм. Тогда шить не будем просто заклеим, это терпимо, но вы ей руку подержите. — угрожающе попросил хирург.

— Окей. — согласился Антон, бросив на меня соболезнующий взгляд.

Он сел со мной рядом на кушетку и положил свою руку поверх моей раненной на запястье, заранее крепко придавив к столику для обработки. Холод металла пробрался сквозь свитер, и я поёжилась, удивляясь, зачем так сильно держать меня?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Язык под зубы не суй. Прикусишь. — предупредил хирург и раньше, чем я сообразила смысл сказанного залил палец массой, напоминающей секундный клей.

— А-а-а! — только и смогла выдавить я, офигев от пронзающей палец боли.

Этот сраный клей словно тысяча раскалённых иголок воткнулась одновременно в мою рану на пальце. Из глаз хлынули слёзы, я хотела вырвать руку, но Антон крепко держал, а хирург пытался соединить края раны ровно.

— Держим-держим. — бубнил он, выжидая время, — Всё! — рявкнул он и Антон меня отпустил, тогда я отскочила к стенке, готовая бежать прочь из этой пыточной.

Кисть руки, получившая невероятную порцию боли, висела безвольной тряпочкой. Палец, покрытый желтоватой плёнкой, немного опух, я уже знала, что завтра он посинеет.

— Вы уверенны что от обезболивающего вреда больше, чем от такой боли? — возмутилась, волком глядя на довольного своей работой врача.

— Так вы бы сейчас двойную порцию вреда получили, а то и тройную. Обезболивающее не всегда хорошо действует и вам было бы больно всё равно. — резонно заметил хирург.

— А тройной какой? — подойдя ко мне и обнимая, поинтересовался Антон.

— О! Шрам. Как бы идеально я вам палец ни зашил, шрам от склеивания будет тонкий и едва заметный, а если крем специальный будете использовать и вовсе следа не останется. — убедительно ответил врач.

По дороге домой Антон предлагал купить такой крем, но я отказалась. Не хотела, чтобы напоминание о том, что всегда нужно говорить всё сразу исчезло, ведь кому-то это может стоить жизни. Была неуверенна, что позвонила бы Антону не получив отрезвление порезом.

— Мы поженимся. — чётко произнёс Антон после длительного молчания, не глядя на меня, нервничая при этом, даже не верилось, что это Алиев.

Я промолчала и не подала вида, но внутри всё трепетало от мысли, что всё же стану Алиевой, а не Мерзляковой. Только вот Антон ждал от меня более честной реакции на своё заявление.

— Я так понимаю, твоё молчание — это знак согласия? — уточнил он, и ни его напряжение, ни волнение не скрылись от меня.

— Прости. — я смотрела на ровный профиль Алиева, сдерживая улыбку изо всех сил, — Согласия на что? Ты меня ни о чём ни спрашивал. — он ведь утвердительно сказал, что поженимся, а не просил моей нашинкованной руки и до дурноты быстро колотящегося сердечка.

— Я потом, как положено. — отрезал он сухо, и по-прежнему не глядя на меня, а мы как раз заехали во двор, я уже подумала об ужине, что его нужно доготовить, — Бля! Про тачку забыл. — ну всё не слава богу у нас.

— Надо её в сервис везти да? — спросила с грустью, расставаться сейчас с Антоном мне было сложно.

Я не хотела вновь оставаться одна и оставлять Антона, а ещё погружаться в переживание сегодняшнего вечера не было желания.

— Да нет. Нет. Я сейчас Игорю позвоню, попрошу его. Он разберётся, ты пока домой иди. — Алиев припарковал машину и потянулся ко мне чтобы поцеловать.

От его пальцев, зарывающихся в волосы по затылку, прошла волна жара, тело отзывалось приятным ощущением желания. Не вовремя, наверное, но возбуждённая нервная система, кажется, без меня нашла выход, как успокоиться. С наслаждением отвечала на этот поцелуй и после всего пережитого он был почти как первый. Такой же сладкий и волнительный, безудержный. Чёрт знает чем бы закончился, если бы Антон не осадил.

— Тормозни детка. — попросил усмехнувшись, и убрав руку из волос, погладив большим пальцем скулу, провёл по губам, — Моя…

Бархатный шёпот с раскрасневшихся губ окутал любовью. В чувствах Антона я не сомневалась, как и в своих. Веря в то, что это навсегда, даже если он разлюбит когда-нибудь и уйдёт это чувство останется во мне навсегда.

— Я пойду домой. — так приятно было это говорить, — Мультик или кино посмотрим? — спросила, выходя из машины и Антон неуверенно кивнул.

Я всеми силами старалась оградиться от нашего расставания и всей этой нелепой случайности, недопонимания, но вот у Алиева плохо получалось. Он в принципе не выносил ошибок и провалов, никогда не давал никому вторых шансов считая их отличным поводом накосячить. В работе это было стимулом, все всё делали идеально с первого раза, зная, что второго не будет, но сейчас у нас не вышло в отношениях, а тут нельзя просто уволить.

Антон остался в машине, и я понимала, что домой он поднимется ни скоро, сама же зашла в квартиру и отправилась сразу на кухню.

Повсюду была кровь, на полу от стола до прихожей шла целая дорожка багряных капель. Я одной рукой принялась всё это убирать, параллельно думая про ужин. Понимая, что с одной рукой я толком не смогу приготовить хоть что-то, да и аппетита особого не было, дошла до плаща и выудив из кармана телефон позвонила в единственную забитую в контакты доставку.

Выручила забавная позиция в меню для тех, кто не хочет выбирать «Что-нибудь, но только не дефлопе». Заказала две порции этого что-нибудь и продолжила убирать уже со стола. Когда Антон вернулся у меня уже царил порядок, и я, умиротворённая, сидя на стуле, ждала звонка доставки. Сама от себя не ожидала, что так быстро успокоюсь и отпустит.

— Мерзлякова! Ты мне эти штучки брось! Тебе кто разрешил тряпкой махать? — выглянув из прихожей, возмутился Антон, расстёгивая рубашку, что тоже испачкалась в процессе спасения моего пальца.