Человек, который съел машину: Книга о том, как стать писателем - Натали Голдберг

К писательству нужно подходить в том же ключе. Тогда подробности перестанут быть для нас отдельными материальными объектами, которые существуют сами по себе, и станут отражением всего, что есть вокруг. Роси Катагири сказал: «В каждой чашке чая огромная глубина». Когда мы пишем о чашке, о холмах, о небе или о заколке для волос, мы обязаны проявить к ним максимум внимания и проникнуть в самую их сердцевину. И тогда прыжки, о которых говорит поэзия, происходят совершенно естественно, потому что мы осознаем взаимосвязь всех вещей. Мы можем писать и прозу, не беспокоясь о переходах от абзаца к абзацу, о которых нам так много говорили в старших классах. Это будет происходить так же естественно, потому что мы будем в плотном контакте с грандиозностью момента.

Беседа – это учебная площадка

Встретьтесь с добрым другом и поделитесь с ним историями. Расскажите о том, как вам гадали по руке в Альбукерке, как вы вместе с подругой по имени Сассафрас медитировали в курятнике в Арройо Секо, о том, как ваша мать каждое утро ест на завтрак тосты с творогом.

Рассказывая что-либо друзьям, вы хотите, чтобы они слушали вас, а потому добавляете в свои истории красок. Вы можете что-то преувеличить и даже немножко приврать. И вашим друзьям совершенно неважно, было ли тогда, десять лет назад, все именно так; ваш рассказ происходит сейчас – и они поглощены им. Однажды мой друг-писатель попросил меня за обедом: «Расскажи мне самый лучший слух, который слышала за последний месяц. А если не вспомнишь ничего подходящего – просто придумай». Грейс Пейли, автор коротких рассказов из Нью-Йорка, как-то сказала: «Писатель должен ловить слухи и передавать их дальше. Именно так все рассказчики узнают о жизни».

Разговаривать – это здорово. Не стесняйтесь этого. Разговор – это учебная площадка писателя. Разговаривая, мы учимся общаться – узнаем, что вызывает у людей интерес, а что – скуку. Я смеюсь вместе со своими друзьями и говорю им: «Мы вовсе не распоследние сплетники – мы просто пытаемся понять жизнь». И это правда. Мы должны учиться разговаривать – без осуждения, алчности и зависти, но с сочувствием, искренним интересом и удивлением.

Помню, как мы с подругой после концерта забрались в «Нью Френч Бар» в центре Миннеаполиса, и я рассказывала ей, как стала буддисткой. Она слушала настолько внимательно, что история, которую я рассказывала множество раз, засверкала новыми гранями. Я помню, как отражался свет от бокалов с вином, каким был на вкус мой шоколадный мусс… И тогда я поняла, что должна записать эту историю – это был замечательный материал.

Через беседу писатели помогают друг другу нащупывать новые направления. «Слушай, это же здорово! Ты написал об этом?» «Смотри, какая замечательная строчка: "Я прожил здесь шесть лет и не помню ничего, совсем ничего". Запиши ее и начни с нее стихотворение». Однажды я вернулась домой из Бостона и мимоходом сказала подруге: «О, он сходит по ней с ума». Подруга в тот момент писала мистический роман и была совершенно погружена в эту работу. «Почему ты решила, что он сходит с ума? – спросила она меня. – В чем именно это проявляется?» Я расхохоталась. Ни в коем случае не произносите общие фразы в присутствии писателя – он тут же попросит вас не только «рассказать», но и «показать» все в подробностях.

Другая подруга рассказывала мне о своем отце, который внезапно ушел из семьи, когда ей было двенадцать, а потом якобы стал новообращенным христианином и присвоил церковные деньги в трех штатах. Это была ее личная трагедия. Я сказала ей, что это великолепная история. У нее посветлело лицо: она поняла, что может превратить свою жизнь, свою трагедию в нечто иное – в материал для текста.

Разговоры служат своего рода разминкой перед основной игрой – теми часами, которые вы проводите наедине с ручкой и бумагой. Составьте список всех историй, которые вы не раз пересказывали людям. Вам еще много о чем предстоит написать.

Писательство как коллективное занятие

Один мой ученик пожаловался: «Я так много читаю Хемингуэя, что, боюсь, начинаю быть на него похожим. Я просто подражаю ему, у меня нет собственного голоса». На самом деле это не так уж и плохо. Гораздо лучше быть похожим на Хемингуэя, чем на тетушку Бетюн, которая считает, что лучшие в мире стихи печатаются на поздравительных открытках.

Мы все боимся, что копируем кого-то, что у нас нет собственного стиля. Не переживайте. Писательство – это коллективная деятельность. Вопреки расхожему мнению, писатель – это не одинокий Прометей на горе, охваченной огнем. Считать себя единственным носителем совершенно оригинальных мыслей – крайняя самонадеянность. На самом деле мы стоим на плечах всех писателей, творивших до нас. Мы живем в настоящем, со всей историей, идеями и газированными напитками своего времени. И все это смешивается в коктейле наших текстов.

Писатели – замечательные любовники. Они влюбляются в других писателей. Именно так они учатся писать. Они берут писателя, прочитывают все, что тот написал, потом перечитывают – снова и снова, пока не поймут все его (или ее) движения, паузы и взгляды. Это и значит быть любовником: выйти за пределы себя, почувствовать себя в чьей-то шкуре. Ваша способность любить чужие произведения – знак того, что в вас проснулись эти способности. Нет, вы не превращаетесь в чью-то копию – вы просто сами становитесь больше. Те части чужих текстов, которые близки и понятны вам, станут частью вас, и вы будете использовать какие-то приемы оттуда в своем творчестве. Причем это не будет искусственным процессом. Хорошие любовники понимают, что они – это то, что они любят. Именно это произошло с Алленом Гинзбергом, когда он захотел писать так, чтобы Джек Керуак понял его: «…влюбившись в Керуака, он обнаружил, что стал Керуаком: любовь знает, что это такое»{9}. Когда вы читаете «Зеленые холмы Африки», вы – Эрнест Хемингуэй, а потом вы – Джейн Остин, разглядывающая женщин времен Регентства, Гертруда Стайн, творящая в своем стиле словесного кубизма, Ларри Макмертри, шагающий в бильярдную по улицам пыльного техасского городка…

Писательство – это не просто написание текстов. Это еще и ваши отношения с другими писателями. И ни в коем случае не завидуйте им, особенно втайне. Это худшая разновидность зависти. Если кто-то пишет что-то великое, мир становится понятнее для всех нас. Не относитесь к писателям как к «другим», отличным от вас: «Они хороши, а я нет». Не надо создавать такое противопоставление: вам будет гораздо сложнее стать хорошим. Конечно же, верно и обратное. Если вы говорите: «Я великий писатель, а они нет», – то впадаете в грех гордыни и утрачиваете способность расти как творец и слышать справедливую критику своих работ. Все просто: «Они хороши, и я тоже хорош». Такое утверждение дает вам широкий простор. «Они занимались этим дольше меня, а теперь я могу пройти по их стопам и чему-то научиться у них».

Гораздо лучше быть членом писательского племени, который творит для всех людей и пропускает их голоса через себя, нежели затворником, пытающимся раскопать единственное скудное зернышко истины в собственном ограниченном разуме. Станьте больше и пишите, обняв весь мир.

Даже когда вы отправляетесь куда-то, чтобы писать в одиночестве, вы все равно должны пребывать в общении с собой и всем, что окружает вас: со столом, деревьями, птицами, водой, пишущей машинкой. Мы вовсе не отделены от всего остального мира, но наше эго заставляет нас думать иначе. Мы опираемся на то, что было до нас, даже когда мы пытаемся своими текстами реагировать на прошлое или отрицать его. Мы все равно пишем, осознавая то, что осталось у нас за спиной.

Полезно познакомиться с писателями, живущими неподалеку от вас, с которыми вы могли бы объединиться для взаимной поддержки. Очень сложно работать в одиночку. Я советую ученикам в моих группах лучше узнавать друг друга и делиться своими текстами с другими. Не копите их в своих тетрадках. Выпустите их на свободу. Убейте в себе идею одинокого страдающего художника. Мы и так достаточно страдаем как человеческие существа. Не усложняйте себе жизнь.

Один плюс один равно «Мерседес»

Я всегда говорю моим ученикам, особенно шестиклассникам, которые в этом возрасте становятся очень умудренными опытом: отключите свой логический мозг, который говорят вам, что 1 + 1 = 2. Пусть ваш разум будет открыт любым возможностям: 1 + 1 может быть равно 48, «Мерседесу», яблочному пирогу, синему коню… Не надо описывать свою биографию фактами вроде: «Я в шестом классе. Я мальчик. Я живу в Оватонне. У меня есть мама и папа». Расскажите мне, кто вы на самом деле: «Я – изморозь на окне, вой молодого волка, тонкое лезвие травы».

Забудьте о себе. Растворитесь во всем, на что смотрите: в улице, в стакане воды, в кукурузном поле. Когда вы что-то чувствуете, станьте сами этим чувством, сожгите себя в нем. Не волнуйтесь: ваше эго быстро занервничает и прекратит этот экстаз. Но если вы сможете ухватить это ощущение, запах, вид в тот момент, когда станете с ним едины, у вас может получиться прекрасное стихотворение.