Лунный блюз - Виталий Вавикин

Тарс отстранил ее руку. Отыскав на ощупь пачку сигарет и зажигалку, он закурил.

– Не отвергай нас, – сказала жена. – Не отвергай, потому что это сильнее тебя. – Ее руки снова заскользили по его телу. – Я не хочу потерять тебя, любимый. Не хочу…

Оттолкнув жену, Тарс поднялся с кровати, оделся. В участке было тихо, пахло бетоном, краской и сигаретным дымом.

– Мы должны арестовать этих людей, – сказал лейтенанту Тарс. – Не знаю, чем они опоили мою жену, но это явно не чай.

Барриса арестовали ночью. Десять крепких мужчин в серой униформе, вышибли дверь в доме Александра Грэма и забрали Барриса. Тарс не колебался. Никогда не колебался. Обнаженная женщина, выскочив из хозяйской спальни, попыталась преградить ему дорогу. Он ударил ее в живот. Она упала. Вцепилась в его ноги и волочилась следом до самого выхода. Крики ее разрывали ночную тишину. Выпавший снег, обжигал кожу холодом.

– Бросьте его в камеру, – распорядился Тарс, запихивая Барриса в патрульную машину. Он поднял с земли обнаженную хозяйку дома. – Иди домой, – велел ей.

– Ненавижу тебя!

– Ложись спать и клянусь, мы забудем об этом…

Холодная ночь медленно перетекала в пасмурное утро. Баррис лежал на жесткой койке. Глаза его были закрыты. Мысли медленно текли, как река, которая никогда не повернет вспять.

Джерри сменил напарника в 6.15. Проведенная с женой ночь расслабляла и вызывала зевоту. Давно у Джерри не было ничего подобного, по крайней мере, с ней. Женщина, словно с цепи сорвалась. Умоляла, просила, ласкала… Он потянулся. «Джерри! – услышал он голос. Вскочил на ноги. Огляделся. – Я здесь, Джерри. – Армия мурашек-лилипутов пробежала по спине. – Да, Джерри. Прямо здесь – внутри твоей головы».

Старые замки заскрипели. Баррис поднял голову.

– Выходи, – сказал Джерри, надел на Барриса наручники, провел мимо охраны и уже на улице. – Теперь ты свободен.

Баррис шел по ночному городу, не чувствуя холода.

– Кто там? – спросила жена Александра Грэма, когда он постучал в двери ее дома.

– Баррис.

– Баррис?! – Она разбудила мужа и оставшихся на ночь гостей. – Он вернулся! Он стоит в дверях и ждет нас! – кричала она.

– Ты не в своем уме, – покачал головой Александр. Баррис снова постучал в дверь. – А, может, и нет…

Тарс негодовал. Он не спал всю ночь. Отвез детей к сестре, запер жену в подсобке, зная, что оттуда невозможно выбраться. Она кричала. Кричала всю ночь. Умоляла, требовала, клялась в любви, плевалась ненавистью… Тарс лежал в кровати, и сердце его бешено колотилось в груди. Он не снял униформу. Не снял ботинки. Грязный снег, застрявший в протекторе, таял, капая на белые простыни…

Джерри сделал шаг вперед.

– Это я отпустил Барриса, – признался он. Руки Тарса потянулись к его шее. – Я ничего не мог поделать! Голос в голове. Он не оставлял мне выбора.

– Голос?

– Я слышал его. Он говорил, что я должен отпустить Барриса. – Джерри вспомнил свою жену. Вспомнил ее сладкие речи. – Мне кажется, моя жена тоже слышит этот голос.

– Слышит голос? – Тарс тупо моргал, соображая. – Наверное, я схожу с ума.

– Думаешь о своей жене? – спросил помощник Сид.

– Не знаю.

– Они все были у Александра Грэма.

– Я убью его.

– Утром, проезжая мимо его дома, я видел там целую толпу людей. – Сид сжал свои белые, ровные зубы. – Думаю, Баррис там.

Бездомные окружили дом Александра Грэма.

– Покажите нам Бога! – голосили они. – Покажите нам того, кто смог исцелить калеку! Мы тоже хотим исцелиться!

– Подари мне молодость, Бог! – кричала старая женщина в лохмотьях.

– Хочу снова стать мужчиной и трахнуть красотку, в которую ты превратишь эту старуху! – неистовствовал седой бородач.

– Верни мне дом и детей!

– Преврати всю воду в вино!

– Позволь мне начать новую жизнь…

Баррис отошел от окна. Десятки людей, набившихся в дом Александра Грэма, слушали крики бездомных, раболепно ожидая, что сделает Баррис. «Я не хочу выходить туда, – сказал он себе. – Не хочу общаться с этим отрепьем».

– Думаю, будет лучше выйти и поговорить с ними, – сказал ему Александр.

– Они животные!

– Они могут стать такими же, как мы.

– Всего лишь крысы…

Баррис вздрогнул, услышав голос в своей голове: «Не называй никого скверным или нечистым! – прогремел он, и слезы покатились по щекам Барриса. – Я сделал тебя светом для других народов, чтобы принес ты спасение всем и каждому».

Баррис открыл двери и осторожно вышел на улицу. Бездомные смолкли.

– Люди! – обратился он к ним (или же голос внутри него, обратился к ним его устами?) он уже не замечал разницы. – Что вы делаете, люди? Мы не боги, а такие же, как и вы! Мы пришли к вам с благочестием, чтобы от этих пустых вещей вы поверили в нечто большее, создавшее небо и все, что под ним. В прошлом, народ мог идти своим путем, но теперь мы все должны стать одним целым, разделить все между собой и найти в этой благодати спасение…

Бездомные загалдели и снова стали требовать исполнить их желания.

Город разделился надвое. Доминик Крисп пробежал глазами сводку отчета убытков, смял белый лист с графиками и таблицами и выбросил в мусорное ведро. За три недели пребывания Барриса в городе, Крисп потерял больше, чем за весь прошлый год.

– Такими темпами через пару месяцев мы вынуждены будем объявить себя банкротами, – сообщил Крисп собравшимся учредителям.

– Но ведь мы всегда получали хороший доход, – занервничал Арт Глэмсон, словно подозревая Криспа в подвохе.

– О каком доходе можно говорить, если полгорода сознательно отказались от всех благ? – Крисп закурил облегченную сигарету. – Я не говорю об Александре Грэме, он всегда был ненормальном, хотя деньги умел зарабатывать, но взгляните на Дилана Скотта…

– Он тоже сдвинулся? – опешил Арт, спешно промокая носовым платком потеющую лысину.

– И не только он! – Крисп выдохнул к потолку струю густого синего дыма. – Менеджеры, юристы, торговые агенты… Если нас не убьет банкротство, то боюсь через неделю, придется самим вести бухгалтерию, пролонгировать документы, заключать договора и развозить продукцию по магазинам!

– Это ужасно… – затрясся толстый Арт.

– Но ведь должны быть причины, – подал голос директор отдела сбыта.

– Конечно, должны. – Крисп положил на стол папку с личным делом Барриса. – Он приехал из Селены, живет в доме Александра Грэма, обыкновенный юрист из столицы, но…

– Но он разрушает наши жизни, – подытожил директор отдела сбыта.

– Именно, – согласился Крисп.

– Может быть, кто-то из Селены хочет прибрать к рукам наш бизнес? – пропищал Арт.

– Тарс считает иначе.

– Кто такой Тарс?

– Начальник полицейского участка города, – Крисп скривился, меряя блестящую лысину Арта критичным взглядом. – Вы хоть изредка появляетесь в городе?

– Если честно, то мне по вкусу больше горы. Свежий воздух и…

– Тарс говорит, что люди называют Барриса пророком. Свидетельствуют о чудесах, которые он творит.

– К тому же вы хороший управляющий… – закончил Арт прерванную речь, вздрогнул, обдумал услышанное. – Как вы сказали люди называют этого Барриса?

– Пророком, – процедил сквозь зубы Крисп, ударил в негодовании кулаком по столу. – Да что с вами, черт возьми?

Маню знал, что это не паранойя. Нет. Люди Барриса были повсюду. Здесь, в Ияхе, в Селене… Редкие, но продолжительные землетрясения сотрясали его маленький загородный домик. Фужеры на полках тихо позвякивали. Это настоящая зараза! Думал Маню. Она расползается по планете, как рак и единственная возможность излечить недуг, это отрезать пораженную конечность, или же его эпицентр. Люди меняются, становятся другими, но Баррис ли причина этого? Что, если он лишь орудие? Так, по крайней мере, он всем говорил, но как узнать правду? Маню выкурил последнюю сигарету. Отмороженные пальцы на ногах все еще болели, но он уже мог обуться в свободную обувь. Пройдет пара часов и ему придется отправиться в город и купить блок сигарет. Но не опасно ли это? Что если Баррис подчинил себе уже весь город? Маню вспомнил, как ему едва удалось спастись, и отмороженные пальцы заныли так сильно, что на глаза навернулись слезы.

Тарс смотрел на толпу ополченцев. Многих из них он знал лично, многих в лицо. Мужчины кричали, что Баррис забрал у них их женщин, женщины кричали, что Баррис забрал их мужчин. Маленький мальчик, лет семи, плакал и все время просил кого-то, вернуть ему родителей.