Дознание в Риге - Николай Свечин

– Я до сих пор обхожу то место стороной, – вздохнула Лиза. – Стыдно.

– Чем еще он промышлял? – выручил ее Лыков. – Кто-нибудь ходил к вам домой? Товарищи, деловики? Может, звучали имена или место службы?

– Чаще других появлялся Адо Кадак, хозяин артели старьевщиков.

Мужчины переглянулись. Лиза заметила это.

– Он никогда мне не нравился. Однако что плохого в том, что человек старьевщик?

– В большинстве случаев правильнее говорить вор, – пояснил надворный советник.

– Но они же просто ходят по квартирам. Скупают кость, стекло, тряпки. Тяжелое ремесло, однако вполне законное.

– Это только с виду. Квартирные воры с утра разбредаются по предместьям, стучат в двери. Если им не открывают, они быстро ломают замок, проникают внутрь и хватают, что попадется под руку. И дёру. Ежели вдруг соседи заинтересуются или хозяева окажутся дома, тогда им предлагают продать ненужные вещи. И вообще заговаривают зубы. При этом воры оценивают замки, богатство жильцов, сколько людей в квартире… Все это пригодится в следующий раз. А хозяин артели, по сути, маз. Главарь шайки. У него связи со скупщиками краденого и свои люди на толкучих рынках.

Все трое помолчали, потом Яан продолжил расспросы:

– Кто еще приходил к вам, кроме старьевщиков?

– Давний приятель Язепа Карл Рымкус.

Лесопромышленник стукнул кулаком по столу:

– Тварь! Это он втянул брата в первое преступление. Жив, значит? И никто ему голову не пробил?

– У Рымкуса ломбард. Говорят, полиция часто находит там краденое, но патент не отбирает. Разве такое возможно?

– Возможно, если хозяин служит тайным осведомителем, – пояснил женщине Лыков. – Тогда ему разрешают махинации в рамках дозволенного – в обмен на доносы.

– Похоже на Карла, – вздохнула Лиза.

– У брата так и не было постоянного места службы? – уточнил Титус.

– Не знаю. Он же скрытный, ничего не рассказывал. Иногда в доме появлялись деньги, и даже немалые. Мы кутили, покупали обновки. Деньги быстро заканчивались. Но…

– Что? – насторожились сыщик и лесопромышленник.

– Год назад мне показалось, что у Язепа появилась настоящая работа. Он стал рано уходить, я собирала ему узелок с едой.

– Вот как!

– Да. Это длилось месяц-другой, потом он снова принимался валяться на диване. Причем средства не переводились. Неделю отдохнет и опять вроде как устроится. Еще раз в неделю ночью ваш брат уходил играть в карты. В какой-то тайный притон. Возвращался злой и без копейки. И утром кричал: «Где мои бутерброды?» Так прошел весь последний год. Лишь с февраля он стал чаще оставаться дома. Если и уходил, то ненадолго.

Лиза замолчала, а потом добавила:

– Да, иногда Язеп уезжал в командировки. Говорил, что по службе.

– Куда именно?

– Помню, что в Варшаву и Ревель. Еще, кажется, в Митаву.

– Так что было в последние месяцы? – настойчиво спросил Яан. – С того же февраля. Брат обеднел или наоборот, стал богатеть?

– Он сделался увереннее и богаче, – ответила Лиза. – И как-то… заматерел, так по-русски?

– Есть такое слово.

– Вот. Язеп изменился, сильно изменился. Однажды я увидела у него толстые пачки денег, несколько тысяч! Если не десятков тысяч. Я искала их… потом, после того как… Но ничего не нашла.

Гости напали на женщину с расспросами. Ведь где-то здесь разгадка! За толстые пачки обычно и убивают. Но Лиза не смогла объяснить, откуда у старшего Титуса взялось такое богатство.

– Посмотри бумаги, – обратился Лыков к товарищу. – Вдруг там есть указания, где он служил?

Яан развязал резинку. Сверху лежал паспорт.

– Странно, – пробормотал он. – Мне уже отдали его документы в сыскном. Там была и паспортная книжка. У него их две, что ли?

Раскрыл и ахнул:

– Не может быть!

– Что такое? – нахмурился Лыков. – Дай-ка.

Это был паспорт Рижского податного управления от 4 декабря 1897 года № 821, на имя приписанного к рабочему окладу Язепа Францева Титуса.

– И что тут не так?

– Вот эти слова: «Приписанного к рабочему окладу», – заявил Титус в сильном волнении. – В том, первом паспорте, что лежит в гостинице, сказано: «Приписан к служительскому окладу». Понимаешь?

– Нет. У нас в России указывают по-другому. Паспорта дают не всем, чаще это виды на годовой и на пятилетний срок. А тут рабочий оклад, служительский… Объясни, в чем дело?

– Разве в России полагается человеку иметь два разных паспорта?

– Нет, конечно.

– А у Язепа их было два. Один на рабочего, а второй на служащего.

Эглит слушала гостей и ничего не понимала. Наконец она потребовала, чтобы и ей все объяснили.

– Такие бумаги выдает городское податное управление, – начал Яан. – В подобных делах обязателен порядок, ведь от этого налоги зависят. И, стало быть, городской бюджет. А мы видим нарушение: один и тот же человек приписан к двум разным сословиям.

– Этого не может быть, – категорично заявил Лыков. – Ну ошибка, писарь обмишурился. Надо пойти и заявить. Не платил же твой брат два налога.

– Я думаю, он и одного-то не платил, – быстро ответил Яан. – Не в его правилах.

– Тогда бы ему паспорт не дали, – возмутилась Лиза.

– Допускаю, что его и нет, настоящего. А этот – поддельный.

В комнате стало тихо. Первым нашелся Лыков:

– Пойдем и спросим в податном управлении.

– Нет. Пусть выяснит Никифоров. А еще лучше Растегаев, как штатный надзиратель сыскной полиции.

Приятели внимательно изучили содержимое бюро. Среди старых счетов и рекламной дребедени они обнаружили письмо на бланке. Сверху было написано: «Посредническая контора “Дюна” для лиц, ищущих занятий. Рига, Большая Соборная улица, дом 2. Телефон № 439». Внизу мелким шрифтом уточнение: «Служительские места – только с залогом. Прислуга – только с рекомендательными письмами».

Собственно текст письма состоял из двух строк:

«Господин Титус, вопрос о вашем устройстве решен положительно. Ждем как обычно».

И подпись: директор Карл Наринг.

Второй находкой стала железная бляха с надписью Fenikss и номером сто два.

– Да ведь это пропуск на завод «Феникс», – сразу сообразил Яан. – Значит, брат там работал!

– Об этом, вероятно, и письмо, – предположил надворный советник. – Надо обратиться и на завод, и в контору. Вдруг вспомнят что-нибудь интересное. С чего начнем?

– С завода, – решил Титус. – Но поступим хитро. Все же два паспорта брата не дают мне покоя. Что-то здесь не так. Поэтому мы явимся на «Феникс» как хозяин и управляющий крупного лесного имения. Обдумываем планы купить передвижную пилораму на паровой тяге. Помнишь, я тебе рассказывал? Нам действительно нужна такая рама, с круглой пилой. Поставим ее в самом урочище, и не понадобится бревна к реке таскать.

– Ну был разговор…

– А ты заметил, какие тут плоты на Двине?

Лыков насупился. Он знал, что плохой лесовладелец, но не любил, когда ему об этом напоминали.

– Плоты как плоты. Покороче наших!

– Эх, Алексей Николаич. Там мало бревен, а много шлиперов и мурлатов[32], которые втрое дороже стоят. Вот и мы тоже начнем обрабатывать стволы, а не гнать дешевый лес.

– Хорошая мысль. Прямо сейчас начнем?

– А чего тянуть? Акционерное общество «Феникс» полностью называется так: «Общество вагоностроительных и механических заводов». Соображаешь? Они делают не только вагоны, но и нужные нам рамы, причем хорошего качества. Явимся, надуем щеки, поторгуемся. Попросим показать работающие образцы – наверняка в Риге есть такие. И в конце беседы, как бы невзначай, спросим про Язепа. Вот, мол, брат управляющего работал на вашем предприятии. Не осталось ли какой памяти, плохой или хорошей? Вдруг что-то и всплывет.

На том и порешили. Лизу Эглит спросили, как у нее с деньгами. Женщина смутилась и сказала, что не нуждается. Понятно… Титус оставил на столе двадцатипятирублевый билет, несмотря на протесты. И друзья поехали за пилой.

«Феникс» обосновался в Каролингофе, между Петербургским шоссе и линией Риго-Псковской дороги. Большая территория! Завод имел собственную водокачку, обширные мастерские и даже жилые дома. Директор-распорядитель Фриц Гросвальд принял двух потенциальных покупателей тут же.

В необъятном кабинете директора стояли модели грузовых и морозильных вагонов. А где же пилы? Лыков с этого и начал разговор:

– Господин Гросвальд, я владею крупной лесной дачей в Варнавинском уезде…

– Дача называется Нефедьевка? – усмехнулся хозяин.

– Как вы догадались?

– Давно к вам приглядываемся. Здравствуйте, Алексей Николаевич. А это не Яан Францевич с вами?

– Он самый. Однако у вас разведка поставлена.

– Иначе в наше время никак, – развел руками директор. – Конкуренция. Мы собирались вам кое-что предложить, а вы сами пожаловали! Очень, очень рад. Зовите меня Фриц Петерович. Чем мы можем вас заинтересовать?