Все разбитые осколки - Риа Уайльд

Конечно, не помогло и то, что я предпочла платье Атласа.

В глазах мужчины была катастрофа, ожидающая своего часа, из-за того, насколько высоко поднялся разрез, обнажая мою бедренную кость, и одно неверное движение раскрыло бы все миру.

Я опускаю взгляд, продолжая осматривать комнату, но останавливаюсь как вкопанная при виде огненных глаз возле бара, которые прожигают во мне дыры.

Дыхание застревает в горле, и такое ощущение, будто что-то пытается раздавить мою грудь, когда Атлас пристально впился в меня глазами, словно они могли воспламенить меня с того места, где я стояла.

Рядом с ним был, наверное, один из самых страшных мужчин, которых я когда-либо видела. Он был выше любого человека в комнате и вдвое больше, я знала, что под его костюмом скрывается скопление твердых мышц, и татуировки. Жесткие глаза пристально смотрят на меня, и, нервничая из-за его напряженности, я снова переключаю свое внимание на Атласа. Он наблюдает с удивленным видом, явно отмечая страх, который я испытываю при виде его друга. Он наклоняет свой стакан в знак приветствия, а затем подносит его к губам, допивая содержимое. Мой взгляд переходит к его горлу, которое покачивается, когда он сглатывает.

— Эмери, — его голос отвлекает меня от пристальной игры, которую я вела с Атласом, и мои глаза перескакивают на Джека, который улыбается улыбкой, едва скрывающей его гнев. Он был зол на платье.

— Джек.

— Платье не подошло?

Я могла солгать, но все равно чувствовала на себе взгляд Атласа, и это каким-то образом придавало мне уверенности. Я встречаюсь взглядом с Джеком и говорю:

— Подошло, просто мне не понравилось.

Гнев вспыхивает на его лице, а затем его рука сжимает мою, как на первом свидании, когда он схватил меня возле моей квартиры.

— Ожидания, Эмери, — он тихо сплевывает, губы скривились от отвращения.

Я едва скрываю вздрагивание от боли, причиненной его хваткой. Могу поклясться, что краем глаза видела, как Атлас двинулся, но его остановил мужчина, стоявший рядом с ним.

— Ты делаешь мне больно, — шепчу я, бесполезно вырывая руку из захвата. Мне надоело, что со мной так обращались.

— Я собираюсь сделать гораздо больше, — рычит Джек себе под нос. — Не позорь меня сегодня вечером, Эмери.

Я не упускаю скрытой угрозы в его тоне. В конце концов он отпускает и уходит, не сказав больше ни слова, бросаясь к моему отцу и Марии, несомненно, чтобы пожаловаться на мое поведение.

Отшатнувшись, я начинаю двигаться к бару, к Атласу, который смотрит на меня, как если бы я была его следующей добычей. В своем черном смокинге он производил ошеломляющее впечатление, олицетворяя смертоносную мужественность и хитрость, вплоть до начищенного блеска ботинок и непринужденной позы. Он следит за мной глазами, пока я не дохожу до него, и продолжает это делать, пока я ставлю бокал и заказываю бренди.

Вкус я переняла от своей матери, которая каждый вечер перед сном выпивала одну порцию бренди со льдом и познакомила меня с ним за несколько лет до своей смерти.

— Ты выглядишь прекрасно, светлячок, — наконец говорит Атлас. — Я знал, что этот цвет тебе идеально подойдет.

— Ты сам его выбрал? — спрашиваю я.

— Да.

— Где ты взял его?

— Моя невестка — дизайнер, это уникальное платье.

— Оно прекрасно, Атлас, спасибо.

— И твой жених тоже так думает?

Это было задано как вопрос, но я услышала в этих словах гнев. Он видел, что произошло, и искал предлог, чтобы использовать ту ярость, которая, как я видела, кипела под поверхностью. Я начала понимать, что Атлас был невероятно злым человеком.

Я чувствовала на нас взгляд его друга, видела, как он рассчитывает, складывает кусочки воедино. Он собирал все осколки между нами и складывал их вместе, как пазл.

Однако я не смотрела на него, я не хотела видеть эти неумолимые глаза или это суровое выражение лица. Он был до смешного привлекателен, со своими темно-русыми волосами и голубыми глазами, но этого красивого лица было недостаточно, чтобы скрыть скрывающегося под ним монстра.

— Эмери! — Мария зовет меня, и я вздрагиваю от звука ее голоса.

— Тебя вызывают светлячок, лучше не веди себя плохо.

Я бросаю взгляд на Атласа, прежде чем повернуться и направиться к их столу, надеясь на все святое, что мое лицо замаскировало гнев, который я чувствовала по отношению к ним, и мой язык не доставит мне неприятностей сегодня вечером.

Глава 11

◦●◉Атлас◉●◦

Она сияла.

Нет, она была чем-то большим.

Она была больше, чем солнце в дождливый день, и больше, чем луна после бесконечных ночей тьмы. Эмери в этом платье, с завитыми волосами и расправленными плечами, готовая ко всему, что на нее может быть брошено, была тем, ради чего мужчины ходили на войну. И я был к этому готов.

Я был готов открыть огонь по всему этому чертовому отелю, если это означало бы вытащить ее отсюда.

Я хотел ее. Но не должен. Я этого не заслужил. Не заслужил ее, но, черт возьми, я хотел.

Энцо стоял рядом со мной, наблюдая за всем и всеми. Он оценил Эмери в тот момент, когда заметил ее, и она сжалась под его взглядом. Я не осуждал ее за это, даже самые свирепые люди боялись его.

Я хотел уничтожить Джека после того, как я еще раз стал свидетелем его жестокого обращения. Но Энцо остановил меня, бросив на меня взгляд, который говорил: «Не убивай сына губернатора при свидетелях». Это означало не: «не делай этого», а «сделай это, когда никто не смотрит».

Хотя это было непросто. Как бы сильно я не ненавидел Эмери за все, что она заставляла меня чувствовать, она была моей, а не его или Марии, и даже не ее отца.

Моя.

Я все еще представлял, как она ползет ко мне. Все еще представлял, как она сосет мой член, прося и умоляя, в то время как я относился к ней, как к своей личной маленькой шлюхе, и чем больше я думал об этом, тем больше мне это было нужно.

Но я должен был помнить, что она находилась на территории моего врага, она была близка к женщине, которую я ненавидел больше всего на свете, близка к женщине, которую я винил в смерти моего брата так же, как я осуждал свою собственную душу. Возможно, я нажал на курок, который положил конец Ашеру, но она была частью его гибели, я знал