Дорога жизни - Иван Паластров

68. Жвака

Мы с другом Колькой сидели на куче песка и играли в ножички. Колькин отец собрался ремонтировать русскую печь в доме и для этого привез телегу песка и глины. Солнце палило нещадно, играть нам надоело, да и было жарко. Мы побежали к речке, чтобы искупнуться у старого моста, где весной была вымыта яма при паводке водоворотом. Накупавшись вдоволь, мы растянулись на песке среди старых свай.

Это были даже не сваи, а пеньки от них. Мост этот был построен еще до революции и сколько он прослужил, мы не знали. Когда его убирали, нас еще не было на свете. Судя по количеству пней от свай, это был большой и крепко сделанный мост. «Пойдем к бабушке Марфе, выпросим у нее жваку» – предложил Колька. «Не даст она за так, только за деньги или за яичко» – ответил я. Но нам сильно захотелось жваки и мы побежали домой, искать по яичку. Это было не трудно: куры в селе были у всех, также и в наших дворах.

Жвака, это смола, вытопленная из бересты березы. Она была темно коричневого цвета, мягкой и приятной на вкус. Проще говоря – это жевательная резинка по-современному, но жвака не теряла вкуса и чем дольше ее жуешь, тем эластичней она становилась. Варить эту самую жваку умела только бабушка Марфа, которая жила в домике на угоре. Под сараем, где на ночь собирались куры на насест, а днем неслись, в углу в старой корзине приспособленной под гнездо, я взял одно яйцо. Колька тоже нашел и мы побежали к бабушке Марфе, которая сунула нам по комочку смолы, взамен на яички. Мы тут же сунули жваку себе в рот, и с удовольствием стали ее разжёвывать до такой степени, пока она не стала издавать легкие, приятные щелчки, когда из массы вытаскиваешь зубы. Жвака никогда не липла к зубам и чистила их отменно. Вот такая у нас была жвака, по современному – жвачка.

69. Пучки

Июль, солнце еще не так жарко нагрело воздух и землю. Я сидел на пороге сеней и очищал от коры тонкую, в палец толщиной, ветку. Из ветки должна получиться хорошая шпага, а как же без нее на улице, ну просто никак. Колька пришел как раз вовремя, ветку я очистил, обрезал по длине и был свободен. «Пошли по пУчки, там ребята собрались в дальний колок сбегать!» – «Пошли!» – согласился я и почесал босые ноги, которые вымыл вчера в бане. Обуви летом мы не носили.

Пучки, это молодой борщевик, толстые стебли которых пустотелые, мы ими лакомились, очищая от кожицы. На вкус они были приятными и нежными, похрустывали на зубах.

Мы присоединились к своим друзьям и неспешно побежали. Мы, ребятня, редко когда ходили шагом, мы все время куда-то спешили, как будто знали, что детство недолговечно и быстро закончится. До дальнего колка было километра два-три. Колок – это небольшая площадь березового и осинового леса, окруженная полями.

Там не пасли скотину и не вытаптывали траву, потому там росли целые заросли борщевика. Шли мы по полевой дороге, пролегавшей между посевами пшеницы, которая уже набирала колос. Пшеница росла густой и ровной. От легкого теплого ветерка поле ходило волнами, словно море. По обочине росли ромашки и лопухи, которым мы на ходу срубали головки своими шпагами. В лесу было прохладно. Мы стали лакомиться пучками, росшими тут во множестве, срезая стебли складными ножичками. Ножики были у всех мальчишек.

Борщевик еще не перерос и приятно хрустел. Конечно в лесу нас донимали пауты, которых в это время было много, но кто на них обращал внимание, если тут такое вкусное лакомство! Когда борщевик созревал, и стебли становились грубыми и твердыми, мы использовали трубки стеблей как духовые ружья, стреляя из них косточками черемухи или боярки. Наевшись и нарезав пучек с собой, мы отправились домой. Подошло время идти на речку купаться, при этом заскочить домой и прихватить горбушку хлеба. День проходил не зря, с пользой для здоровья.

70. Пенки

Я сидел на широкой лавке за столом и слушал радио. Радио в селе провели совсем недавно и было оно нам еще в диковинку. Это был большой круглый, похожий на подсолнух, круг, только черный. В окно я увидел, что ко мне бежит Колька, который зашел в дом и сел у двери. «Чо делаешь?» – спросил он. «Чо не видишь, радиво слушаю!» – ответил я. Мне хотелось дослушать про «Бонивура», был такой герой в гражданскую войну, на Дальнем Востоке. «Пошли сок сочить и пенки есть, отец бревна привез из леса.» – предложил Колька. «Да, сок и пенки это лучше. Про „Бонивура“ и завтра послушаю,» – подумал я и вылез из-за стола.

Отец Кольки решил срубить новый сруб для баньки, своей у них не было, мылись у соседей. Бревна были осиновыми и несколько березовых тонкомеров на стропила. Бревна не очень толстые и их нужно было шкурить, то есть освобождать от коры. Вот этим делом мы и занялись. Осину шкурить было легко, только делаешь надрез коры складным ножом и лентой отрываешь от ствола. Под корой, был тонкий слой сочной, вкусной пленки. Такого слоя нет больше ни у какого дерева, слой – то есть, но не такой сочный и вкусный как у осины. Вот этот слой мы и сочили ножиком, то есть соскребали и в рот. Это было блаженством, когда ешь эту вкуснятину, то думаешь, что нет ничего вкуснее на свете. У березы тоже было чем полакомиться, особенно у молодых деревьев с молодой корой. У березы снимаешь бересту, а под ней тонкий слой коры, который берешь и сгибаешь кусочек, с краю и тянешь вниз, от коры отделяется тонкая пленка – пенка, которую тоже ели. Вот таким манером, мы за пару дней ошкурили бревна для баньки. Работа было полезной и вкусной, да еще Колькин отец за работу купил нам кулек красных, обливных пряников и кулек конфет подушечек. Такое удовольствие мы получали не каждый день. Говорят, слаще морковки нет ничего, есть, это осиновый сок и березовые пенки.

71. Угоры

Я сидел за столом, где только что делал уроки. Потом решил сходить к другу Кольке, он, наверное, тоже их уже сделал. Я оделся, так как была зима, и побежал к другу. «Пойдем на угор к конторе, покатаемся на санках,» – предложил я. Колька, конечно, отказать не мог, так как знал, что на угоре кататься весело. Угоры, это холмы, на которых расположилось наше село. Вот с них мы и катались. Самым любимым был угор у конторы, с него катались на санках и на нем всегда было много детворы. Санки были разные: у кого-то простенькие, сколоченные из брусков, у кого-то вязаные. Вязаные, это произведение столярного искусства, такие делали для упряжки лошадей, только маленьких размеров.

Делали их без единого гвоздя или болта – их вязали. На такие санки садились двое или трое и с визгом неслись с угора до самых ворот конторы. Детворы было столько, что при спуске сталкивались санками и со смехом падали.

Вот мы и пошли с Колькой на этот угор. У него были старенькие, но еще крепкие вязаные санки, на которых мы катались вдвоем. У меня санок не было. Катались до самого вечера, пока не стало темнеть. Домой я пришел весь в снегу, намерзшим на одежду и валенки. В избе топилась железная печка. Кроме печи, у нас была еще и железная, топили ее вечером. Я скинул одежду и повесил ее сушиться. Взял большую картошину и ножик, нарезал тонкие пластики, положил на раскаленную печку поджариться, при этом переворачивал их. Картофельные пластики поджаривались до хрустящей корочки и были очень вкусные. Так, сидя на голбчике у печки, я уплетал эти, как сейчас говорят, чипсы. На улице зима и мороз, а мне тепло и уютно дома, у горячей печки.

72. Ключик

Август стоял теплым, погода была сухая. Небо было голубым, и солнце уже не пекло так как в июле. В лесу поспевал урожай, и мы каждый день бегали в лес. Так и сегодня мы с другом Колькой и ребятами договорились сходить к ключику за костянкой. Я взял туесок, сделанный из бересты. Откуда он у нас взялся, я не знал, да и не задавался таким вопросом. Колька меня ждал и я побежал за ним. По пути к нам присоединились еще двое друзей, и мы все пошли за поскотину через поле к ключику.

Ключик был огорожен небольшим срубом, на котором всегда была кружка для тех, кто сюда приходил и мог попить холодной воды. Вокруг ключика был лес, в котором росла костянка. В это время ягода уже созревала и ее можно было собирать. Костянки было много и мы быстро набрали свои туески и бидончики. Костянка была кислой и ее на зиму не заготавливали, съедали свежей, потому и не набирали помногу. Набрав ягод, мы посидели возле ключика. Съели по горбушке хлеба, запивая ключевой водой и отправились домой. Поле, через которое мы шли, было засеяно пшеницей и ее убирал комбайн. Нам было интересно посмотреть, как трактор тащил комбайн, который казался таким огромным. Посмотрев, мы отправились дальше домой, где нас ждали дела, которые нам никто не отменял. В селе всегда найдется работа для всех, даже для нас.

73. На току

Был конец августа, на полях созрели хлеба. Во всю шла страда: убирали урожай зерновых, в основном пшеницу. Рожь убрали раньше, так как она была озимой и созревала раньше. Обмолоченное зерно свозили на тока, их было несколько в колхозе. Ток – это большая, утрамбованная площадка, на которую свозили зерно от комбайна или молотилки.