Ведьмины байки - Ольга Громыко

— С чего вы взяли?

– Это все вороны. Еще днем я обратил внимание, что они старательно избегают наклонной березы, прямо-таки шарахаются от нее – подлетят поближе и отворачивают.

– Так вы ворон считали, вместо того чтобы копать? – Я не удержалась, подпустила-таки шпильку.

– Если бы ваш неиссякаемый сарказм был равен вашему профессионализму, то нам не пришлось бы коротать ночь в компании враг врага. Может, все-таки используете пульсар?

– Я полезу, – решила я. – Так оно вернее будет. Подставляйте спину!

– Левитировать, как я догадываюсь, вы тоже не умеете?

– Ночью?! Я похожа на некроманта?

– А на что вы вообще способны?

– Писать мемуары, – ядовито сказала я и полезла Наваре на спину.

– Поаккуратнее… что вы там отплясываете, как горная коза?

– У вас кольчуга скользкая.

– Так перебирайтесь на плечи, я выпрямлюсь! Ох…

– Что?

– Радикулит прихватил.

– Так вам и надо!

– Ну и вредина же ты! Становись ко мне на ладони.

– А ты оставь в покое мою… бедра.

Наклон березы играл мне на руку, а добравшись до сучьев, я и вовсе осмелела.

Первое гнездо оказалось пустым, лишь на дне белел обломок скорлупы. Два других находились у самой верхушки, почти рядом. Я посмотрела вниз. Хорошо, что было темно – не так ощущалась высота.

Собравшись с духом, я продолжила нелегкий путь к вершине. Ветер, о наличии которого я даже не подозревала, сосредоточенно и непрерывно выписывал березовой макушкой правильную букву «О». И как вороньи яйца выдерживают эту болтанку?

Гнезда находились уже на расстоянии вытянутой руки, когда й'инайти вспомнила о своем материнском долге и разъяренной фурией вырвалась из клубка омелы на сестринском березовом стволе. Хлопанье крыльев и треск ломающихся веточек вовремя предупредили меня о нападении. Я успела прижаться к стволу, и гарпия на бреющем полете пронеслась над моей спиной, чиркнув когтями по куртке. Эффектно развернувшись на фоне луны, она пошла на второй круг. На сей раз я прибегла к безотказному средству – завизжала ей в пасть, стараясь взять как можно более высокую ноту. Й'инайти отшвырнуло в сторону, Навара зажал уши, в деревне зашлись лаем собаки.

Отыгранные мною секунды решили исход поединка. Оседлав ближайший сук, я высвободила одну руку и третью атаку гарпии встретила во всеоружии.

Й'инайти пылающим клубком кувыркнулась в воздухе и, упав на землю, еще долго казалась яркой точкой с высоты моего шаткого насеста. Я зачарованно следила за огоньком, пока он не погас.

Поравнявшись с гнездами, я убедилась, что Навара был прав. В левом лежал вороний скелет, в правом – три темных шара правильной формы, каждое размером с мой кулак. Когда я протянула к ним руку, самое крупное «яйцо» треснуло и из него, как улитка из раковины, поползла бесформенная амебоподобная масса. Не дожидаясь появления ее братиков и сестричек, я столкнула гнездо вниз. Уже в полете оно вспыхнуло и рассыпалось искрами, настигнутое боевым пульсаром.

– Точно в яблочко! – донесся до меня одобрительный возглас Навары. – Вы не так уж безнадежны, госпожа ведьма!

– Ха, вы меня еще не зна…

Попытка нашарить ногой нижнюю ветку обернулась провалом, на руках я удержаться не смогла и камнем полетела вниз.

Мне показалось, что прошли века свободного полета, прежде чем я довольно сильно ударилась спиной обо что-то жесткое и сообразила – можно открыть глаза.

Навара продолжал сжимать меня в руках, даже лежа на спине в сугробе.

– Хорошо ловите, господин рыцарь.

– Хорошо падаете, госпожа ведьма. Может, вы все-таки встанете со своего покорного слуги?

– Спасибо.

– Я не ослышался? Вы меня поблагодарили?! Или это очередное проявление вашего своеобразного чувства юмора?

Я неловко поднялась, массируя ушибленный локоть:

– Навара, вас даже благодарить противно. Вы способны задушить самый благородный порыв.

– И это говорит ведьма, чья прихоть выставила меня идиотом перед целой деревней?

– Еще не выставила.

– Неужели?! – скептически хмыкнул Навара.

– Да, у нас еще есть время сочинить леденящую душу историю об откопанном упыре, девичьих слезах, отважном рыцаре и могучей ведьме. А затем с чистой совестью поделить обещанные двадцать кладней.

– Если вы думаете снискать этой жалкой суммой мое прощение, то вы глубоко заблуждаетесь, госпожа ведьма, – с величественным презрением заявил Навара.

Но деньги взял.

Как ни странно, никаких репрессий со стороны Навары не последовало. Впоследствии мы не раз встречались в селениях и на трактах, всегда случайно, обменивались вежливыми кивками, перебрасывались парой ничего не значащих слов и расходились в разные стороны, не упоминая друг о друге ни хорошо, ни плохо.

В конце концов, некоторые люди тратят всю жизнь на то, чтобы найти достойного противника.

Факт взаимного существования приносил нам обоим несказанное удовлетворение.

РОЙ

Скучная пора – осень. Красивая, сытная, но – скучная. Работы почти никакой: ссыпанному в амбары урожаю не страшны дожди и засухи, летние хвори миновали, а зимние еще не подоспели, нечисть, если где и водилась, за лето отъелась и поутихла. Зимой, конечно, она снова оголодает и вернется, но, увы, осторожные крестьяне предпочитают не будить лихо, пока оно тихо.

Не сказать чтобы мне тоже особенно хотелось коротать ночи в каком-нибудь сомнительном овраге, в придачу к гонорару зарабатывая насморк под мелким, но неотвязным осенним дождем. Удивительное дело: теплая и сухая погода может стоять неделями, пока в один прекрасный день мне не подвернется работа на свежем воздухе, а там уж все к моим услугам: дождь, град, внезапный заморозок или ураганный ветер, отклоняющий заклинания.

Денек выдался погожий, с утра небо не омрачало ни единой тучки. Лошадка неторопливо трусила по едва приметной полевой тропке, я, расстегнув кожаную куртку, обмахивалась берестяным свитком-объявлением, сорванным с придорожного дерева, и очень надеялась, что место «свадебного колдуна» еще не занято. Беспокоилась я, скорее всего, напрасно – вряд ли кому-нибудь еще из дипломированных магов взбредет в голову шляться по глухим деревням в поисках работы, а местные знахари-самоучки мне не конкуренты.

Смолкины копыта гулко застучали по дощатому мостику, перекинутому через узкую, наполовину заросшую тростником речушку. Н-да, обидно будет упустить такую работенку: с утра до вечера сиди себе за свадебным столом, ешь и пей вволю, усиленно делая вид, будто оберегаешь молодых от порчи. А в конце застолья не помешает проникновенно так, устало намекнуть свежеиспеченному тестю или свекру (смотря кто платит), что только благодаря твоим титаническим усилиям молодые не скончались в первую же брачную ночь от безуспешных происков нечистых сил.

С горбинки мостика уже просматривалось село – десятка три ухоженных домиков, крытых свежей соломкой. Издалека бросались в глаза спелые тыквы в бороздках перепаханных полей. А еще дальше, за домами, полями и холмами, у самого леса ярким солнечным пятном подменяла луговую траву спелая пшеница.

Я даже остановилась и приподнялась на стременах. Нет, не померещилось. Небольшое, круглое поле, играющее золотыми бликами. И ни одной полегшей плешинки, несмотря на довольно капризное, ветреное и дождливое лето. Интересно, кому это взбрело в голову расчищать и засевать поле так далеко от жилья? Дураку ясно, что большая часть урожая достанется зайцам, кабанам и птицам. К тому же все рачительные хозяева давным-давно сжали колосья, обмолотили зерно и сметали пустую солому в стога.

– Что скажешь, подруга?

Смолка, заядлая потравщица беспризорных злаков, одобрительно всхрапнула и тут же боязливо прижала уши. Слух у моей лошадки тоньше упыриного, не слышит она только моих гневных окриков и понуканий, зато способна за десятки верст отличить волчий вой от собачьего и вывезти меня к селению, одному-единственному на бездорожную, лесистую округу. Но внезапную тишину мы распробовали одновременно. Кормившиеся на реке утки забились в тростник, примолкли кузнечики, оставив нас наедине с недобрым шелестом травы.

Я обеспокоенно покрутила головой. Долго теряться в догадках не пришлось – со стороны деревни на нас надвигалась маленькая, но очень несимпатичная тучка, сопровождаемая ровным зловещим гулом.

– Не ерунди, Смолка, – преувеличенно бодро сказала я, на всякий случай застегивая куртку и пряча руки в карманы. – Это всего лишь рой. Он нас не тронет.

Ничуть не убежденная, лошадка пригнула голову, недоверчиво косясь на небо. Рой шел высоко, от основного клуба тянулся мутный заостренный хвост. Гул постепенно нарастал, пульсируя в висках. Очень неприятный, угнетающий звук, даже если знаешь, что роящимся пчелам нет никакого дела до замершей внизу жизни, им лишь бы благополучно довести матку до загодя присмотренного улья или дупла.