Попадать, так с музыкой! - Михаил Гуткин

— Конечно. Этому нас даже специально учили.

— В том взводе, о котором идет речь, все, по словам товарища старшего лейтенанта, новички. То есть бойцы, которые до этого прошли только начальную подготовку. У них у всех, строго говоря, моторика движений неправильная, но она, если можно так сказать, одинаково неправильная.

— Поясни, мне темному, — капитан усмехнулся и даже слегка расслабился.

— Ну, скажем, один неверно передвигается, второй неправильно держит корпус, у третьего руки растут, понимаете откуда. Все это вполне объяснимые недочеты, которые я постепенно исправлю. А вот один из этих новичков, Петр Кузнецов, движется так, как будто на самом деле знает правильные движения и нарочно делает их неверно. Но иногда у него это не получается, и тогда он совершенно точно воспроизводит то, что я показываю. Более того, по некоторым движениям можно предположить, что он занимался борьбой джиу-джитсу (чуть было не брякнула дзю-до или айки-до). Если бы он был ребенком лет шести — восьми, когда дети стараются точно копировать движения взрослых, то я сказала бы, что он очень способный ребенок. Но у взрослого парня девятнадцати лет, призванного на службу из какой-то деревни Тамбовской губернии, такого быть не может. В этом возрасте движения уже устоялись, а переучиваться всегда сложнее. Отсюда вывод, что Кузнецов по какой-то причине скрывает свою спецподготовку.

— Та-ак, — протянул капитан. Скажите, Аня, а вы кому-нибудь уже говорили о своих подозрениях?

— Пока никому, вам первому. Да и подозрения сформировались только сейчас, а до этого было лишь нечто вроде занозы: где-то колет, а где — не видно.

— Понял, немедленно этим займусь. Может быть, тут что-то есть. Но это у вас ведь не все? — Капитан испытующе посмотрел на меня.

— Да, не все. Это только часть. Есть и кое-что другое. — Тут я рассказала о хрустнувшем сучке, вызвавшем слишком большие потери при захвате банды, и напомнила о Семене. Я даже, вспомнив классику[11], немного пофантазировала, что возможно этот Семен нарочно подал сигнал, чтобы во время боя убить кого-то из бойцов, у которого могли возникнуть подозрения на его счет. Я даже настучала на командиров роты, что они не хотят дать детальный анализ операции и выяснить, кто именно наступил на сучок.

От веселого настроения капитана ничего не осталось. Пока я рассказывала, он начал что-то чиркать карандашом на листке бумаги. Когда я закончила, капитан позвонил в роту и после приветствий спросил:

— Скажи, Сергей, у вас вчера кто-нибудь из бойцов был в городе? Никто. Хорошо. А сегодня кто-нибудь собирается? Остапов и Кузнецов? А когда? Отлично. Тогда вот что, подвези-ка ты этих бойцов на своей машине, высади, скажем, у рынка, и потом сразу ко мне. И прихвати, пожалуйста, личные дела бойцов первого взвода. Есть о чем поговорить. Да, чуть не забыл. Анна Петровна сегодня плохо себя чувствует, и занятия у вас провести не сможет. Я ее сейчас направляю в больницу. Того и гляди, окажется с мужем в соседних палатах. Ну, бывай.

— Все поняла? Сейчас тебе в роте не стоит появляться. За Кузнецовым я организую пригляд. А вообще-то, я рад, что не ошибся в тебе, Анна Николаевна!

20

При этих словах я чуть не упала со стула. Кажется, я действительно опять попаду в больницу. Он-то откуда знает? Или, может быть, о моем прибытии из будущего накануне объявили по радио?

Капитан, довольный произведенным эффектом, заулыбался. Я перевела дух. Если улыбается, значит не все так плохо.

— Думаешь, вы одни с Васей такие умные, думаешь, капитан Григорьев уже старик, которого можно легко вокруг пальца обвести? Так я в ОГПУ пришел еще при Феликсе Эдмундовиче.

— Ничего мы такого не думали, — пробормотала я.

Капитан только отмахнулся.

— Помолчи и послушай. Не один Василий с медэкспертом говорил. Только я пошел дальше него. Я по спецсвязи позвонил одному своему старому приятелю и сказал, что вот мы нашли покойника (ну соврал немного), убитого странным ударом в голову. Как это могло получиться? Он попросил уточнить, каким именно ударом и в какую точку. Я уточнил. И тут он меня сильно озадачил. По его словам таким ударам обучают только в Японии. Он во время Халхин-Гола работал при Жукове в особом отделе. Так там именно таким ударом были убиты несколько часовых. Поэтому он сказал, что мне надо искать узкоглазого мужика среднего возраста, выдающего себя за киргиза, казаха или узбека, а на самом деле являющегося японцем. Ты не мужик, не среднего возраста и не узкоглазая, поэтому сразу возникли вопросы. Тогда мне, как и Василию пришла мысль самому съездить на место аварии. Я успел туда раньше него, тоже нашел рюкзак, просмотрел содержимое, сделал определенные выводы, оставил рюкзак на месте и стал ждать.

— Еще раз поговорив с Василием, подумал, что пора поглядеть на тебя вживую. Тут и пригодились шахматы. Насмотревшись, а также увидев, какими глазами на тебя смотрит лейтенант, решил пока все оставить, как есть. Василий меня два года назад от пули заслонил — видела у него шрам — поэтому ему я вполне доверял и доверяю. Видя, как вы переглядываетесь, решил подтолкнуть события в нужном направлении, а заодно взять вас на контроль. Следили за вами, Анечка. Очень осторожно, на расстоянии, но следили. И мне докладывали. Рюкзак Вася не привез. С его стороны это было правильно (тут я про себя загордилась). Одновременно уговорил тебя выйти за него замуж. Тоже понятно, и полностью одобряю. Ты его любишь, а ему именно такая жена и нужна. Но почему вы все время какие-то задумчивые, а не просто живете, как все? Опять вопрос. И почему мне до сих пор ничего не сообщаете? Может ты Аня, что-то такое Василию наговорила?

— А еще ты с самого начала стала чудить. Ну не чудить, но вести себя как-то не так, совершая при этом почти очевидные ошибки. Ну, зачем вдруг стала предсказывать результаты шахматного соревнования? Подумав, я понял, что на этом примере ты хочешь завоевать доверие к какому-то другому предсказанию. Сразу еще вопрос — к какому? Показала, что владеешь секретными ударами — очередной прокол. Когда ты одна, без оружия, задержала трех вооруженных бандитов, это можно было как-то объяснить, но, согласись, в общей цепочке вопросов появился еще один. То, что Вася не стал мне сразу докладывать, я объяснил его желанием сначала во всем разобраться самому. Впрочем, как только он выйдет на работу, я ему еще всыплю. Но теперь хочу услышать от тебя — что за прогноз, которым ты поделилась с мужем, и от которого он стал ходить, как в воду опущенный?

— Короче давай, товарищ бывшая Истомина, а ныне Северова, докладывай. Что ты там, в будущем, такого плохого на ближайшее время накопала?

— Войну накопала, Валентин Петрович. Которая начнется 22 июня.

— Что-то в этом роде я предполагал. Сведения о датах начала войны к нам поступают давно и регулярно, только некоторые указанные даты уже прошли, а на границе хотя и не тихо, но в разумных пределах. Ты уверена в дате?

— Во всех школьных учебниках моего времени указана именно эта дата. Но на сто процентов уверенности нет, потому что мое появление здесь могло вызвать какие-то изменения в течении событий. Но ведь немецкие войска с той стороны стоят вплотную. И их самолеты все время над нами летают. Думаю, что долго так продолжаться не может. Лопнет нарыв.

— По моим данным, полученным, считай, с самого верха, товарищ Сталин сильно сомневается в нападении на нас. Он уверен, что война сразу на два фронта гибельна для Германии.

— Разрешите товарищ капитан провести шахматную аналогию. Чем мастер отличается от гроссмейстера?

— Ну, гроссмейстер видит дальше, лучше считает варианты, лучше оценивает позицию.

— Именно! Вот товарищ Сталин и есть гроссмейстер, а Гитлер в шахматных терминах — мастер. Товарищ Сталин абсолютно прав в том, что Германию эта война приведет к гибели. СССР — это не Западная Европа, по которой немецкие войска меньше, чем за месяц, прокатились до Ла-Манша практически без потерь. Но Гитлер сел играть за доску и отказаться от игры не сможет. План «Барбаросса» уже запущен в ход. А закончится эта война, разумеется, поражением Германии и самоубийством Гитлера. Только жертв у нас будет очень много — на миллионы счет пойдет.

— Предположим, убедила, и предположим, что срок назвала правильный. Так что вы с Василием успели сделать, и что планируете на оставшееся время?

— Успели, к сожалению, очень мало — немного прокачали ситуацию. К сожалению, все точно по истории, то есть очень плохо. Успели наметить несколько точек для базирования небольших диверсионных групп, которые будут по мере сил мешать движению немцев на Восток. Начали создавать определенный запас продуктов и медикаментов — на пару месяцев должно хватить при жесткой экономии.

— А как с оружием?

— Его практически нет, но это не должно стать большой проблемой. Пушки и танки нам без надобности, а стрелковое оружие сумеем набрать на полях сражений, а также будем отбирать у немцев, пока они не прочухаются. Но нужны несколько специалистов — снайперы, саперы, знатоки немецкого языка, радисты и хорошие диверсанты — я ведь могу обучить только рукопашке, ну и лазанию по деревьям. А как подобраться к часовому, как взорвать объект — это не ко мне, да и Вася тут ничем помочь не может. Врач, наконец, обязательно нужен.