Рассказы о русских кораблестроителях - Израиль Быховский

С тех пор Гаврилу Окунева стали привлекать в качестве эксперта и советчика по многим сложным вопросам кораблестроения и эксплуатации кораблей. Так, когда потребовалось поднять на берег трофейный шведский фрегат «Карлскрон-Вапен», для проведения предварительного осмотра его были назначены обер-интендант Броун и корабельные мастера Окунев, Гамбург, Меньшиков и Гамз. Окунев высказал мнение, что из-за ветхости вытащить судно целиком на берег невозможно. Он предложил осуществить это в два приема, предварительно разрезав судно на две части. С этим согласились все.

В конце тридцатых годов Окунева прикомандировали к генерал-интенданту в качестве советчика. Так он стал работать в* экспедиции, ведавшей всеми верфями и их строениями. На этой должности Окунев прослужил несколько лет. В течение этого времени он значительно улучшил оборудование верфей, построил при них мастерские, складские помещения и т. п. В дальнейшем это позволило значительно ускорить строительство ' новых кораблей.

В 1740 году у Окунева родился первый сын Михаил.

К этой большой радости прибавилась еще одна: Окунева произвели в корабельные мастера полковничьего ранга й пойысилй жалованье до 800 рублей в год. По поручению Адмиралтейств-Коллегии он возглавил обучение француз- 45

ским методам кораблестроения, а также стал внедрять французский способ крепления копыльев на канатах [155].

В течение ряда последующих лет темпы постройки кораблей были снижены, но в 1746 году правительство выделило новые ассигнования на кораблестроение, и Окунев приступил к разработке проекта нового 66-пушечного корабля «Александр Невский». Незадолго до закладки «Александра Невского» Окунева произвели из корабельных мастеров в сарваеры, т. е. в главные кораблестроители. Новый сарваер не захотел никому уступать руководство постройкой заложенного им корабля и довел ее до конца, в 1749 году спустив корабль на воду по французскому способу [129, 136, 151].

За годы спада в кораблестроении много старых кораблей пришло в ветхость. Адмиралтейств-Коллегия поручила Окуневу освидетельствование всех кораблей Балтийского флота для выявления еще пригодных к ремонту и уже непригодных. Обследовав корабли, Окунев признал семь из них непригодными к ремонту из-за ветхости. Мнение Окунева было признано правильным. Таким образом удалось сэкономить многие тысячи рублей.

Гаврила Афанасьевич в 1752 году взялся за разработку еще одного проекта, на этот раз 80-пушечного корабля «Святой Николай». Строительство этого судна он закончил в 1754 году и спустил его на воду, после чего получил повышение: стал обер-сарваером бригадирского ранга [161]. Двумя годами позже Окунев разработал проект своего последнего корабля — 100-пушечного — «Дмитрий Ростовский», т. е. поставил перед собой задачу, которую почти три с половиной десятка лет пытался решить Петр I. Однако строить по этому проекту корабль Окуневу уже не пришлось. Это поручили другому корабельному мастеру — Сутерланду.

До 1761 года Гаврила Окунев выполнял обязанности обер-сарваера, фактически осуществляя в этот период руководство всем отечественным кораблестроением. К этому времени здоровье его значительно ухудшилось.

Кораблестроитель Гаврила Окунев в 1763 году был произведен в генерал-майоры; умер он примерно в 1780 году (точная дата смерти не установлена).

Гаврила Афанасьевич много сил отдал делу подготовки кадров отечественных кораблестроителей, способных строить корабли большой длины, что создавало условия для дальнейшего увеличения огневой мощи флота. Гаврила Окунев был одним из наиболее компетентных и деятельных кораблестроителей в тяжелую эпоху застое в отечественном кораблестроении, наступившую после 46 смерти Петра I.

У Гаврилы Афанасьевича было четыре сыйа — Михаил,' Семен, Александр и Петр. Когда наступило время определять подраставших сыновей к делу, кораблестроение в России после бурного периода развития при Петре I переживало упадок. Возможно по этой причине не только сыновья, но и внуки Гаврилы Афанасьевича не стали кораблестроителями. Были среди них артиллеристы, архитекторы, чиновники и другие деятели, дослужившиеся до высоких гражданских военных чинов. Лишь в XIX веке появляется другой Окунев, Михаил Михайлович, родственная связь которого с Г. А. Окуневым не установлена. Он, как и Гаврила Окунев, посвятил всю свою жизнь отечественному кораблестроению. Выдающийся корабельный инженер, он положил начало железному судостроению в нашей стране.

Родился Михаил Михайлович Окунев 10 сентября 1810 года в Петербурге. Отец Михаила Михайловича — Михаил Петрович Окунев был храбрым артиллеристом, участвовал в Отечественной войне 1812 года и, став впоследствии обер-контролером артиллерии в Военном ведомстве, дослужился до генерал-майорского чина |[154].

С детских лет Михаил любил рисовать (эта способность пригодилась ему в дальнейшей деятельности).

В 1823 году он был зачислен в Училище корабельной архитектуры, о котором уже упоминалось. Училище в то время помещалось в здании Морского кадетского корпуса. Поскольку в те годы не было еще твердых сроков обучения и четких программ, в училище можно было встретить разных по возрасту учеников: от 12-летних мальчиков до 26-летних мужчин, по нескольку лет осиливавших курс каждого класса. Вообще нравы в стенах училища во мно* гом были схожи с нравами, описанными Н. Г. Помяловским в «Очерках бурсы» [150, 153, 173].

Михаил Окунев был исключительно одаренным учеником, особенно ему давались математические науки. В продолжение долгих лет обучения он получал по всем предметам лишь высшие оценки. В 1827 году Училище подверглось реорганизации и по чьей-то прихоти стало называться Кондукторскими ротами Учебного морского рабочего экипажа. Из помещения Морского кадетского корпуса его перевели в левое крыло здания Главного Адмиралтейства. Всех учеников Кондукторских рот зачислили на действительную военно-морскую службу (до 47

этого они находились на положении воспитанников закрытого учебного заведения) [150].

В этом же году Михаила Окунева и его товарища по классу Николая Божерянова за отличные успехи и «примерность» произвели в младшие унтер-офицеры. Они были самыми молодыми учениками в своей полуроте. Несмотря на то что каждому из них тогда исполнилось только 16 лет, они стали отделенными # командирами.

Михаилу Окуневу все давалось исключительно легко. Одаренность его видна была во всем. Рисовал и чертил он прекрасно, почерк у него был каллиграфический. Внешне подтянут, строен и ловок. Начальство к нему относилось хорошо. Все это вскружило голову молодому человеку. Поверив в свою исключительную одаренность, он сделался заносчивым, надменным. Товарищи его не любили, ему завидовали. Порой даже Коля Божерянов возмущался: