Люди Приземелья - Владимир Михайлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы думаете выйти из скваммера? – спросил Герн. – Или вы уже так привыкли к нему, что будете в нем ночевать? Нет? Так откройте люк. Отодвиньте два предохранителя сзади и открывайте.
Это была та же камера, которую он покинул неопределенное время тому назад. Как он снова оказался здесь, было непонятно. Кедрин вылез из скваммера, запутался в проводах, сорвал манжеты и шлем и кинул их в люк. Ему захотелось лечь и лежать не двигаясь.
– Ну ничего, – сказал Герн. – В первый раз бывает еще и не так.
– Бывает, – сердито сказал Кедрин, не поднимая глаз. – Будет, если тебя уносит за десяток километров…
– Интересно, – сказал Герн, – о каком это десятке километров идет речь, если длина троса пятьсот метров, и вы даже не использовали его до конца.
– Он отцепился, ваш трос.
– Любопытно, чем мы в таком случае втянули вас в корабль! Учитесь определять расстояние в пространстве. Это нелегко – нет перспективы. Хотя, – он взглянул на Кедрина из-под нависающего лба, – вы, наверное, вообще не пожелаете у нас оставаться? Хочется на Землю, а?
Кедрин зажмурился, коротко вздохнул и сказал:
– Почему же это – не пожелаю? С удовольствием. Только сейчас я хочу спать.
– Сначала обед.
– Есть и спать.
– Еще бы! – сказал Герн. – Ничего. Другим приходится сейчас куда труднее.
Кедрин знал, кого Герн имеет в виду.
Глава пятая
1Нa орбите Трансцербера все по-старому или, вернее, – по-новому. Все заняты своими делами и старательно делают вид, словно ничего и не произошло.
Это не так трудно: у них есть предмет для размышлений. Что же все-таки случилось? Ответить на это не так просто и вряд ли вообще возможно.
Схлынуло нервное напряжение, стало возможно думать о происшествии объективно. Правда, участникам и даже жертвам происшествия (а ведь именно в такой роли выступает сейчас население «Гончего пса») не так легко обрести нужное для этого спокойствие. Но они пытаются.
Капитан Лобов сидит, поглаживает щеку и думает: хорошо, что успели развернуться и дать импульс. Иначе им здесь было бы не до споров. А сейчас – пускай себе полемизируют. Все естественно: одни защищают механику, другие – электронику. У каждого человека есть что-то излюбленное в каждой области; в области аварий – тоже. А если отрешиться от пристрастий? Тогда вообще ничего непонятно. Механика была так же надежна, как электроника, электроника – как механика. Плюс на плюс в результате дали минус. Формула проста, но есть одно затруднение: она противоречит всему, что известно из элементарного учебника алгебры.
Что же, придется передать на Землю все, что можно: пусть там тоже поломают голову.
Капитан размышляет, а ученые постепенно возвращаются к основной теме разговора: к проблеме Трансцербера. Это – настоящий костер, в пламени которого сгорают нервы. Тем более что со Звездолетного пояса принята фотограмма: корабль доберется до потерпевших крушение самое позднее через четыре месяца.
Четыре-то месяца они здесь продержатся, даже пять. Риекст, хозяин энергии, подтверждает это, поскольку молчание, как известно, – знак согласия.
В конфиденциальном разговоре с инженером капитан Лобов позволяет себе допустить и иную возможность: что скорость сближения «Гончего пса» и Трансцербера, правда в микроскопических дозах, но возрастает. На этот раз Риекст, знаток приборов, соглашается с капитаном не только молчанием.
Но и они верят, что выход есть. Потому что на Звездолетном поясе знают капитана Лобова, а капитан знает Велигая, да и остальных тоже. Они не оставят в беде.
2– Четыре месяца, – сказал Велигай. – Четыре месяца.
Он сосредоточенно глядел вперед, словно эти слова были написаны на противоположной стене.
– Если бы ты мог хоть час не думать об этом… – проговорила Ирэн.
– Я и не думаю.
Он был прав – он не думал об этом, как не думают о дыхании. Велигай сейчас именно дышал этим: судьбой капитана Лобова и его экипажа. Ирэн понимала, что изменить что-либо не в ее силах; оставался единственный выход – самой жить тем же. Извечное женское искусство… Она задумалась, но ничего утешительного не приходило в голову, хотя именно сейчас ей хотелось найти слова утешения.
– Не знаю, – произнесла она наконец. – Верю, что выход есть. Но не вижу его.
– Я тоже, – кивнул он. – Хотя схема проста.
Ирэн вздохнула. Велигай никогда не признавался, что бывают положения, из которых он не видит выхода. Признаться в своем бессилии – значит самому поверить в него, иными словами – потерпеть поражение еще до начала. Но от нее он не скрывал, что порой заходит в тупик. Ирэн понимала: даже самые сильные люди изредка должны на кого-то опираться. Пусть хоть на краткий миг. И она должна быть благодарна этому обстоятельству: иначе они, наверное, никогда не стали бы больше, чем товарищами по работе.
Может быть, это было бы лучше? Нет… И не надо беспокоиться из-за воспоминаний. Настоящее – вот оно, рядом. Его можно ощутить рукой, всем телом…
Она улыбнулась, благодаря настоящее. Ее улыбка не ускользнула от Велигая, хотя смысла ее он, разумеется, не понял; да и много ли таких мужчин, которые понимали бы хоть в одном случае из десяти точный смысл улыбки женщины – даже самой близкой?
– Нет, серьезно, – сказал он. – Схема крайне проста, но что я в тупике – это, к сожалению, факт.
Он взглянул на часы.
– Я побуду у тебя еще. Можно?
Она дала ему понять, что об этом не стоило спрашивать. Даже если бы она этого не хотела, даже в таком невероятном случае – все равно она бы заставила его остаться. Здесь он был словно наедине с самим собой, а только так можно спокойно думать.
– Схема, – сказал Велигай. – Схема, схема… Погрузившись в размышления, он часто машинально повторял вслух какое-нибудь слово. – Что же, все просто: корабль идет на орбиту Трансцербера; выполняет несложный маневр; забирает Лобова с людьми; возвращается на Землю. – Он усмехнулся. – Цветы и объятия.
Она дотронулась до его лба. Он моргнул.
– Ну да. Нужна малость: корабль.
– Не всякий, – сказала она.
– Да. Из четырех имеющихся категорий…
Она знала, что это за категории. Маленькие приземельские корабли с радиусом действия не дальше Луны; шарообразные планетолеты – «пузыри» – с ионными двигателями, дешевые и неприхотливые, но тихоходные, не забиравшиеся дальше Марса; специальные корабли с диагравионными двигателями, небольшие и быстроходные транссистемники, предназначенные для разведки и научных экспедиций (к таким, принадлежал и «Гончий пес»); и, наконец, звездолеты – «длинные корабли», по терминологии монтажников, по размерам, мощности и степени сложности похожие на корабли трех предыдущих категорий так же, как орган похож на аккордеон или губную гармошку.
– …Из четырех имеющихся категорий речь может идти о двух последних: о транссистемниках и длинных. Согласна?
Она серьезно кивнула. Наверное, вопрос о ее согласии был нужен Велигаю для сохранения ритма мышления, но и это было не так уж мало.
– Самое простое, – сказала Ирэн, – послать транссистемный. «Стрелец» сейчас в районе Пояса астероидов.
– Земля чуть было так не решила, – сказал Велигай. – Пришлось битый час их отговаривать.
– Почему?
– По двум причинам. Первая: «Стрелец» идти к ним не может. Арифметика: их там восемь, нормальный экипаж транссистемного – пятеро, в сумме тринадцать. Без специальной переделки больше десяти человек транссистемный ни в коем случае забрать не сможет.
– Но если потесниться…
– Тогда и будет десять. Дело ведь не в площади. Дело, во-первых, в мощности дыхательных, регенерационных, экоциклических систем и, во-вторых, – в количестве охранительных устройств. Только они позволяют людям выносить те перегрузки, которые и делают транссистемник скоростным кораблем. Поняла, звездочка?
Он умолк, положив ладонь на ее волосы, медленно перебирая их.
– Говори, – сказала она.
– Это была арифметика: пока «Стрелец» свернет базу на Поясе астероидов, пока придет сюда, пока его переделают и, наконец, пока он после всего этого до них доберется – пройдет уйма времени. Можно не успеть.
– Ну, – она подняла голову, – мы бы постарались сделать все побыстрее.
– Так мне сказали и на Земле. Но тут в действие вступила алгебра.
Он помолчал.
– Дело в том, что «Стрелец» – двойник «Пса». Брат-близнец.
– Я помню, как их строили.
– Ну, конечно. Причины аварии «Пса» нам неизвестны. Судя по донесениям Лобова, ничего подозрительного, никаких ненормальностей не было до самой последней секунды.
– Так что, если послать однотипный корабль…
– В этом вся суть. Если авария по необъяснимой причине произошла с «Гончим», где гарантия, что то же самое не случится и с другим таким же кораблем?
– Да, – сказала она. – Правда…
– Несложно, а? Но убедить в этом остальных было трудно. Кое-кто возражал очень крепко. Меркулин, например, Директор… Да ты ведь знаешь.