Берта Берс. В сетях шпионажа - Шебуев Николай Георгиевич

— Профессор, ваш авторитет… я польщен…

— Но… услуга за услугу. Я от вас тоже попрошу любезности, которая вас не затруднит…

— Все, что в моей власти…

— Надеюсь, в вашей власти назначать свидание г-же Гроссмихель с мужем только в дни ваших дежурств. Вы понимаете… с другими я не хотел бы быть столь же откровенным, как с вами… Во-вторых, нельзя ли свидания эти назначать как можно позже… У меня такое дорогое время и приходится его терять, потому что я связан словом князю и профессору Мордванову… Ах, да… А главная моя просьба, это — скорее повесьте Гроссмихеля и развяжите мне руки… Я уверен, что он — шпион!..

Капитан Вырубов очарован профессором Кебецким.

Бывает же такое изумительное сочетание учености и простоты!»

Само Провидение послало профессора капитану Вырубову.

………………

Почему бы, в самом деле, профессору не посмотреть, что с Наташей?.. Такой маг и волшебник по части диагноза сразу сможет поднять ее на ноги.

Приглашать профессоров к себе на дом не по карману капитану Вырубову.

Но по знакомству мало ли что делается. Надо только заслужить расположение. О, за этим дело не станет: конечно, повесить Гроссмихеля не во власти капитана, но зато исполнение других просьб профессора — такой пустяк.

Конечно, он примет все меры для хранения полного инкогнито.

Конечно, он будет назначать свидание Гроссмихелю только в свое дежурство.

И сможет, даже на личную ответственность, давать свидание жене с мужем от 6 до 7 часов вечера, в камере, без свидетелей…

Только бы профессор посмотрел, что с Наташей.

А с Наташей очень неладно. Никто не может разгадать причины ее адских головных болей, от которых она стонет целыми ночами.

Но как пригласить профессора, который привык посещать высокопоставленные салоны, в комнатку Наташи.

Если бы она была женой капитана, но она… только экономка.

Капитан женат, его жена может на днях вернуться из Рязани, где она гостит у родителей.

Вернется и прогонит Наташу, — куда ей — прислуга с вечными головными болями!

А для капитана Наташа больше чем прислуга.

За эти полтора месяца так много радости познал Петр Петрович через Наташу…

Может быть, и хворает она через него, разве поймешь женщину? Нам, мужчинам, все шуточки, а женский организм такая сложная штука, что в ней сам черт ногу сломит.

— Милая, милая Наташа… Потерпи до вторника… Я к тебе привезу самого профессора Кебецкого… Это, девочка моя, такой знаменитый доктор, что чуть взглянет, все как рукой снимет…

— Потерплю, мой милый! — печально сказала Наташа, обняв его голову. — Потерплю… Только в излечение не верю. Смерть меня излечит…

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ХИЩНИКИ РАЗЛЕТЕЛИСЬ

I. В ЧАДУ ЧЕРНЫХ ЧАР

………………

Марья Николаевна вернулась домой возбужденной после свидания.

Правда, на свидании присутствовал все время жандарм, так что не удалось перекинуться ни одним серьезным замечанием. Но все-таки она в восторге от свидания.

Муж выглядит молодцом.

На свое заключение смотрит, как на какое-то обидное недоразумение: не завтра-послезавтра его, конечно, выпустят.

Беспокоит его и мысль, что германских подданных выселят и, следовательно, ему с женой придется уехать или за границу, или в провинциальную глушь.

Фридрих и тут, щадя чувства жены и будучи всей душой привязан к милой России, конечно, предпочтет какое угодно русское захолустье переселению в Германию.

Марья Николаевна рада, что все это слышал жандармский офицер, присутствовавший на свидании, пусть они посмотрят, какую напраслину возвели на ее мужа!

Марья Николаевна увидела искреннюю радость в глазах Фридриха, — о, нет никакого сомнения, что он ее любит, — ее и только ее. С Бертой у них было общее дело, а любит он только ее…

«Общее дело!..» — Марья Николаевна вздрогнула. — «Какое общее дело?..»

Ведь только что Фридрих доказывал, что его держат по недоразумению.

Впрочем, это говорилось при жандарме…

Так, значит, Фридрих действительно шпион! Но мысль эта не казалась Марье Николаевне более ужасной, гипноз действовал.

В странное оцепенение поставил ее вопрос Воли:

— Ну что, мамочка, видела папу?.. Он все еще у нас в плену?

Марья Николаевна посмотрела на сына изумленными, непонимающими глазами.

— А он в каске, мамочка?

— Почему в каске?

— Я в «Огоньке» видел пленных немцев… Они в касках…

— Нет, сынок… Он не военный и в своем платье… Тебе жалко папу?

— Очень жалко… И себя жалко…

— Почему себя жалко?..

— Почему я сын немца… ведь ты, мама, русская… Ах, как глупо со стороны папы, что он не сделался русским…

— Кто же знал, что будет война… И папа не знал…

— Да ведь папа знает все!..

Марья Николаевна вздрогнула.

— А Карла тоже видела?

— Нет, Карла не видала.

— И Берту видела?..

Марья Николаевна с раздражением вскочила:

— Что тебе вспомнилась она?

— Да ведь она тоже была немка!..

Вдруг раздражение уступило место странной апатии, и сонным голосом она прошептала:

— Нет, фрейлейн Берты я в тюрьме не видала.

Марья Николаевна глубоко зевнула и сладко потянулась.

— Мамочка, а зачем Вильгельм все хвалится?.. Сказал, что будет обедать в Париже, а сам… Да ты спишь, мамочка!

Само упоминание имени Берты нагнало на нее глубокий сон…

II. В КОГТЯХ ХИЩНИКОВ

………………

В полночь Марья Николаевна уже сидела в бархатном кабинетике Таубе и докладывала во всех подробностях сцену свидания с мужем Берте.

Берта слушала с горящими щеками и хищным взглядом.

Когда Марья Николаевна в простоте душевной заявила, что успокоилась, как жена и любящая женщина, так как Фридрих был проникнут такой светлой радостью, при встрече выказал столько неподдельного чувства, Берту передернуло.

— Подожди, красавица! — подумала она. — Сейчас ты нам нужна, чтобы освободить из тюрьмы своего мужа Фридриха.

А когда освободим его, покажем, кого и как любит Фридрих!

Марья Николаевна не замечала переживаний Берты.

Берта же видела, что все идет, как по маслу.

Роль профессора Кебецкого, очевидно, блестяще удалась Таубе, а появление на горизонте Наташи, о которой она еще ничего не знала, являлось крупным шансом на успех.

С помощью этой Наташи, излечить невралгию которой для Таубе плевое дело, профессор Кебецкий окончательно порабощает капитана Вырубова, и без того покоренного и загипнотизированного любезностью знаменитого ученого.

План освобождения Фридриха рисовался Берте ясно, прямолинейно, безусловно.

Но исполнение его требовало времени.

Терять же время тоже немыслимо, потому что, по сведениям Берты, обвинительный материал против Фридриха рос не по дням, а по часам.

В военное время шутки плохи, а Лисий Нос[15] так близко!

Уже со следующего раза часы свидания Марии Николаевны с мужем передвинут, — это облегчало исполнение замысла.

Беседуя с Бертой, г-жа Гроссмихель была уверена, что находится во власти чар гипнотизера и слышит голос вызванного им видения.

Но вместе с тем, воля этого видения для нее была законом.

Несчастная женщина не отдавала себе отчета, где начинается быль, где гипнотическая сказка.

Днем она часто беспричинно вздрагивала, улыбалась чему-то, с девяти часов, уложив спать тоже изнервничавшегося Волю, начала готовиться идти — «туда».

Образ Берты приобрел для нее притягательную силу.

Напротив, к свиданиям с мужем она стала относиться равнодушнее, автоматичнее.

III. НАТАША

Когда капитан Вырубов и профессор остались одни, первый, откашлявшись нервным кашлем смущения, сказал:

— Вам, профессор, вероятно, надоели больные.

— Почему вы так думаете?

— Потому что уж очень много желающих лечиться именно у вас.