Летнее утро, летняя ночь (сборник) - Рэй Брэдбери

– Да я и сама не вполне понимаю, Боб.

– Ну как, у нас дружба, – со значением произнес он.

– Боб… – начала она.

– Да, мэм?

– Ладно, неважно. – И она зашагала вперед.

– Я со звонком приду, – сказал Боб.

Конечно же, он пришел со звонком и каждый день на протяжении двух недель оставался после уроков: не говоря ни слова, тщательно мыл доски, полоскал тряпки и снимал со стены карты, а она тем временем проверяла тетради. До четырех часов между ними висела тишина: в этой тишине солнце клонилось к закату, по-кошачьи сновали тряпки, шуршали тетрадные страницы, поскрипывало перо, а в высокое оконное стекло с натужным жужжанием билась сердитая муха. Иногда молчание затягивалось часов до пяти, покуда мисс Тейлор не замечала, что Боб Маркхэм устроился за последней партой и не сводит с нее глаз.

– Ну, пора домой, – по обыкновению говорила мисс Тейлор, поднимаясь со стула.

– Да, мэм.

И он бросался доставать из шкафа ее пальто и шляпку. Потом брал у нее ключ и сам запирал дверь, если к тому времени еще не появлялся школьный сторож. А дальше они спускались с крыльца и пересекали опустевший школьный двор. О чем только не заходил у них разговор.

– Кем ты хочешь стать, когда вырастешь, Боб?

– Писателем, – отвечал он.

– Да, планы у тебя серьезные. Только это тяжелый труд.

– Знаю, но хотя бы попробовать, – сказал он. – Я ведь много читаю.

– Боб, неужели у тебя нет никаких дел после уроков? Я хочу сказать – это непорядок, что из-за бессменного дежурства ты проводишь столько времени в четырех стенах.

– Мне нравится, – объяснил он. – Я вообще занимаюсь только тем, что мне нравится.

– И все-таки…

– Нет, я уж так решил, – упорствовал Боб.

Немного подумав, он выговорил:

– Мисс Тейлор, можно вас кое о чем попросить?

– Смотря о чем.

– Каждое воскресенье я выхожу на Бьютрик-стрит, иду вдоль ручья и дохожу до озера Мичиган. Там раки водятся, бабочки летают, птицы поют. Если вы не против, пойдемте вместе, а?

– Спасибо за приглашение, – сказала она.

– Значит, договорились?

– Нет, у меня, к сожалению, дела.

Он уже открыл рот, чтобы спросить, какие у нее дела после уроков, но осекся.

– Я бутерброды с собой беру, – продолжал он. – С ветчиной и соленьями. И апельсиновую шипучку. Прихожу на озеро часам к двенадцати, ухожу около трех. Здорово было бы вместе пойти. Вы собираете бабочек? У меня, например, большая коллекция. И для вас наловим.

– Спасибо тебе, Боб, но нет, не получится. Может быть, в другой раз.

Он поднял на нее глаза:

– Напрасно я об этом заговорил, да?

– У тебя есть полное право говорить о чем угодно, – ответила она.

Через несколько дней она нашла у себя потрепанную книгу «Большие надежды» и за ненадобностью отдала Бобу. В ту ночь он не сомкнул глаз и прочел роман от корки до корки, а наутро поделился впечатлениями. Теперь он изо дня в день поджидал мисс Тейлор за углом от пансиона, и она не раз начинала: «Боб…» – намереваясь сказать, чтобы он больше не приходил, но так и не собралась с духом.

В пятницу утром на учительском столе сидела бабочка. Мисс Тейлор уже собралась махнуть рукой, чтобы ее согнать, но вовремя заметила, что тонкие крылышки даже не дрогнули; тогда она сообразила, что пойманную бабочку принесли в класс до звонка. Поверх голов она отыскала взглядом Боба, но тот уставился в книгу – не читал, а просто опустил глаза.

Именно тогда до нее дошло, что отныне ей будет затруднительно вызывать Боба отвечать домашнее задание. Карандаш то и дело останавливался на его имени, но в итоге она вызывала тех учеников, чьи фамилии значились в классном журнале до или после фамилии Маркхэм. Когда они вместе шли в школу или обратно, она не поднимала глаз. Но после уроков, когда Боб тянулся вверх, чтобы стереть с доски примеры и задачи, она нередко ловила себя на том, что исподволь наблюдает за его движениями.

А однажды в воскресенье он стоял посреди речушки в закатанных до колен штанах и вдруг, подняв голову, заметил, что у самой кромки воды появилась мисс Тейлор.

– А вот и я, – сказала она, смеясь.

– Честно говоря, – отозвался он, – меня это не удивляет.

– Покажи-ка мне раков и бабочек, – попросила она.

Они дошли до озера и сели на песок, обдуваемые теплым ветром. Когда настало время подкрепиться бутербродами с ветчиной и соленьями, а также апельсиновым ситро, Боб чинно уселся немного позади.

– Эх, прямо не верится, – вырвалось у него. – Самое счастливое время в моей жизни.

– Кто бы мог подумать, что я отправлюсь на такой пикник, – сказала она.

– Да еще с каким-то сопляком, – добавил он.

– Мне здесь хорошо, – призналась она.

– Приятно слышать.

До вечера они почти не разговаривали.

– Неправильно это, – сказал он позднее. – А почему – не могу понять. Мы же просто гуляем, ловим этих дурацких бабочек и раков, едим бутерброды. Но мать с отцом точно меня прибьют, если узнают, да и в школе по башке дадут. А вас, наверное, учителя засмеют, да?

– К сожалению, это так.

– Тогда завязывать надо с этими бабочками.

– Я вообще не понимаю, как здесь оказалась, – пробормотала она.

На этом и закончился тот день.

Вот и все, что вместила в себя история Энн Тейлор и Боба Маркхэма. Две-три бабочки-данаиды, книга Диккенса, десяток раков, четыре бутерброда и две бутылки апельсинового ситро. В понедельник Боб долго стоял за углом, но так и не дождался, чтобы мисс Тейлор появилась в дверях и направилась в школу. Лишь примчавшись к первому звонку, он сообразил, что она вышла раньше обычного и намного его опередила. После занятий она снова исчезла: на последнем уроке ее подменяла другая учительница. Пройдясь мимо пансиона, где жила мисс Тейлор, он так ее и не увидел, а позвонить в дверь не решился.

Во вторник после уроков они снова оказались в безмолвной классной комнате: он размеренно тер доску губкой, как будто время остановилось и спешить больше некуда, а она проверяла тетради, и ей тоже казалось, что можно до скончания века сидеть за столом, утопая в непостижимом покое и счастье, – и тут вдруг пробили часы на здании суда. Часовая башня находилась в квартале от школы, но от бронзового гула курантов содрогалось все тело, точно старея с каждым ударом. Этот бой пробирал до костей, напоминая о сокрушительной силе времени; с пятым ударом она подняла голову и долго смотрела в окно на городские часы. Потом отложила ручку.

– Боб! – окликнула мисс Тейлор.

Вздрогнув, он обернулся. За все это время они не перемолвились ни словом.

– Подойди, пожалуйста, – попросила она.

Он медленно положил губку.

– Иду, – ответил он.