Братство - Сергей Палий

— Весь мир уже перекопал, археолог фигов, — поморщился Кулио, разворачивая пергамент. — Ну, что это за ахинятина?

— Никакая это не акх… тьфу ты! Это послание из будущего, точнее — одного из вариантов будущего. Предположительно, двадцать третий век, — пояснил Мох. — Есть мнение, что в этой ветке будущего наши потомки использовали хронокапсулу. Отправили послание, чтобы предупредить о грозящей человечеству опасности.

— Да ё-мое, Мох! — взвился Кулио. — Это ж сколько еще ждать! Двадцать третий век! Совсем сбрендил? Я за это время сам в человека-плесень превращусь и начну сырками гадить!

Мох нахмурился и провел платочком по лысине, промокая капельки пота.

— Кулио, ты со своей бандой наперсточников не на рынке, — сурово сказал он. — И торговаться я с тобой не буду. Какая разница, в каком веке человечеству будет грозить опасность? Какая тебе, черт подери, разница, в каком времени ты получишь обратный билет к своим пресловутым звездам? Пойми же, наконец: проблема в том, что сейчас ты ведешь себя, многоуважаемый, далеко не как спаситель человечества!

Стало тихо.

Кулио приосанился, во взгляде сверкнула сталь. Была задета его профессиональная гордость.

После минуты напряженного молчания, он тихо сказал.

— В таком случае, мне нужна хронокапсула.

— Ты ее получишь, — так же тихо ответил Мох, и его пухлые губы растянулись в лукавой ухмылке.

Глава 7

Светлое будущее

Спустя неделю Братство протрезвело в своем особняке. На этот раз масштаб разрушений был значительно серьезнее, чем после вечеринки в честь боевого крещения Степана.

В стенах зияло три обугленных пролома, у забора стоял желтый трактор, но на этот раз грязный, без гусениц и выхлопной трубы. На гребне крыши дома вместо флюгера торчал флагшток с полотнищем, на котором красовалась кривая во всех отношениях фраза: Peace of shirt.

Кованая люстра вновь была оторвана — она обнаружилась на заднем дворе, пришпиленная самурайской саблей к пеньку. Недавно отремонтированный диктофон Степана опять превратился в горстку деталей. А расшитый узорами созвездий диван Кулио оказался подвешеным к потолку залы вместо люстры.

На нем мирно похрапывал Шу, укрывшись плащом.

Журналист не запомнил в подробностях, чем их угощал Мох, но содержание деловой беседы все забыли напрочь. Поэтому аккурат к прояснению рассудка после недельного драйва глава Ордена выслал напоминающую посылку с презентами…

Степан сидел возле камина и прикладывал к холке ментоловый компресс. Он застудил шею, когда двумя днями ранее ездил с Маньякюром на озеро Нам-Цо проверять сетки. Теперь всю верхнюю часть спины простреливало при каждом неосторожном движении.

Кулио потушил сигару и задумался, обхватив раскалывающуюся с похмелья голову обеими руками. Только что почтальон приволок богато оформленную и трижды запечатанную сургучом посылку от Моха.

Помимо кое-каких деньжат за предыдущие подвиги, утешительной коробочки рома Маньякюру и фотографий соблазнительных гейш, предназначенных для Самурая, внутри ящика было письмо.

Кулио жахнул стакан помидорного рассола, зажмурился и застонал от очередного приступа мигрени.

— Нельзя так пить, — прошептал он, глубоко вдыхая и плавно выдыхая.

— Можно, — донеслось с дивана. Шу свесился и радостно уставился на банку с рассолом.

— Слезь, — бесцветным тоном велел Кулио. — И диван на место поставь.

— Еще чего, — возмутился Маг, сооружая из плаща подобие веревки. — Это Эльф его привинтил, вот пусть он и ставит.

Кулио, превозмогая боль, поднял голову и уничтожающе глянул на Шу. Маг отвел глаза и буркнул:

— Ну ладно, не Эльф. Это Викинг баловался… Кстати, лично мне кажется — прикольная задумка.

Кулио вновь уронил голову на руки.

Шу запыхтел, выругался и сверзился с качнувшегося дивана прямо на стол черного дерева. Потер ушибленный локоть, вжикнул молнией на косухе и принюхался к посылке. Поинтересовался:

— А чего это у тебя тут? Пахнет мелассой.

— Чем-чем? — насторожился Кулио.

— Мелассой. Такая кормовая патока, отход свеклосахарного производства. Эту хрень используют, когда ром перегоняют.

— Эрудит, что ль?

— Ты мне зубы не заговаривай! Бухло прислали?

— Никакого бухла! — взревел Кулио, заставив Мага отскочить. — Отставить! Пришибу! Уволю!

— Расшумелся, — пробормотал Шу, глядя на рассвирепевшего шефа. — Ты б тяпнул рюмашку — полегчало б.

— Отста-а-авить! — Кулио побагровел, поджал губы и стал страшен. — Ну-ка быстро пошел собирать тела с огородов. Через пять минут здесь должны быть все. Вдуплил?

— Ну, типа…

— Ать-два! Шагом марш!

Шу постоял еще секунд десять, соображая, а потом сипло закашлялся и рухнул на пол. Степан хотел было помочь ослабевшему Магу подняться, но Кулио властным жестом остановил его. Шу быстро просек, что трюк не сработал, с кряхтеньем поднялся и вышел на улицу.

Спустя полчаса Братство собралось в разгромленной обеденной зале. Кулио обвел всех сердитым взглядом, сунул листок в сканер и включил проектор. На криво растянутой простыне появилось яркое изображение.

Человечество вымрет. В одной из вероятных веток будущего через двести лет вылезет из подполья и взбунтуется раса орков. И будет война. И будут битвы. И единственный оставшийся в живых хомо сапиенс сойдется в смертельном поединке с последним орком. И результат будет не в пользу людя (хомо сапиенса). И людь (человек) погибнет!

Степан отметил чудесную стилистику письма: на журфаке бы за такое отправили на пересдачу. Впрочем, возможно, виной тому стал дешевый распознаватель-переводчик, встроенный в сканер.

— Орки-то откуда возьмутся? — почесал в затылке Викинг.

— Это твои прямые потомки, наверное, — нахмурился Кулио, все еще борясь с мигренью.

— Тибета не будет, я не понял? — спросил Фантик.

— Не будет, — плавно покачал головой Кулио. — Снесут под фундамент.

— А озеро с русалками? — взволновался Маньякюр.

— Там будут братские могилы, — отрезал Кулио, — Вы что, не поняли, охламоны? Человечества с лица Земли стереть хотят.

— Это ж круто! — воскликнул Эльф и тут же смутился. — Это… круто?

— Лично для меня просто офигительно, — пожал плечами Кулио. — Для вас — сомневаюсь.

— Слушай, это ж через двести лет только, — напомнил Бюргер. — Айда купаться. Шу бассейн наколдовал. На сей раз с теплой водой.

Зря ариец это предложил. Кулио тут же включил ментора.

— Бюргер! — повысил он голос. — Тебя мама не учила думать о завтрашнем дне?

— Меня мама учила денежку экономить.

— Заметно. Нам представилась возможность мир спасти. Стыдно должно быть!

— Давайте объявим Бюргеру строгий-строгий выговор, — поддакнул Самурай, подбрасывая саблю к потолку на манер игры «на кого бог пошлет».

— Нет… — затрепетал Бюргер. — Ну что я сделал? Пощадите! Только не это!

Но Викинг уже налил рюмочку «Анисовой», а Фантик схватил Бюргера за плечи.

— Ребят, я ж до пятницы не пью, пост у меня, — пытаясь вывернуться из цепкого захвата изгнанного короля, вякнул ариец.

И тут Викинг ловко влил «Анисовку» ему в рот. Бюргер закашлялся, но дозу проглотил. Из глаз его брызнули слезы, щеки налились румянцем.

— Уф, негодяи, — выдавил он. — Совести нет у вас.

После показательной экзекуции Кулио слегка оттаял и позволил искупаться. Магу Шу редко удавались бассейны с нормальной водой: то кипяток наколдует, то лед с прорубями, поэтому нельзя было терять момент…

Через десять минут выдающему полотенца Степану пришлось спасаться бегством от захмелевшего Бюргера, невесть где откопавшего помповое ружье. Сначала Братья обрадовались необычному шоу: поддатый Бюргер все равно никогда бы не попал. Но когда находчивый Степан сиганул в воду, остальным почему-то резко захотелось убраться из зоны возможного поражения. Лишь Маньякюр сохранил выдержку и спокойствие. Он привык к схваткам на море и абордажам, поэтому в водной стихии чувствовал себя комфортно при любом раскладе.

После очередного маневра Бюргера морской волк отобрал у него ружье и отнес в кладовку. Братья выжали шмотки, обтерлись и расселись по шезлонгам у края бассейна.

— Как думаете, — начал Степан, — правда, человечеству наступит конец?

— Хотелось бы, — сказал Кулио, отпивая через соломинку глоток мятного лимонада.

— Надо брать заказ, — обронил Самурай, любуясь своим отражением в зеркальном лезвии сабли. — И тебе, Кулио, выгодно, и я заодно равновесие поищу в новой обстановке.

Кулио поставил стакан на столик.

— А что старина Кибби думает?

— Мочить. Врагов.

— Ладно. Сушись, пацифист.

— Мозги. По стенке, — добавил Киборг. — Тонко.