К свету - Андрей Дьяков

«Не забыть бы спросить потом, что такое „элитный“» — подумал Глеб.

За размышлениями он не заметил, как поселок остался позади. Далеко вокруг простиралось поле, густо заросшее травой. Из-за туч на несколько мгновений показалось ослепительное солнце, озарив местность ярким, долгожданным светом. Путники ошалело глядели вокруг, наслаждаясь неестественно красивым, умиротворяющим пейзажем.

— Что скажешь, Таран? — Нарушил молчание Кондор.

— Плохое место. Слишком спокойно…

Первым полоску перепаханной земли заметил Фарид. Таран тут же остановил отряд. Бойцы стояли, напряженно следя за проводником. Тот, постояв с минуту, опустился и приник ухом к земле.

— Разворачиваемся. Будем искать другой путь.

— Ты чего, сталкер? Какой другой? Итак уже от побережья удалились. — Кондор пошел вперед. — Никого ж вокруг, сам посмотри.

— Разворачиваемся!

— Не истери, Таран. Ты, конечно, мужик грамотный, но иногда слиш…

Никто толком не успел отреагировать, когда земля вдруг вспучилась, и на свет Божий вылезло огромное конусовидное рыло, покрытое лоснящейся серой кожей. Под вопли брызнувших в стороны бойцов застучал «калаш» Фарида. Дым остервенело дергал застрявшую патронную ленту. Кондор, матерясь, выкрикивал приказы.

— Что за на хрен?! Что за на хрен?! — Вопил Ксива, озираясь по сторонам.

Земля вокруг взрывалась фонтанами грязи, дыбилась в страшных корчах. Откуда-то изнутри нарастал мерный гул.

— Кроты!!! — Наставник, надрываясь, орал сквозь маску противогаза. — Стоять всем! Не рыпаться! Стоять, говорю!

Сталкеры, наконец, опомнились и замерли на местах. Из дыры в земле, метрах в семи от группы, загребая грунт когтистыми лапами, резво выбиралась объемная туша прожорливого хищника. Повернув вытянутую морду в сторону визитеров, животное шумно втянуло воздух. Еще раз. Слепо зашарив носом, словно щупом, крот-гигант рывками пополз вперед.

— Не стрелять. Не двигаться. Они слепые. Хищник остановился в паре метров от Бельгийца, неуверенно поводя мордой из стороны в сторону. Боец стоял ни жив, ни мертв. Винтовка в его руках мелко подрагивала. Раздвигая бурьян, на поляну выполз еще один крот. Первый, учуяв конкурента, коротко взрыкнул и оскалил пасть. Бельгиец не выдержал. Вскинув оружие, полоснул очередью. Пули застучали по щетинистой морде, проламывая роговые наросты. Крот, замычав, шарахнулся в сторону. Зато второй образчик местной фауны слепо ринулся на шум. Дым дернулся в сторону, разминувшись с резвой тварью на какие-то сантиметры. «Утес» в его лапах задергался подобно отбойному молотку, раздирая массивную тушу нещадными ударами бронебойно-зажигательных.

— Нет! Не стрелять! — Таран пытался докричаться до бойцов, но его голос потонул в оглушительном гвалте выстрелов. Отряд палил по вылезающим на поверхность монстрам.

Пару минут отряду удавалось сдерживать натиск разъяренных хищников, но земля вдруг стала проседать под ногами, покрываясь паутиной трещин. Бойцы ринулись прочь. Пыль стояла сплошной пеленой. Глеб несся за наставником, огибая гигантские дыры. Левее него бежал Бельгиец. Казалось, еще мгновение назад он был рядом, как вдруг земля ушла у того из-под ног. Боец провалился в глубокую яму, выронив винтовку. Тварь вынырнула совсем рядом. Энергично загребая лапами рыхлый грунт, крот рывками приближался к жертве.

Все произошло очень быстро. Пока Глеб звал сталкеров, вытаскивая «Пернач», Бельгиец выудил из земли свою FN F2000. Щелкнул спусковой механизм. Сложная винтовка, «наглотавшись» грязи, не сработала. Мелькнула когтистая лапа, сбивая бойца с ног. Челюсти хищника лязгнули, молниеносно перекусив сталкера пополам.

— Витя! ВИ-И-ИТЯ!!!

Подбежавший Окунь с ходу ринулся в воронку, но Дым успел перехватить бойца у самого края обрыва. Он буквально выдернул Окуня наверх и крепко прижал к себе, не давая вырваться:

— Все, брат, все! Буде! Ему уже не поможешь!

Окунь забился в могучих объятиях мутанта, а затем как-то разом сник, бессильно опустился на землю, запричитав:

— Говорил же ему, идиоту, бросай эту цацку импортную. «Калаш» сподручней… А он, гад, уперся…

Только мальчик этого уже не видел и не слышал. Пока туша внизу экстатично дергалась, разжевывая добычу, Глеб орал что-то злое и палил с обоих стволов. Палил, понимая, что уже ничего не изменить. Палил, вдруг ощутив забытое чувство утраты близкого человека, хотя с Бельгийцем был знаком всего несколько дней. Потом из пылевой взвеси вынырнул наставник и потащил мальчика прочь.

— Ходу, ребятки, ходу!

Обратно на шоссе вышли уже ближе к Петродворцу. Отряд двигался в полном молчании. Даже болтливый обычно Ксива прикрыл «варежку». У Кондора с Тараном состоялся еще один неприятный разговор. Глеб прокручивал в голове их горячие реплики и, как всегда, его покоробило от грубых слов наставника:

«Делал бы, что говорю, жил бы дальше. Не захотел — его воля. Остальные здоровее будут».

Жестоко. Но справедливо… Возможно, именно поэтому притихшие сталкеры теперь в точности следовали указаниям проводника. На подходе к городу пришлось ускориться. Около километра бежали по узкой просеке вдоль стен густого леса. Между обломками асфальта бугрились узловатые корни деревьев. Ядовито зеленые ветви хлестали по шлемам. В густых зарослях постоянно что-то шевелилось, мелькали странные тени. Глебу стало не по себе. Он жался ближе к наставнику, не забывая поглядывать по сторонам.

Впереди наконец-то показались постройки. Вернее то, что от них осталось. Растительность наступала со всех сторон, и сейчас город в точности походил на картинки из книжки Глеба про храмы майя. В какой-то момент Таран оставил отряд, нырнув в ближайший подъезд. Следуя полученным инструкциям, путники, не спеша, двинулись дальше. Через пару минут мальчик заметил наставника на крыше. Сталкер привинчивал к снайперке продолговатый цилиндр глушителя. Глеб принялся озираться, но ничего опасного вокруг так и не заметил. С крыши соседнего здания донесся шум, заставивший бойцов вскинуть автоматы. К ногам брата Ишкария рухнуло тело подстреленного волколака. Сектант испуганно отпрыгнул и запричитал.

Мальчик оглянулся. Таран снова кого-то выцеливал. Огромная винтовка дернулась раз, другой… Сталкер отлип от окуляра и исчез в чердачном окне. Пока путники перебирались через глубокую траншею, пересекавшую проспект, проводник нагнал отряд.

— Дозорные… — пояснил он Кондору. — Если их не убрать, вся стая сбежится. А так, может, тихо проскочим.

Они двинулись дальше, пока слева по курсу не показалось высокое причудливое сооружение, гордо возвышавшееся над буйной растительностью. Глеб впервые видел подобное чудо. Четыре башенки окаймляли центральную, самую крупную. На верхушках трех даже сохранились маковки куполов с потемневшей от времени позолотой. Несмотря на грязно-серый налет на стенах, праздничный красно-зеленый окрас здания притягивал взгляд.

— Собор святых апостолов Петра и Павла. — Таран с благоговением смотрел ввысь. — Ему больше ста лет. Войну с немцами пережил. Катастрофу пережил. Воистину святое место…

— Кто такие апостолы? — Тихо спросил Глеб.

Ишкарий оживился, выступив вперед:

— Брат Савелий — апостол новой веры, веры «Исхода» в…

— Рот свой поганый закрой, богохульник! — Таран взорвался, схватив сектанта за ворот и поднимая в воздух. — Дурь свою в другом месте показывать будешь!

Под внимательным взглядом Кондора проводник опустил Ишкария на землю. Сектант юркнул за спины сталкеров.

— А этот собор действительно такой древний? — Попыталась сменить тему Ната.

— Еще в царские времена заложен был. — Проводник снова глядел на сооружение. — В Великую Отечественную досталось ему. Били по собору прицельно, когда корректировщик немецкий наверх залез и следил за нашими кораблями… И за Кронштадтом.

Повисла долгая пауза. Потом Кондор с Тараном одновременно взглянули друг на друга и не сговариваясь пошли ко входу. Глеб поспешил следом, а остальным Кондор приказал ждать внизу.

Довольно легко им удалось отыскать лестницу, ведущую на колоннаду. Решетка, перегораживавшая коридор когда-то, сиротливо валялась на пыльных ступенях. Поднимаясь все выше, Глеб осторожно касался пальцами стен величественного храма. От сооружения почти ощутимо веяло древней силой. Какие тайны хранят эти стены? Каким еще страстям человеческим станет храм немым свидетелем? Возвышаясь незыблемым памятником ушедшей эпохе человека, он безмолвно хранил секреты прошлого. На одной из стен, на куске, очищенном от потрескавшейся штукатурки Глеб заметил текст, начертанный мелкими кривыми буквами:

«…произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь;