Мурка (СИ) - Гуров Валерий Александрович

- Лизавета! – притворная улыбка появилась на губах, я прекрасно понимал, зачем Лиза здесь. – Я не пропадал, ни в коем случае.

Девчонка не улыбнулась в ответ, даже кулачки сжала. Когда она злилась, то, сказать по правде, казалась еще более привлекательной.

- Ты купил билеты?

- Еще нет.

Сейчас мне совершенно не хотелось выяснять отношения, и, положа руку на сердце, Лизку я тоже видеть не особо хотел. Она девчонка классная, в общем и целом, я бы не отказался с ней провести время… но не сейчас. Да и зачем ей мозги пудрить?

- И когда купишь?… – она осеклась, подойдя ближе, принюхалась, и ее аккуратные брови едва ли не сомкнулись на переносице. – А где ты был? Почему от тебя несет женскими духами, Нафаня?

- А-а, - я вспомнил, как угодил в разлитые духи в пролетке.

Женщины на подобные моменты крайне обидчивы, у меня было немало ссор по прошлой жизни с женой, когда та находила на моем пиджаке женские волосы. Волосы, блин… а тебя уже в измене обвиняют. С другой стороны, почему ее вообще должно волновать, чем я пахну? Ну пахну и пахну, она не моя жена и даже не девушка… ну как я успел понять. Я не припомню, чтобы мы хотя бы целовались, не говоря уже о большем.

– Выпачкался. Ладно тебе, вроде, приятный запах, – заключил я.

Лизке явно не понравился ответ. Она вздернула носик, лицо приобрело выражение напускного безразличия.

- Вот ты чем занимался, а я-то, как дура, тебя ждала! Зря, видимо…

Я и ответить не успел, она развернулась и пошла спешно к повозке. А потом Лизка притормозила, как бы давая мне шанс исправить ситуацию. Я вздохнул и пошел догонять – ладно, уговорила.

- Лизавета, не прав, признаю, – я коснулся ее руки, останавливая. – Давай все обсудим.

Она не стала отдергивать руку, явно давая понять, что поговорить согласна.

- На улице прямо? – сердито спросила Лиза.

- Ну почему сразу на улице, может, ко мне? Тетушки Глаши нет дома, поэтому, если твой “охранник” не против, давай поднимемся?

Лизка удивленно захлопала глазами. Не знаю, что меня дернуло за язык, но слово не воробей. Однако девчонка оказалась не из пугливых, и общественное порицание было, похоже, последним, чего она опасалась. По крайней мере, согласилась она на удивление легко, не обратив внимание на выпученные глаза кучера, который мое предложение, конечно, тоже слышал.

- А пошли! – сказала она с вызовом. – Вот возьму и расскажу тетушке Глафире, какой бессовестный у нее племянник.

Из ее ответа стало понятно, что она неплохо знакома с Глашей. Я, кстати, не подумал о том, что тетушка может быть и дома. Но, к моему облегчению, тетки действительно не оказалось. Может, опять поперлась к этому Аркаше, будь он неладен, теперь уже уговаривать не трогать непутевого племянника?

Не знаю, бывала ли прежде Лизка в моей квартире, но судя по тому, как она начала оглядываться, оказавшись внутри, это был ее первый визит – наверное, с тетей Глашей они разговаривали где-нибудь в кофейне или на ярмарке, это всё, что я пока сумел нафантазировать. Я заметил, что она с любопытством смотрит на обветшалые обои и такую же старую мебель.

- Так ты говорил правду, я, если честно, так и не поверила до конца, прости, – прошептала она.

- В каком же вопросе ты сомневалась? – я приподнял бровь.

- Когда ты говорил о своих корнях. Я не верила, что ты дворянин.

Я пожал плечами, ну не поверила и не поверила, мне вот этот дворянский «след» не приносит пока ничего, кроме геморроя. В нынешнее время я бы, пожалуй, променял любой титул на статус пролетария на каком-нибудь промышленном предприятии. Потому что в 1920-м году слово “буржуй” считай равно приговору. Хотя, при всем этом, я до сих пор не знаю, какие у меня в роду есть родственнички. Хорошо, что напомнила, надо будет всё-таки фотки в шкафу глянуть и тетку поспрашивать.

Прошли на кухню, я прежде закрыл входную дверь на ключ, а сам ключ сунул в карман пиджака. На столе нашелся тостер, накануне исчезнувший – похоже, дядя Аркаша струхнул и успел вернуть тетушке «взятку». Душа у него, значит, коротка, а еще краском называется.

- Чай, кофе? – вернул я свое внимание на Лизку, которая, ничуть не стесняясь, начала на кухне хозяйничать.

- Я лично буду чай, - безапелляционно заявила она. – А вот ты хотел объясниться, Гриша! Я слушаю.

Допустим, что объясняться я не хотел, надо просто, но хотя бы одну проблему из висевших на мне хотелось решить. Не знаю, получится ли, но ключ из двери я вытащил не просто так, это гарантия того, что Лиза хотя бы выслушает меня до конца и никуда не убежит.

За годы работы в ментовке я привык говорить прямо, поэтому сейчас тоже не стал ходить вокруг да около:

- Я не поеду в Америку.

- К-ак не… – девчонка потеряла дар речи, аж проглотила последнее слово «поедешь».

За малым не уронила красивую кружку из тетушкиного сервиза.

- Обстоятельства изменились, я останусь в Ростове и пойду работать в милицию, – я будто вколотил гвоздь.

Второе правило, которое выработалось у меня за время службы в органах – сразу рубить концы. Не всегда приятно, но уж точно действенно. Один нюанс, в милицию меня до сих пор не взяли… бегаю стукачом каким-то.

- А как же статуя Свободы… ты… – Лиза говорила запинаясь, путая слова. – Нам… тебе же нельзя оставаться, Гриша!

- Почему?

- Ты ведь сам говорил, что внук царского генерала кавалерии! – выпалила она. – Как только в городе укоренится красная власть – все пропало!

Возникла пауза. Я несколько секунд переваривал услышанное. Потом медленно поднялся, пошел к шкафу, где хранились фотографии, достал их. С фотографий на меня смотрела строгая физия моего нового деда. Вот еще фотка, где он на вороном коне, вот он принимает парад. А вот… Ого! Мой дед стоял плечом к плечу с царем Николаем II – его ни с кем не спутаешь, да и монаршие регалии на месте. Е-мае… Я конечно, догадывался, что такую квартиру, как была у нас с тетушкой, не заработаешь на заводе, но чтобы так? Задумчивый, я вернулся на кухню.

- Мне тебе напомнить, что твой отец был взорван бомбистами-эсерами из-за поддержки аграрной реформы Столыпина? - продолжала накидывать Лиза. - Ты забыл, что только вмешательство моего папоньки отвело вашу семью от репрессий?

- По голове тогда в ресторане досталось крепко, – вздохнул я, все еще переваривая новую информацию.

- Я надеюсь, что ты пошутил про милицию, Гриша! И если ты останешься в городе, что ты скажешь Советам? Да тебя даже никто слушать не станет! – продолжала распаляться девчонка. – А если билетов на теплоход уже нет, и нам придется ждать следующий, что если мы не дождемся – и они тебя убьют!

- Чего им меня убивать? – возразил я. – Я ж не грабить собираюсь, а наоборот, в полицию… тьфу ты, милицию пойду. Буду приносить пользу советскому обществу.

- Ты даже полицию с милицией путаешь, Гриша, ты белый до мозга костей!

- А попробуй не попутать, когда ты сначала 20 лет в милиции прослужил, а ее потом в полицию переименовали, – забурчал я.

- Ты что такое говоришь?

- Не обращай внимание, говорю же, головой ударился. А вообще ничто не вечно, поэтому не стоит вот так сразу краситься в масть.

- Какую еще масть? То ты милицию полицией называешь, а теперь еще свои бандитские словечки вворачиваешь!

- Слова – это просто слова.

Пусть думает, что я до сих пор не отошел после ресторана.

- Так, с меня хватит! Я думала, ты позвал меня серьезно поговорить, а ты только и мелешь всякую ерунду!

Лизка звякнула чашкой, ставя ее на стол и пошла к выходу. Я проводил ее взглядом, помня, что дверь заперта и без меня она из квартиры не выйдет. А там потыкается, помыкается и вернется. Но девчонка оказалась настырнее, чем я предполагал. Наткнувшись на запертую дверь, она начала дубасить по ней руками, а потом и ногами, ничуть не жалея дорогую обувь. Соседей у меня не было, а значит, некого ставить на уши, в квартире можно хоть на голове ходить. Однако дверь у меня была одна и та держалась на соплях, и под напором Лизки вполне могла не выдержать. Пришлось вставать и идти следом, чтобы «пресечь правонарушение».