Две Лисы для Изначального бога (СИ) - Оса Яна

И приглушив голос, я начала рассказывать этим двоим историю, которая приоткрывала покрывало над Белой горой и храмом Изначального. Чуть-чуть, как сказку, которую по легенде рассказывал дедушка.

Ему было пятнадцать, когда умер последний настоятель. Братья собрались над погребальным костром, и порешили отпустить с миром тех, кто хочет уйти. За восемьдесят лет, которые прошли с момента гибели Изначального, дорога к храму превратилась в узкую тропку, а в последние десять лет ни один человек не поднялся по лестнице. Мой дедушка был последним. Брошенный в пятилетнем возрасте на ступенях лестницы он был подобран возвращающимся из путешествия жрецом и с тех пор помогал братьям, обучался и переписывал особо обветшалые хроники.

Один из них забрал дедушку в свою родную деревню, которая находилась у подножия горы. А через года он научил меня писать, считать, пересказал исторические хроники, охватывающие более трехсот лет.

Меня выслушали очень внимательно. Я чувствовала, что каждое слово взвешивается на невидимых весах. Пришлось озвучить несколько фактов из тех свитков. Мадам Ми, прижала ладонь Рэна к поверхности стола. Этот жест не укрылся от меня. Скорее всего сопротивление, если оно вообще существует, а не плод моей воспаленного воображения, организация, законспирированная по самую макушку. Меня проверяли, я присматривалась.

Рано утром, после завтрака Рэн предложил размяться на заднем дворе. Хмыкнула, прошла на второй уровень. Сойдясь в рукопашной, ощутила немного странную ауру Рэна. Голый торс с перекатывающимися мышцами больше отвлекал, завораживая гармоничными абрисами. Выпускала свою лису пару раз, в самых критических случаях. Весь воздух этой планеты кричал про опасность, поэтому лиса была тем оружием, которое следовало использовать только в самом критическом случае. Духи воды, с которыми столкнулась на болоте, были хоть и опасными, но какими-то древними что ли. Не покидало ощущение, что они еще с тех времен, где человек не был венцом творения, а ходил на четырех лапах. Может система башен, это то, что осталось от их цивилизации, а они деградировали, когда планета провалилась в ледниковый период. Все эти мысли накатили, когда первый мой удар ребром ладони достиг бока мужчины. Он однозначно не видел во мне достойного противника и за это поплатился. Дальнейшая схватка была в полную силу, почти на равных, я все же уступала ему по весу. И каждый удар, который достигал его тела, странно отзывался где-то глубоко внутри. Лиса как будто слизывала информацию с капель выступившего на его торсе пота. И ее предположение о расе мужчины выбило меня из сосредоточенного состояния, и я оказалась на песке, прижатая хитрым захватом.

Он пах чем-то неуловимым, я согласилась с лисой, точно это какое-то водное растение. Но он почти сразу поднялся и подал мне ладонь.

— Вы достойный противник, ваша техника боя, никогда не сталкивался с несколькими движениями. Научите?

Он слегка приподнял левую бровь, ожидая на мой ответ.

Я отдышалась, растянула губы в полуулыбке.

— Конечно, в обмен на урок о ваших блоках.

Он довольно хохотнул, протянул ладонь еще раз.

— Думаю нам есть чему научить друг друга. Я в предвкушении боя на мечах. Но думаю, мы отложим его на завтра. А сегодня у меня дела.

После того как он ушел, я заметалась по заднему двору. Попинала мелкие камни, этот мужчина выбил меня из равновесия. Лиса фыркала, твердила, что он рыба. Ну типа он русалка. Я не соглашалась, потому что что-то на задворках памяти скреблось и просилось наружу. Запах, именно запах и странное психологическое опьянение не давало согласиться. Секунда и я застыла перед поленницей с дровами, наконец вспомнив, как преподаватель рассказывал о цветке голубого лотоса.

В некоторых странах, в том числе и в России, свежие листья и цветы лотоса входили в список запрещенных наркотических веществ. Все дело в том, что лотос обладает психотропным действием на человека. Аромат свежего голубого лотоса мощный афродизиак и буквально лишает человека разума.

Не знаю откуда, но я точно знала, что он использует мыло с экстрактом этого вещества. Ну не может же он источать сам этот аромат. Или может?

— Ага — засмеялась лиса внутри, — скажешь тоже. Тогда он икона. Но по мне уж слишком живо выглядит. Или бог.

Замахала руками, отгоняя от себя эти мысли, еще одного бога в этот котел, да ну вас.

Из-за спины раздался голос кормилицы — Мияко, что там стряслось?

Я развернулась и пошла в ее сторону, — да ничего, показалось что кот на птицу охотился.

Сидя за сервированным к завтраку столом, я слушала рассказ мадам Ми. Понимая, что информацией она делиться исключительно из-за спарринга с Рэном и не будь я достойным противником, меня скорее всего пристроили какой-нибудь помощницей горничной и вычеркнули из памяти. Но после утреннего боя планы этих людей изменились. То, чем делилась эта с виду еще не старая женщина проливало некоторый свет на ситуацию во дворце и стране в целом.

Правящий в данный момент император имел сына, который станет следующим. За последние сто лет Верховные Жрецы не допускали рождения большего количества детей. Казалось, они ведут свою селекцию. Понять, почему императорская чета становится бесплодной после первых же родов, не дано было никому. Население страны сокращалось, благосостояние падало, а Жрецы твердили, что Серый бог не доволен подношениями, требуя больше денег, продуктов и товаров. И крови во славу очистительной битвы. Оторванность императора от народа и народа от императора постепенно превращала земли в дикие, увлекая остатки населения ближе к столице, да вдоль границы. Один из лекарей случайно выяснил, что масло, которым мажут лбы прихожан, а в храмы должны были приходить от мала до велика, обладает странным свойством — притуплять жажду жизни, если коротко. Воинов же они благословляли красным маслом, которое затмевало их разум, превращая в машины для убийства. Как правило после таких стычек на границе в гарнизоны возвращались не многие. Он разработал антидот, позволяющий избавиться от такого воздействия, сначала близким, затем тщательно проверенным людям. За последние пять лет удалось собрать неоднозначную информацию. На ничейной земле, ближе к Северным горам служители Серого культа строили какую-то обитель. Большего они, к сожалению, не знали. Те, кто попадал туда, нанимаясь подработать, в качестве охранников или возниц, назад не возвращались. Серые что-то там прятали. Что-то что было важно и ради чего они устроили уничтожение человеческого общества.

Информация для меня была не новой, разве что в книгах жрецов Изначального не было упоминаний о химических опытах жрецов Серого. Хули-цзин сказала, что под балахоном Верховного Жреца сопредельного государства прячется не человек. Большего она пока не узнала, а связываться с ней сейчас я не рисковала.

Слова женщины о резервации, в которой пропадали люди нужно было передать Ричи. И вот этот разговор не терпел отлагательства. Он вместе с Мынашем однозначно попадет в это осиное гнездо. Если уже не попал.

— Скажу, что ты моя троюродная племянница, — тем временем мадам Ми озвучивала мою дальнейшую судьбу. Предложение присоединиться к ним она высказала минут десять назад и получив утвердительный кивок, как ни в чем ни бывало продолжила рассказывать о положении дел в резиденции.

Еще при старом императоре ей, тогда еще молоденькой девушке удалось оказать одну маленькую услугу тогдашней императрице. Домик и пожизненная должность хранительницы и подавальщицы седалищной подушечки — вот благодарность, которую она заслужила за искренность и умение держать язык за зубами.

— Седалищной подушечки? — диссонанс столь нелепого атрибута и необходимость его хранить, выбило меня из размышлений о необходимости отлучится хотя бы в туалет, чтобы перекинуться парой слов с медведем.

Та молоденькая девушка проступила из-под напускной чопорности мадам Ми, она звонко засмеялась, — да дорогая, я следила за мягкостью подушки, которую подсовывала на жесткий трон, стоя сзади императрицы под ее попку. Ты же сама понимаешь, что мы, женщины любим комфорт, а по пять — шесть часов сидеть на каменно-твердом никаких нервов не хватит. Работа не пыльная, слишком часто балы во дворце даже в старые времена не происходили, а теперь и подавно, но …