Спецоперация, или Где вы были 4000 лет? - Ирина Владимировна Владыкина

— Нет у меня родственников с седой бородкой.

— Ладно, не важно. Лучше расскажи, что это было? Врачи ничего не могли найти, только сказали, что у тебя прокол в вене, что возможно, это были наркотики… И ты провалялся больше суток! Только странно, что ты находился в коме. В общем загадочный случай. — Андрей говорил быстро и сбивчиво, с интересом смотря на Петра.

Потом он мельком взглянул на Эллочку и добавил:

— При ней можно все говорить, это наш человек. Что за наркоту ты себе вводил?

Андрей поймал непонимающий взгляд Петра, типа «а кто это?».

— Да это Элеонора, Эллочка, ну помнишь, я вас знакомил, как раз перед тем, как ты того, хлопнулся. Ну в тот день, когда мой папаша о любви к родине со сцены сотрудниками вещал. Девушка моя.

Петр отметил про себя, что девушка довольно симпатичная, и веснушки у нее милые. Черты лица ее были мягкими, но мимика выдавала довольно строгую и бескомпромиссную особу.

— Я не вкалывал себе наркотики. Я испытывал вещество, которое разрабатывал в домашней лаборатории. Долго рассказывать, но в общем оно вызывает околосмертные переживания. — сделал паузу и спросил, надеясь, что смерть Офелии ему пригрезилась, мало ли. — А Офелия… что с ней?

— Тебе, наверное, нельзя волноваться, — с заботой в голосе начала Эллочка, — но ты ж все равно узнаешь. В общем, она покончила жизнь самоубийством, ее уже похоронили.

Петр ощутил, как тупая боль снова вернулась к нему. Больно было двигать руками и ногами, но еще невыносимее было в его душе. Значит, все это не сон. Он понял, что сопротивляться бесполезно, и боль криком вышла через горло.

Прибежала какая-то медсестра с успокоительным, попыталась вколоть в вену Петра, тот выбил из ее руки шприц и сказал, что не надо колоть, орать он больше не будет.

— А это не вы, молодой человек, должны решать, а ваш лечащий врач, — и убежала, кинув в сторону Эллочки и Андрея, — присмотрите тут за ним, пока не вернется врач.

В палате воцарилась гробовая тишина, которую Андрей и Эллочка попытались разбавить разговорами про больницу и тараканов.

— Обстановочка здесь, конечно, лакшери! Хорошо, что ты был в коме: две недели провести в такой атмосфере — это не для слабонервных. Ну а какие тут могут быть комфортные условия? С союзных времен, судя по всему, ремонт не делался. А сейчас вообще не до этого. Нефтедоллары идут на пушки, а не на медицину. — рассуждала Элеонора.

— А тараканы! — подхватил Андрей, — Тараканы, черт возьми, они повсюду! Я в жизни столько тараканов не видел, просто питомник тараканий! Когда тебя из реанимации перевели в обычную палату, я остался рядом на случай, если ты вдруг очнешься. Так я не смог даже глаз сомкнуть. Если выключить свет, а потом спустя пять минут подсветить телефоном, то можно с ума сойти от того, сколько этих усатых-бородатых рассекают по полу, столу. И что самое мерзкое — они по кроватям бегают. Знаешь, скольких я с твоего лица стряхивал! До сих пор мурашки по коже.

— Вижу, над дверью висит аппарат для кварцевания, — поддержал беседу Петр, голос его был пока слабым, — включил бы его, тараканов бы это не убило, но временно дезориентировало и ограничило в возможности свободно размножаться.

— А я даже и не подумал об этом. — сказал Андрей, видно было, что эта мысль его на самом деле заняла.

Петра не пугали ни обшарпанные стены, ни тараканы. Он пережил такой опыт, который стоил всего этого, вот только тоска по Офелии никуда не ушла. Ему не хотелось выходить из этой палаты, потому что когда он выйдет, ему придется продолжать свою жизнь. А он не знал как. Как раньше он уже не смог бы, а как по-новому, он еще не понимал. Он подумал, что неплохо было бы здесь поваляться какое-то время, пока не соберется с мыслями. Ему еще придется столкнуться с лечением, питанием и туалетом в этом «современном» медицинском учреждении. Но это испытали на себе миллионы жителей Страны, и, надо сказать, никто от этого не умер. «Вы ж не в санаторий приехали», — вспомнил он слова санитарки. А хотелось бы уже в санаторий, чтобы можно было нормально ездить, лечиться, учиться. Но придется опять бороться. Что ж, похоже, никуда не денешься. Но а пока больничка хорошо подходила для переходного этапа, чтобы собраться с силами.

А что туалеты? Туалеты, как везде: одна уборная на весь этаж, где 20 палат, метр на полтора, унитаз сломан, сливное устройство не работает. Запах сигарет, хотя это запрещается и грозит штрафом (к штрафам нам не привыкать), но курить-то хочется, а из палаты не выпускают.

Что касается питания, то кормили три раза в день: завтрак в 8.00, обед в 13.00 и ужин в 17.00. Точность — вежливость королей, ну, и больничных поваров! Вся пища безвкусная: не сладкая, не соленая, без сливочного масла, еле теплая. Это, видимо, для того, чтобы напомнить больным, что они не в санаторий приехали. Разваренная до состояния каши лапша да пшеничная кашка с котлеткой, похожей на увеличенные хомячьи фекалии (Петр знал толк в хомячьих какашках). И теперь ему предстояло их есть. А еще холодный борщ, который создавал впечатление, что капусту, свеклу и морковку просто залили разбавленной кровью сырой водой.

Женщины в пестрых ситцевых халатах в цветочек и мужчины в растянутых трениках добавляли колоритных штрихов в атмосферу. И, странно сказать, все это Петру даже нравилось. Здесь время останавливалось, а это то, что ему было сейчас нужно.

На следующее утро в 7.00 к нему пришла медсестра, и сказала, что раз он очнулся, нужно провести все необходимые анализы, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Принесла маленькие серые листочки с назначениями, сказала, чтобы он зашел в процедурную, там ему все сделают, что нужно. Забор анализов: моча, кал, кровь.

Медперсонал был на удивление адекватный. Петр думал, что здесь работают так, как им платят, то есть, никак. Но ошибся. Никто не орал, все объясняли и даже пытались шутить. Только санитарки позволяли себе грубить. Но, видимо, это такой вербальный дресс-код.

Анализы были хорошие, поэтому Петра не лечили, а просто наблюдали.

Давали какое-то успокоительное на травках и витамины, которые нужно было забирать у дежурной медсестры строго с 9.00 до 10.00, иначе можно было не успеть и остаться без таблеток. «Приходите вовремя, иначе их раздадут другим больным» — повторяли медсестры.

Как-то Петр краем уха услышал разговор медсестры с одним из пациентов.