Избранное - Лев Гинзбург

В Висбадене, в том самом Рулетенбурге, где проиграла свои капиталы "бабуленька" из "Игрока" Достоевского, в курортном парке, рядом с казино, среди роз, среди огней и мрамора, можно встретить сегодня строгого седого господина. По вечерам он совершает здесь моцион, пьет из источника целебную воду, нюхает розы. Это владелец фирмы "Топф и сыновья. Висбаден", известный поставщик печного оборудования для лагерей смерти. В 1941 году Топф писал Гиммлеру: "В кремационных двойных муфельных печах "Топф", работающих на коксе, в течение примерно 10 часов может быть произведена кремация 30-35 трупов. Упомянутое число трупов может сжигаться, не вызывая перегрузки печи. Не беда, если по условиям производства кремация будет производиться днем и ночью".

"По условиям производства" кремация производилась действительно круглосуточно. Сколько миллионов людей прошло через двойные муфельные печи? Пепел этих людей до сих пор не дает нам покоя, а господин Топф и его сыновья живы, и все западногерманские крематории пользуются их печами, теперь уже "для нужд мирного времени". И опять я слышу знакомое: "Ну, чего вы хотите от Топфа? Разве он отвечает за своих заказчиков? Сам он человек в высшей степени порядочный..."

Нет, на процессе в Иерусалиме Эйхман отнюдь не оригинален в своей защитительной тактике. Это "стиль" Кальтенбруннера, "стиль" Риббентропа и Юлиуса Штрейхера, которые пытались заморочить голову нюрнбергским судьям бесконечным уточнением "рамок" своей деятельности; это бессовестная "тактика", выработанная "порядочными людьми" в Западной Германии, которые, говоря о прошлом, готовы признать себя кем угодно - слепцами, глупцами, солдафонами, бюрократами, но только не тем, кем они были на самом деле, и прежде всего убийцами...

На суде Эйхман сказал о себе: "Я - бюрократ". Он представил заметки, сделанные им в ходе процесса, скрупулезные и подробные исследования: "Принципы отдачи приказов ведомствами и должностными лицами", "Система подчинения в органах полиции безопасности". Одна из заметок озаглавлена на манер старинных трактатов, торжественно и многословно: "Размышления о служебных инстанциях, принимавших участие в окончательном решении еврейского вопроса, плюс дополнительный план с некоторыми пояснениями". Перед Эйхманом лежит тетрадь, на которой написано: "Мелкие заблуждения. В целях предосторожности от оглашения пока воздержаться". Можно представить себе, какие там заготовлены козыри! Перечень неправильных наименований отделов, неточности в обозначении должностей, ошибки в датах.

Убийца миллионов оказался унылым чиновником, "бухгалтером смерти", а его еще сравнивали с Торквемадой, с Борджа, с Лойолой! Но что Лойола, что Чезаре Борджа, что Торквемада перед этим убийцей с арифмометром и папкой деловых бумаг, который никогда не убивал "по вдохновению", а в строгом соответствии с планом и "специальным законодательством"!

Эйхмана спросили об его участии в конференции "Ванзее".

В январе 1942 года в Берлине, на берегу озера Гроссер-Ванзее, собрались высокопоставленные нацистские чиновники - представители партийной и имперской канцелярий, министерств, гестапо, управлений "по четырехлетнему плану" и "по делам расы и поселений". Никто из присутствующих не считал себя убийцей - это были ответственные руководители, и вся атмосфера конференции напоминала о том, что здесь происходит нечто деловое и чрезвычайно значительное. Был составлен протокол, снабженный грифом - "секретный документ государственной важности", и каждое из этих четырех слов, взятое в отдельности, наполняло сердца присутствующих трепетом, подымало на некий, всем прочим людям недоступный уровень, связывало особой порукой.

"Секретный", - следовательно, я облечен особым доверием фюрера и удостоен особой чести знать то, чего не знают и не должны знать миллионы моих сограждан.

"Документ", - значит, все, что я говорю здесь и делаю, приобретает силу документа и придает моим действиям законный и официальный характер.

"Государственной", - стало быть, я в данном случае выражаю не свою собственную волю, а руководствуюсь интересами государства. Это налагает на меня особую ответственность, но в то же время освобождает от всякой личной ответственности, так как государство, поручившее мне осуществление "секретного дела", берет всю ответственность на себя.

"Важности", - следовательно, все, что изложено в этом документе, является важным, продиктовано высшей целесообразностью, оправдывающей любые средства, к которым я прибегну для осуществления возложенной на меня задачи.

Между тем речь на конференции шла всего-навсего о том, чтобы собрать со всей оккупированной нацистами Европы, а также из тех стран, которые будут оккупированы в дальнейшем, 11 миллионов человек, свезти их в лагеря уничтожения, а их имущество конфисковать и обратить в доход третьей империи. Это была известная нацистская программа, открыто, хотя и в общей форме, изложенная в книге Гитлера "Майн кампф" и с предельной краткостью выраженная в лозунге, нацарапанном на стенах каждой общественной уборной: "Jude, verrecke!" - "Сдохни, еврей!" Конференция "Ванзее" должна была лишь конкретизировать эту программу, установить порядок и сроки ее осуществления и уточнить контингент лиц, подпадающих под ее действие.

Так было определено, что Германия "даст" 131800 евреев, польское "генерал-губернаторство" - 2 284000, СССР - 5 000 000, Англия - 330 000, Венгрия - 742 800, Италия, включая Сардинию, - 58 000 и т. д., всего свыше 11 миллионов.

Возник вопрос: как поступить с полуевреями и с теми, кто является евреем только на четверть, с так называемыми "лицами смешанного происхождения первой и второй степени"? На этот счет имелись комментарии к нюрнбергским законам о чистоте расы, составленные господином Глобке.

Г-н Глобке разъяснил, что "лица смешанного происхождения первой степени приравниваются к евреям", а "лица смешанного происхождения второй степени в принципе приравниваются к лицам немецкой крови, за исключением следующих случаев, когда лица смешанного происхождения второй степени приравниваются к евреям:

а) лицо смешанного происхождения второй степени само происходит от смешанного брака (оба супруга являются лицами смешанного происхождения) ;

б) особенно неблагоприятно с расовой точки зрения внешность лица смешанного происхождения второй степени, которая (внешность) делает его похожим на еврея;

в) особенно плохая полицейская и политическая характеристика лица смешанного происхождения второй степени, по которой видно, что оно чувствует себя евреем и ведет себя как таковой".

Постановили: полуевреев "эвакуировать", а евреев на четверть пока не трогать. Что касается полуевреев, которые женаты на немках, то приравнять их к "лицам смешанного происхождения второй степени", но предварительно "подвергнуть стерилизации с тем, чтобы не допустить потомства, и с целью окончательного урегулирования проблемы лиц смешанного происхождения".

В "секретном документе государственной важности", выработанном на Гроссер-Ванзее, некоторые понятия слегка зашифрованы. Убийство названо "окончательным решением", массовый угон - "эвакуацией", лагеря смерти "транзитными гетто для престарелых". Это произошло не от застенчивости авторов протокола и не из соображений секретности. Лицемерие - испытаннейшее орудие фашистов - заставляло их лгать даже в документах, составленных для "внутреннего употребления", называть вещи не своими именами. Кроме того, в рамки бюрократической лексики удобнее укладывались такие термины, как "окончательное решение" или "транзитное гетто", чем чересчур эмоционально окрашенные "убийство" и "лагерь смерти".

Торквемада и Чезаре Борджа могли бы только поучиться у Эйхмана, у Глобке, у Гейдриха! Пять веков назад в дело истребления людей привносилось слишком много театрального пафоса, средневековых эффектов. Фашизм впервые доказал, что хорошо поставленная бухгалтерия, бюрократическая дотошность являются залогом успешного "тотального" уничтожения целых народов. Он доказал также, что помимо романтики кинжала и яда существует еще романтика секретного совещания, "документа государственной важности", романтика напечатанного на пишущей машинке циркуляра.

Тогда, на конференции "Ванзее", Эйхман окончательно определил круг своих обязанностей.

На процессе в Иерусалиме он по этому поводу пояснил:

- В тот момент, когда был подписан протокол, я испытал удовлетворение Понтия Пилата и почувствовал себя свободным от всякой ответственности. На конференции "Ванзее" слово имели виднейшие авторитеты тогдашнего рейха, сановники приказывали - мне оставалось умыть руки.

Эйхман забыл добавить: в крови...

Как они утомительно похожи друг на друга - "сановники", "теоретики" и "бухгалтеры" фашизма! Я вновь перечитал последние слова "сановников", произнесенные на Нюрнбергском процессе. Вот что они говорили: