Я тебя забуду (СИ) - Коваленко Марья Сергеевна "Solazzo"

Конечности вообще не шевелятся. Если бы не тянущая боль, решила бы, что с ними что-то не так. Но боль успокаивает. Всё отлично! Потрясающе! Так замечательно, как не было никогда раньше.

— Завтрак на столе. У тебя пять минут на подъем. Не успеешь позавтракать, сдам в институт голодной! — Главная причина моей слабости опирается крепким плечом о косяк и, сложив руки на груди, наблюдает за воскрешением.

Марк красивый, несмотря на то что всю ночь учил меня постельным премудростям и заставлял орать от кайфа. Стильный — в сером костюме и очередной белоснежной рубашке.

Так и хочется запустить в него чем-нибудь увесистым. Только шевелиться все еще трудно.

— Я уже говорила. Заведи собаку! — Бесформенным кулем перекатываюсь на другой бок, спиной к Мистеру грозному и сексуальному. Чтобы не выдать себя улыбкой, прячу лицо в подушку.

— Договорились. Если прямо сейчас не встанешь, выдеру в собачьей позе. — Судя по звуку, он находится на том же месте.

— Шаталов, кажется, ты меня и так уже... — Кусаю губы. — Затрахал.

— В следующий раз вместо «еще» кричи «хватит». А сейчас быстро за стол!

— Мне понравился твой намек на следующий раз. — Улыбка становится шире.

Не представляла, что словосочетание «следующий раз» из уст мужчины может звучать так приятно. Кажется, теперь это мои любимые слова!

— М-да... Похоже, с головой дела все хуже и хуже.

Я не вижу Марка, но чувствую, как матрас прогибается под весом его тела. А спустя мгновение меня насильно переворачивают на спину. Как беспомощную черепашку.

— К твоему сведению, у меня был самый высокий проходной балл на потоке. А по уровню интеллекта я опережала всех одноклассников. Мы дважды делали тесты. — Показываю язык.

— Хм... И куда же это все подевалось? — Шаталов убирает волосы с моего лба и заправляет непослушные пряди за уши.

— Сделай, как было. — Морщу нос и тут же начинаю елозить гривой по подушке, чтобы вернуть прежнюю лохматость и хоть немного скрыть лопоухость.

— Мне так больше нравится. — Он нахально фиксирует голову и повторяет свой трюк с волосами.

— Ты извращенец. Я так на Чебурашку похожа. — Всхлипываю. — Или на эльфа, — выдаю вторую, более красивую версию.

— Никогда раньше не трахал эльфов. Настоящая экзотика. — Гад даже не улыбается. Серьезный, словно не об ушах говорит, а о строении вселенной.

— Женщин с такой маленькой грудью ты, наверное, тоже еще не трахал? — В порыве отчаяния дергаю одеяло вниз.

Если уж обсуждать мои слабые места, то все сразу. Не люблю растягивать мучения.

— Это комплексы? — Шаталов смотрит на меня как на ненормальную.

За несколько дней можно было привыкнуть, но спасительный пофигизм не включается.

— Ну... — Вместо того чтобы кивнуть или сказать честное «да», прячу грудь за руками. Ненадолго меня хватило. — Как бы... Не без оснований.

— О груди... кхм, это сказал кто-то? Или своим «проходным баллом» надумала? — Он склоняет голову набок.

— Мне зеркало подсказало. — Заливаюсь краской.

И пока этот умник не просек, до чего довели его вопросы, отползаю на край кровати. Подальше!

— Какие-то левые тесты ты делала.

Не успеваю я сбежать, Марк хватает за лодыжку и тянет на себя. Сильный и упрямый, как бульдозер.

Никакие попытки спастись не помогают. Второй ногой изо всех сил стараюсь отбиться от этого монстра. Цепляюсь за простыню. Но вместо свободы оказываюсь на мужских коленях. Почти наездница. Только, в отличие от ночных опытов, мой конь в броне. И она не из латекса.

— Ты что-то говорил про пять минут на сборы... — Отворачиваюсь к окну.

— Голодная поедешь. — Правая рука Шаталова ложится на мою левую грудь. — Не умрешь.

Марк раздвигает пальцы и зажимает между ними острый сосок. Несильно. До легкой боли.

— Какой-то ты неправильный маммолог. — С голосом беда. Он хрипнет от первого же прикосновения.

С телом тоже что-то странное. Боль стекает горячей волной от груди к развилке ног. И там тут же начинает гореть и ныть. Будто не стонала всю ночь от удовольствия. Словно не сходила с ума, когда Марк трахал меня в душевой кабинке, потом на диване в гостиной и под конец — в своей спальне. Долго, бешено, пока я не отключилась от очередного оргазма до самого утра.

— Вспыхиваешь как спичка. — Мой мучитель наклоняется и влажным языком облизывает истерзанный сосок.

— Даже если ты ее всю оближешь, больше не вырастет. — Двигаю бедрами вперед, вжимаясь нежной плотью в грубую ширинку брюк. Извращение, но так становится легче.

— Она ох*енная.

Шаталов ласкал меня ночью. Не так часто, как вагину своим толстым членом. Однако то, что он делает сейчас, не похоже на ночные уроки.

Дико хочется съязвить, что зализывает рану. Ляпнуть еще какую-нибудь спасительную ерунду. Но в помощь языку подключаются губы, и мгновенно становится не до шуток.

С тихим шипением я выгибаюсь в сильных руках. Будто специально, подставляюсь под умелый рот. И ловлю чувствительной вершинкой горячее дыхание и ритмичные удары языка.

Марк бьет меня им, словно трахает. Увлажняя слюной, раз за разом таранит нежную ареолу и сосок. Обхватывает губами. Такой же жесткий, как и в сексе.

Это больше, чем я могу вынести. Ярче, чем все его прежние ласки.

Не получается ни молчать, ни держаться. Стоны сами рвутся из груди. Чередуются с громкими всхлипами. А когда Шаталов сжимает пальцами второй сосок, я, забыв обо всем, начинаю тереться о его ширинку.

— Да... — стону, пачкая влагой дорогой костюм. — Марк... — как одержимая, шепчу его имя и тяну собачку молнии вниз.

— Все еще считаешь, что грудь должна быть больше?

Не успеваю я освободить член, как Шаталов сбрасывает меня на матрас и нависает сверху.

— Нет. Ты умеешь находить доводы. — Развожу ноги так широко, как только могу. Приглашаю его в себя самым откровенным образом.

— Обучаемая, — одобрительно хмыкает этот мерзавец. И как сахарок за исполнительность, протягивает квадратик презерватива.

Глава 17. Тест на доверие

Отношения без доверия как прогулка по канату.

Без шеста. И над пропастью.

В университет я выезжаю голодная и счастливая.

Намекая, что бабочками не наешься, желудок урчит от элитного поселка Шаталова до середины пути. Не спасают никакие дыхательные практики или клятвы поесть на первой же перемене. Не помогает найденная в бардачке минералка.

Подозреваю, к началу пары всех ждало бы настоящее шоу чревовещания. Но, вместо того чтобы избавиться от меня и скорее поехать по своим делам, Марк сворачивает в сторону ближайшей закусочной. И, несмотря на очередь, всего через минуту возвращается с горячим бургером и большим стаканчиком капучино.

— Теперь и не знаю, что мне нравится в тебе больше: секс или умение добывать еду.

Изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не расцеловать этого невозможного мужчину. И тут же жадно вгрызаюсь в аппетитный бургер с говяжьей котлетой.

— Постарайся не испачкать мне машину. — Даже после подвига Шаталов остается верен себе.

— Я буду очень стараться... — произношу с набитым ртом, ни капли не смущаясь своего вида. — Только это так вкусно, что можно умереть. — Закатываю глаза после первого же глотка кофе.

— Умирать тоже не стоит. — Этот сноб, не скрывая ухмылки, косится в мою сторону. И машина резко срывается с места.

— А сам? — спохватываюсь я, вспомнив, что Марк тоже не завтракал.

Подношу бургер к его губам. Ума не приложу, как можно устоять и не откусить хотя бы кусочек. От аромата котлеты во рту целое озеро слюны. Но Шаталов словно и не замечает. Взгляд направлен на дорогу. Одна рука на руле. Другая сжимает телефон.

— Такая мещанская еда недостаточно хороша для твоего желудка? — Делаю щедрый глоток кофе и возвращаюсь к бургеру.

Нет ни одного повода для расстройства, однако за грудиной что-то царапает, колет.