Измена. (не) Любимая жена - Лада Зорина

Сидя вчера у подруги на кухне, я даже на звонок отвечать не собиралась. Но Света выразительно скосила глаза на экран, и меня вдруг прошило дикой мыслью, а ну как она подумает, что я трубку не беру, потому что не хочу при ней с другом детства общаться. В любом же случае придётся оправдываться в духе «ты ничего такого не подумай».

Поэтому под пристальным взглядом подруги сняла трубку и наткнулась на неожиданное предложение.

— Лиля, мне очень неудобно за нашу недавнюю встречу. Я могу как-то загладить свою вину?

— Андрей, да ничего не нужно заглаживать. Если бы не фантазии мамы…

— Но я тоже хорош. Нет, это не дело. Я знаю, что у тебя сейчас не самый светлый период в жизни, и всё же давай увидимся. Нормально поговорим. Возможно, я смог бы тебе помочь в твоей ситуации.

Тогда у меня едва челюсть не отвалилась.

А что он мог знать о моей ситуации? Что он мог знать о том, что на самом деле творилось в моей жизни? Во мне проснулась какая-то лихорадочная, почти параноидальная подозрительность. Ею я очень страдала в первые полгода нашего с Германом брака — всё окружение мужа следило за нами подобно стае стервятников. Коллеги, друзья, родные — все выжидали неверного шага, неверного слова, неминуемой трещины в отношениях молодожёнов

Это был кошмар наяву, но мы всё пережили, потому что наша любовь была сильнее чужой зависти и ненависти.

Наша любовь продержалась три года. Как бы мне ни хотелось в такое не верить, но даже у неё был свой запас прочности и срок годности…

По телефону Андрей отказался что-либо объяснять, а я к тому времени начинала уже панически бояться любой неизвестности.

Да и чем мне ещё было себя занять, пока ситуация оставалась подвешенной в воздухе?

Новый день провести за нытьём на кухне подруги или ответить на приглашение, чтобы прояснить ситуацию? Тогда выбор казался мне очевидным

А сейчас кусали сомнения.

Зря я согласилась.

Всё это как-то… неправильно. Душа не на месте.

Но я всё же присела на удобный диванчик за столиком, дав этому разговору пятнадцатиминутную фору. Если выяснится, что Самарин вытащил меня сюда обманом, ему не поздоровится. Не лучшее он выбрал время, чтобы со мной шутки шутить.

— Зачем мы здесь? Если серьёзно, — я пристроила сумочку на спинке диванчика и огляделась. Людей было немного. И слава богу, в посетителях никого из знакомых мужа я не признала. Не хватало ещё…

— Поговорить, — Андрей пригладил свою жидкую чёлку и сделал знак официанту. — Что будешь?

— Ничего.

— Лиль, ну так нельзя. Давай хотя бы чаю или кофе?..

— Чай. С лимоном. Спасибо.

— Чёрный чай с лимоном. И ваш лучший десерт. Мне — то же самое.

Самарин дождался, когда улыбчивый официант испарился, и направил всё внимание на меня.

— Во-первых, я ещё раз прошу прощения за бестактность, проявленную в доме твоих родителей.

— Ты за маму мою решил извиниться? — невесело пошутила я. — Андрей, я же сказала, ты ни при чём. Это в её светлую головушку взбрело на завтрак тебя затащить.

— Я мог не соглашаться.

— Это уже не важно. А во-вторых?

— А во-вторых, — он внимательно взглянул на меня, — я хочу работу тебе предложить.

— Прошу прощения?..

Самарин замялся:

— Ну, если слухи верны, и тебе в скором времени потребуется по-настоящему нормальная работа, я предлагаю тебе место в моей компании.

Слухи… Какие слухи? Кто их распространяет?..

— Андрей, откуда…

— Добрый день. Не помешал? — хрипловатый баритон заставил моё сердце расплющиться о грудную клетку.

Мой взгляд взметнулся вверх и застыл, утонул в пристальном чёрном взгляде.

— Герман… — прошелестела я одними губами.

Он выглядел неестественно спокойным, будто и неживым.

— Мир исключительно тесен, — муж опустил взгляд на Андрея. — И полон сюрпризов. Не познакомишь меня со своим спутником?

Глава 23

— Это… это Андрей.

Мысли смешались в безобразную массу, перетянутую едва ли не животным страхом. Чего и почему я так боялась, сказать было сложно.

Но мне просто сверхъестественно не везло. Каждый новый день после того кошмарного побега из нашей квартиры делал мою жизнь всё невыносимее.

— Андрей Самарин, — мой спутник встал из-за стола и протянул руку Герману. — Друг детства.

На секунду я уверовала, что вместо ответа муж его просто ударит. Но реальность пока ещё оставалась светлее того, что я себе воображала.

Помедлив, Герман пожал протянутую руку, но по скривившемуся лицу Самарина я поняла, насколько крепким выдалось рукопожатие. На фоне высокого, широкоплечего Ахматова он выглядел бледно и как-то потерянно. Герман обладал редким даром эффекта присутствия. Оказавшись в одной комнате с таким человеком, не заметить его попросту невозможно. Он становился источником внимания просто по факту.

С этим приходилось мириться — особенно сейчас, когда в сторону нашего столика обращалось всё больше любопытных взглядов.

— Друг детства, — повторил Герман, разглядывая Самарина. — Надо же. Моя супруга остаётся для меня тайной даже спустя три года семейной жизни. Впервые о вас слышу. Приятно познакомиться.

Два последних слова он выговорил, устремив взгляд на меня. Мне на плечи будто весь земной шар опустился. Ещё секунда — и меня погребёт под его весом.

— Как не прискорбно прерывать вашу уютную встречу, я это всё-таки сделаю.

Я сидела, не двигаясь. Я не собиралась ему помогать, в какой бы растерянности от его внезапного появления ни прибывала. Выбрала притвориться, что сегодня даже самых прозрачных намёков не понимаю.

— Кажется, ты уже это сделал, — свой голос я слышала издалека, будто вовсе не я говорила.

— Ждёшь от меня извинений?

— Это самое меньшее, чего я от тебя жду.

Синие глаза вспыхнули опасным тёмным огнём:

— Здесь у нас могут возникнуть определённые сложности.

— Шокирующе неожиданно, — я даже не пыталась скрывать язвительный тон. — Переговоры зайдут в тупик, порядком и не начавшись.

Самарин совсем потерялся, в нерешительности переводя взгляд с меня на Германа. Вмешиваться не рисковал, поэтому просто не знал, куда себя деть.

— Переговоры? — понизил голос супруг. — Ты слишком много хочешь.

— Вот как? Ну если уж подобная малость видится тебе чем-то, что слишком, то ни к чему вообще ничего затевать.

— На выход.

— Что?..

— На выход, — прорычал Герман. — Даю тебе минуту распрощаться со своим другом детства и выйти отсюда на своих двоих.

— А если откажусь? — прошипела я. Мой голос вибрировал от гнева.

— Покинешь публичное место, перекинутая через плечо. И мне плевать, сколькие здесь успеют включить камеры