Искушение маркиза - Сара Линдсей

— Послушайте меня. Я явилась сюда от имени другой, менее связанной с этим миром женщины. Она никак не может упокоиться, пока тот, кого она любит, не обретет покой. — Привидение окинуло взглядом Оливию. — Она говорит, что вы должны оставаться упорной. Он будет противиться, но он нуждается в вас.

— Не понимаю. — Оливия в замешательстве покачала головой: — О ком вы говорите? О нет, не исчезайте. Пожалуйста, вернитесь!

Привидение медленно растворилось в мерцающем лунном свете.

— Он в вас нуждается.

Эти слова прозвучали эхом в маленьком помещении, и внезапно Оливия почувствовала, что она опять одна в комнате.

Она неуверенно поднялась на ноги и двинулась к двери.

Он нуждался в ней…

Оливия внезапно проснулась. Она откинула тяжелые занавески высокой кровати с балдахином, пытаясь найти свидетельство пребывания таинственной ночной посетительницы. Никаких следов. «Конечно, нет ничего, — сердито сказала она себе. — Все это приснилось».

Однако это не было похоже на сон. Видение казалось таким реальным…

«Он нуждается в вас».

Эти слова звучали в ее голове. Может быть, это только отголоски сна? Оливия соскочила с кровати и протянула руку к халату. Затем, не отдавая себе отчета в том, что делает, быстро пересекла комнату и тихо постучала в дверь, соединяющую ее спальню со спальней маркиза. Если он спит, то, вероятно, не услышит стука, а если не спит, если нуждается в ней…

Дверь открылась, и в проеме появился лорд Шелдон с встревоженным видом. Лицо его было мрачным, а волосы — взъерошены, тем не менее Оливия не могла отрицать, что он прекрасно выглядел в красном шелковом халате. В этот момент Ливви услышала крик ребенка.

— Мисс Уэстон? В чем дело?

— Я… я услышала какой-то звук и встревожилась. Возможно, дверь между нашими комнатами была приоткрыта, — придумала она.

Сейчас не время обсуждать возможность посещения ее привидением замка.

— Сожалею, что разбудил вас, мисс Уэстон.

Оливия заглянула мимо него в комнату и увидела покрывало, сбитое в небольшую кучку, возвышающуюся в середине огромной кровати с балдахином.

— Это ваш сын.

Тон ее слов колебался между вопросом и утверждением.

Маркиз кивнул:

— Да, это мой сын Эдвард. А сейчас я буду признателен вам, если вы вернетесь в свою кровать.

Он сделал шаг в ее направлении, явно рассчитывая, что она отступит назад в свою спальню.

Ливви осталась на месте.

— Его мучают ночные кошмары?

Лорд Шелдон раздраженно вздохнул:

— Вам должно быть известно, что Эдвард страдает хроническим заболеванием, и у него бывают приступы астмы.

— Может быть, следует послать за доктором?

— За этим старым глупцом? Его кровопускания и мази едва не погубили Эдварда.

— А другого врача нет? Ведь надо что-то делать.

Он запустил пальцы в волосы.

— Я вызывал специалистов из Лондона. Я покупал специальные дыхательные устройства и тонизирующие эликсиры. Ничто не помогало, а некоторые так называемые лекарства лишь ухудшали состояние мальчика. Остается только ждать окончания приступа.

Он бросил обеспокоенный взгляд на кровать.

Сердце Ливви сжалось, и ее охватило волнение. Конечно, хорошо, что лорд Шелдон заботится о своем сыне, так как проявление нежных чувств свидетельствует о его способности вновь испытать любовь к женщине. С другой стороны, она была недовольна тем, что ее внезапно охватил ничем не обоснованней приступ ревности по отношению к неизвестной женщине, которая однажды завладеет его сердцем.

«Не будь смешной», — укорила она себя. Иное чувство, помимо временного несерьезного влечения к маркизу, было бы величайшей глупостью. Возможно, он мог бы стать героем, как в одном из ее романов, если бы держал свой рот закрытым. Она же своей стороны едва ли способна претендовать на роль героини.

Однако она могла бы помочь сыну лорда Шелдона, если бы перестала постоянно думать о его отце и сосредоточилась на конкретной проблеме.

— Вам известна причина его нездоровья? — спросила Ливви.

— Непонятная тревога. Волнение. Изменения погоды. — Он сделал руками всеохватывающий жест. — Некоторые кажущиеся неопасными события и эмоции способны вызвать приступ. Он может лечь в постель в полном здравии и внезапно проснуться через час или два, страдая от удушья.

— Какой ужас, — сказала Оливия с чувством.

—Да, — тон лорда Шелдона был довольно резким, — и если вы вернетесь в свою спальню, я смогу заняться своим сыном.

Оливия проскользнула мимо маркиза и направилась к его кровати. Возможно, потому, что у нее было много младших братьев и сестер или, может быть, потому, что она обладала врожденным материнским инстинктом, она не могла оставаться в стороне, зная о страданиях больного ребенка.

Лорд Шелдон схватил ее за руку и остановил:

— Нет. Мальчик стесняется незнакомых людей, и симптомы его болезни могут обостриться.

— Ребенок явно чего-то боится и оттого чувствует недомогание. — Ливви отстранила руку маркиза и подошла к кровати. — Привет, Эдвард. Меня зовут Оливия, но ты, если хочешь, можешь называть меня просто Ливви. Шарлотта так зовет меня. Я ее кузина.

Эдвард был красивым мальчиком. С темными волосами и глазами, он являл собой уменьшенную копию отца, хотя его юные черты были гораздо мягче. Он выглядел слишком бледным, и его затрудненное дыхание вызывало страх у Ливви. Приступ кашля потряс его хрупкое тело, и она невольно отступила назад. Она никогда прежде не имела дела с такой серьезной болезнью.

Осознание этого вызвало у нее чувство беспомощности и бесполезности. Что она делает здесь? Не только в спальне маркиза, а вообще в замке Арлисс. Какое безумие овладело ею, если она, Оливия Уэстон, решила, что сможет помочь маркизу или его сыну? Она уже была готова убежать в свою комнату, как вдруг ощутила спокойствие и внезапно поняла, что надо делать. Она не представляла, откуда пришло к ней это знание: то ли от глубоко укоренившегося инстинкта, то ли извне. Может быть, это был дар привидений, существующих вне пространства и времени и наблюдающих за обитателями замка. Откуда бы это знание ни пришло, она была благодарна за это.

Оливия поняла, что болезнь мальчика являлась следствием его страха подвергнуться нападению. Его надо чем-то отвлечь. Она заметила, что Эдвард смотрел на нее с любопытством. Если его внимание будет сосредоточено на ней, он в меньшей степени будет подвержен страху. Она также поняла, что он не будет бояться, если не будет оставаться в одиночестве.

Кроме того, Ливви твердо верила в целебную силу прикосновения. Когда она болела, прикосновение матери, казалось, облегчало страдания. Она не была матерью Эдварда, но, возможно, ее присутствие и забота помогут мальчику.