Сказки русских писателей - Павел Бажов

Часть третья

Доселева Макар огороды копал,А нынече Макар в воеводы попал

Та-ра-ра-ли, та-ра-ра!Вышли кони со двора;Вот крестьяне их поймалиДа покрепче привязали.Сидит ворон на дубу,Он играет во трубу;Как во трубушку играет,Православных потешает:«Эй, послушай, люд честной!Жили-были муж с женой;Муж-то примется за шутки,А жена за прибаутки,И пойдет у них тут пир,Что на весь крещеный мир!»Это присказка ведется,Сказка вскоре же начнется.Как у наших у воротМуха песенку поет:«Что дадите мне за вестку?Бьет свекровь свою невестку:Посадила на шесток,Привязала за шнурок,Ручки к ножкам притянула,Ножку правую разула:«Не ходи ты по зарям!Не кажися молодцам!»Это присказка велася,Вот и сказка началася.

Ну-с, так едет наш ИванЗа кольцом на окиян.Горбунок летит, как ветер,И в почин на первый вечерВерст сто тысяч отмахалИ нигде не отдыхал.Подъезжая к окияну,Говорит конек Ивану:«Ну, Иванушка, смотри,Вот минутки через триМы приедем на поляну —Прямо к морю-окияну;Поперек его лежитЧудо-юдо Рыба-кит;Десять лет уж он страдает,А доселева не знает,Чем прощенье получить;Он учнет тебя просить,Чтоб ты в Солнцевом селеньеПопросил ему прощенье;Ты исполнить обещай,Да смотри ж, не забывай!»Вот въезжают на полянуПрямо к морю-окияну;Поперек его лежитЧудо-юдо Рыба-кит.Все бока его изрыты,Частоколы в ребра вбиты,На хвосте сыр-бор шумит,На спине село стоит;Мужички на гу́бе пашут,Между глаз мальчишки пляшут,А в дубраве, меж усов,Ищут девушки грибов.

Вот конек бежит по киту,По костям стучит копытом.Чудо-юдо Рыба-китТак проезжим говорит,Рот широкий отворяя,Тяжко, горько воздыхая:«Путь-дорога, господа!Вы откуда, и куда?» —«Мы послы от Царь-девицы,Едем оба из столицы, —Говорит киту конек, —К Солнцу прямо на восток,Во хоромы золотые». —«Так нельзя ль, отцы родные,Вам у Солнышка спросить:Долго ль мне в опале быть,И за кои прегрешеньяЯ терплю беды-мученья?» —«Ладно, ладно, Рыба-кит!» —Наш Иван ему кричит.«Будь отец мне милосердный!Вишь, как мучуся я, бедный!Десять лет уж тут лежу...Я и сам те услужу!..»Кит Ивана умоляет,Сам же горько воздыхает.«Ладно-ладно, Рыба-кит!» —Наш Иван ему кричит.Тут конек под ним забился,Прыг на берег – и пустился,Только видно, как песокВьется вихорем у ног.

Едут близко ли, далеко,Едут низко ли, высокоИ увидели ль кого —Я не знаю ничего.Скоро сказка говорится,Дело мешкотно творится.Только, братцы, я узнал,Что конек туда вбежал,Где (я слышал стороною)Небо сходится с землею,Где крестьянки лен прядут,Прялки на небо кладут.

Тут Иван с землей простилсяИ на небе очутилсяИ поехал, будто князь,Шапка набок, подбодрясь.«Эко диво! эко диво!Наше царство хоть красиво, —Говорит коньку ИванСредь лазоревых полян, —А как с небом-то сравнится,Так под стельку не годится.Что земля-то!.. Ведь онаИ черна-то и грязна;Здесь земля-то голубая,А уж светлая какая!..Посмотри-ка, горбунок,Видишь, вон где, на восток,Словно светится зарница...Чай, небесная светлица...Что-то больно высока!» —Так спросил Иван конька.«Это терем Царь-девицы,Нашей будущей царицы, —Горбунок ему кричит, —По ночам здесь солнце спит,А полуденной пороюМесяц входит для покою».

Подъезжают; у воротИз столбов хрустальный свод:Все столбы те завитыеХитро в змейки золотые;На верхушках три звезды,Вокруг терема сады;На серебряных там веткахВ раззолоченных во клеткахПтицы райские живут,Песни царские поют.А ведь терем с теремамиБудто город с деревнями;А на тереме из звезд —Православный русский крест.

Вот конек во двор въезжает;Наш Иван с него слезает,В терем к Месяцу идетИ такую речь ведет:«Здравствуй, Месяц Месяцович!Я – Иванушка Петрович,Из далеких я сторонИ привез тебе поклон». —«Сядь, Иванушка Петрович, —Молвил Месяц Месяцович, —И поведай мне винуВ нашу светлую странуТвоего с земли прихода;Из какого ты народа,Как попал ты в этот край, —Всё скажи мне, не утай», —«Я с земли пришел Землянской,Из страны ведь христианской, —Говорит, садясь, Иван, —Переехал окиянС порученьем от царицы —В светлый терем поклонитьсяИ сказать вот так, постой!«Ты скажи моей родной:Дочь ее узнать желает,Для чего она скрываетПо три ночи, по три дняЛик какой-то от меня;И зачем мой братец красныйЗавернулся в мрак ненастныйИ в туманной вышинеНе пошлет луча ко мне?»Так, кажися? МастерицаГоворить красно́ царица;Не припомнишь всё сполна,Что сказала мне она». —«А какая то царица?» —«Это, знаешь, Царь-девица». —«Царь-девица?.. Так она,Что ль, тобой увезена?» —Вскрикнул Месяц Месяцович.А Иванушка ПетровичГоворит: «Известно, мной!Вишь, я царский стремянной;Ну, так царь меня отправил,Чтобы я ее доставилВ три недели во дворец;А не то меня отецПосадить грозился на́ кол».Месяц с радости заплакал,Ну Ивана обнимать,Целовать и миловать.«Ах, Иванушка Петрович! —Молвил Месяц Месяцович. —Ты принес такую весть,Что не знаю, чем и счесть!А уж мы как горевали,Что царевну потеряли!..Оттого-то, видишь, яПо три ночи, по три дняВ темном облаке ходила,Все грустила да грустила,Трое суток не спала.Крошки хлеба не брала,Оттого-то сын мой красныйЗавернулся в мрак ненастный,Луч свой жаркий погасил,Миру божью не светил:Всё грустил, вишь, по сестрице,Той ли красной Царь-девице.Что, здорова ли она?Не грустна ли, не больна?» —«Всем бы, кажется, красотка,Да у ней, кажись, сухотка:Ну, как спичка, слышь, тонка,Чай, в обхват-то три вершка;Вот как замуж-то поспеет,Так небось и потолстеет:Царь, слышь, женится на ней».Месяц вскрикнул: «Ах, злодей!Вздумал в семьдесят женитьсяНа молоденькой девице!Да стою я крепко в том —Просидит он женихом!Вишь, что старый хрен затеял:Хочет жать там, где не сеял!Полно, лаком больно стал!»Тут Иван опять сказал:«Есть еще к тебе прошенье,То о ки́товом прощенье...Есть, вишь, море; чудо-китПоперек его лежит:Все бока его изрыты,Частоколы в ребра вбиты...Он, бедняк, меня прошал,Чтобы я тебя спрошал:Скоро ль кончится мученье?Чем сыскать ему прощенье?И на что он тут лежит?»Месяц ясный говорит:«Он за то несет мученье,Что без божия веленьяПроглотил среди морейТри десятка кораблей.Если даст он им свободу,Снимет бог с него невзгоду,Вмиг все раны заживит,Долгим веком наградит».

Тут Иванушка поднялся,С светлым месяцем прощался,Крепко шею обнимал,Трижды в щеки целовал.«Ну, Иванушка Петрович! —Молвил Месяц Месяцович. —Благодарствую тебяЗа сынка и за себя.Отнеси благословеньеНашей дочке в утешеньеИ скажи моей родной:«Мать твоя всегда с тобой;Полно плакать и крушиться:Скоро грусть твоя решится, —И не старый, с бородой,А красавец молодойПоведет тебя к налою».Ну, прощай же! Бог с тобою!»Поклонившись, как умел,На конька Иван тут сел,Свистнул, будто витязь знатный,И пустился в путь обратный.

На другой день наш ИванВновь пришел на окиян.Вот конек бежит по ки́ту,По костям стучит копытом.Чудо-юдо Рыба-китТак, вздохнувши, говорит:«Что, отцы, мое прошенье?Получу ль когда прощенье?» —«Погоди ты, Рыба-кит!» —Тут конек ему кричит.

Вот в село он прибегает,Мужиков к себе сзывает,Черной гривкою трясетИ такую речь ведет:«Эй, послушайте, миряне,Православны христиане!Коль не хочет кто из васК водяному сесть в приказ,Убирайся вмиг отсюда.Здесь тотчас случится чудо:Море сильно закипит,Повернется Рыба-кит...»Тут крестьяне и миряне,Православны христиане,Закричали: «Быть беда́м!»И пустились по домам.Всё телеги собирали;В них, не мешкая, поклалиВсе, что было живота,И оставили кита.Утро с полднем повстречалось,А в селе уж не осталосьНи одной души живой,Словно шел Мамай войной!

Тут конек на хвост вбегает,К перьям близко прилегаетИ что мочи есть кричит:«Чудо-юдо Рыба-кит!Оттого твои мученья,Что без божия веленьяПроглотил ты средь морейТри десятка кораблей.Если дашь ты им свободу,Снимет бог с тебя невзгоду,Вмиг все раны заживит,Долгим веком наградит».И, окончив речь такую,Закусил узду стальную,Понатужился – и вмигНа далекий берег прыг.

Чудо-кит зашевелился,Словно холм поворотился,Начал море волноватьИ из челюстей бросатьКорабли за кораблямиС парусами и гребцами.

Тут поднялся шум такой,Что проснулся царь морской:В пушки медные палили,В трубы кованы трубили;Белый парус поднялся,Флаг на мачте развился;Поп с причетом всем служебнымПел на палубе молебны;А гребцов веселый рядГрянул песню наподхват:«Как по моречку, по морю,По широкому раздолью,Что по самый край земли,Выбегают корабли...»Волны моря заклубились,Корабли из глаз сокрылись.Чудо-юдо Рыба-китГромким голосом кричит,Рот широкий отворяя,Плесом волны разбивая:«Чем вам, други, услужить?Чем за службу наградить?Надо ль раковин цветистых?Надо ль рыбок золотистых?Надо ль крупных жемчугов?Всё достать для вас готов!» —«Нет, кит-рыба, нам в наградуНичего того не надо, —Говорит ему Иван, —Лучше перстень нам достань —Перстень, знаешь, Царь-девицы,Нашей будущей царицы». —«Ладно, ладно! Для дружкаИ сережку из ушка!Отыщу я до зарницыПерстень красной Царь-девицы», —Кит Ивану отвечалИ, как ключ, на дно упал.

Вот он плесом ударяет,Громким голосом сзываетОсетриный весь народИ такую речь ведет:«Вы достаньте до зарницыПерстень красной Царь-девицы,Скрытый в ящичке на дне.Кто его доставит мне,Награжу того я чином:Будет думным дворянином.Если ж строгий мой приказНе исполните... я вас!..»Осетры тут поклонилисьИ в порядке удалились.Через несколько часовДвое белых осетровК киту медленно подплылиИ смиренно говорили:«Царь великий! Не гневись!Мы все море уж, кажись,Исходили и изрыли,Но и знаку не открыли.Только ерш один из насСовершил бы твой приказ:Он по всем морям гуляет,Так уж, верно, перстень знает;Но его, как бы назло,Уж куда-то унесло». —«Отыскать его в минутуИ послать в мою каюту!» —Кит сердито закричалИ усами закачал.

Осетры тут поклонились,В земский суд бежать пустилисьИ велели в тот же часОт кита писать указ,Чтоб гонцов скорей послалиИ ерша того поймали.Лещ, услыша сей приказ,Именной писал указ;Сом (советником он звался)Под указом подписался;Черный рак указ сложилИ печати приложил.Двух дельфинов тут призвалиИ, отдав указ, сказали,Чтоб, от имени царя,Обежали все моряИ того Ерша-гуляку,Крикуна и забияку,Где бы ни было нашли,К государю привели.Тут дельфины поклонилисьИ ерша искать пустились.Ищут час они в морях,Ищут час они в реках,Все озера исходили,Все проливы переплыли,Не могли ерша сыскатьИ вернулися назад,Чуть не плача от печали...Вдруг дельфины услыхалиГде-то в маленьком прудеКрик неслыханный в воде.В пруд дельфины завернулиИ на дно его нырнули, —Глядь: в пруде, под камышом,Ерш дерется с Карасем.«Смирно! черти б вас побрали!Вишь, содом какой подняли,Словно важные бойцы!» —Закричали им гонцы.«Ну, а вам какое дело? —Ерш кричит дельфинам смело. —Я шутить ведь не люблю,Разом всех переколю!» —«Ох ты, вечная гулякаИ крикун, и забияка!Всё бы, дрянь, тебе гулять,Всё бы драться да кричать.Дома – нет ведь, не сидится!..Ну, да что с тобой рядиться, —Вот тебе царев указ,Чтоб ты плыл к нему тотчас».

Тут проказника дельфиныПодхватили за щетиныИ отправились назад.Ерш ну рваться и кричать:«Будьте милостивы, братцы!Дайте чуточку подраться.Распроклятый тот КарасьПоносил меня вчерасьПри честно́м при всем собраньеНеподобной разной бранью...»Долго ерш еще кричал,Наконец и замолчал;А проказника дельфиныВсе тащили за щетины,Ничего не говоря,И явились пред царя.

«Что ты долго не являлся?Где ты, вражий сын, шатался?» —Кит со гневом закричал.На колени Ерш упал,И, признавшись в преступленье,Он молился о прощенье.«Ну, уж бог тебя простит! —Кит державный говорит. —Но за то твое прощеньеТы исполни повеленье». —«Рад стараться, Чудо-кит!» —На коленях Ерш пищит.«Ты по всем морям гуляешь,Так уж, верно, перстень знаешьЦарь-девицы?» – «Как не знать!Можем разом отыскать». —«Так ступай же поскорееДа сыщи его живее!»

Тут, отдав царю поклон,Ерш пошел, согнувшись, вон.С царской дворней побранился,За плотвой поволочилсяИ салакушкам шестиНос разбил он на пути.Совершив такое дело,В омут кинулся он смелоИ в подводной глубинеВырыл ящичек на дне —Пуд по крайней мере во сто.«О, здесь дело-то не просто!»И давай из всех морейЕрш скликать к себе сельдей.

Сельди духом собралися,Сундучок тащить взялися,Только слышно и всего —«У-у-у!» да «о-о-о!»Но сколь сильно ни кричали,Животы лишь надорвали,А проклятый сундучокНе дался и на вершок.«Настоящие селедки!Вам кнута бы вместо водки!» —Крикнул Ерш со всех сердцовИ нырнул по осетров.

Осетры тут приплываютИ без крика подымаютКрепко ввязнувший в песокС перстнем красный сундучок.«Ну, ребятушки, смотрите,Вы к царю теперь плывите,Я ж пойду теперь ко днуДа немножко отдохну:Что-то сон одолевает,Так глаза вот и смыкает...»Осетры к царю плывут,Ерш-гуляка прямо в пруд(Из которого дельфиныУтащили за щетины),Чай, додраться с Карасем, —Я не ведаю о том.Но теперь мы с ним простимсяИ к Ивану возвратимся.

Тихо море-окиян.На песке сидит Иван,Ждет кита из синя моряИ мурлыкает от горя;Повалившись на песок,Дремлет верный горбунок.Время к вечеру клонилось;Вот уж солнышко спустилось;Тихим пламенем горя,Развернулася заря.А кита не тут-то было.«Чтоб те, вора, задавило!Вишь, какой морской шайтан! —Говорит себе Иван. —Обещался до зарницыВынесть перстень Царь-девицы,А доселе не сыскал,Окаянный зубоскал!А уж солнышко-то село,И...» Тут море закипело:Появился Чудо-китИ к Ивану говорит:«За твое благодеяньеЯ исполнил обещанье».С этим словом сундучокБрякнул плотно на песок,Только берег закачался.«Ну, теперь я расквитался.Если ж вновь принужусь я,Позови опять меня;Твоего благодеяньяНе забыть мне... До свиданья!»Тут Кит-чудо замолчалИ, всплеснув, на дно упал.

Горбунок-конек проснулся,Встал на лапки, отряхнулся,На Иванушку взглянулИ четырежды прыгну́л.«Ай да Кит Китович! Славно!Долг свой выплатил исправно!Ну, спасибо, Рыба-кит! —Горбунок конек кричит. —Что ж, хозяин, одевайся,В путь-дорожку отправляйся;Три денька ведь уж прошло:Завтра срочное число.Чай, старик уж умирает».Тут Ванюша отвечает:«Рад бы радостью поднять,Да ведь силы не занять!Сундучишко больно плотен,Чай, чертей в него пять сотенКит проклятый насажал.Я уж трижды подымал:Тяжесть страшная такая!»Тут конек, не отвечая,Поднял ящичек ногой,Будто камушек какой,И взмахнул к себе на шею.«Ну, Иван, садись скорее!Помни, завтра минет срок,А обратный путь далек».

Стал четвертый день зориться.Наш Иван уже в столице.Царь с крыльца к нему бежит.«Что кольцо мое?» – кричит.Тут Иван с конька слезаетИ преважно отвечает:«Вот тебе и сундучок!Да вели-ка скликать полк:Сундучишко мал хоть на́ вид,Да и дьявола задавит».Царь тотчас стрельцов позвалИ немедля приказалСундучок отнесть в светлицу,Сам пошел по Царь-девицу.«Перстень твой, душа, найдён, —Сладкогласно молвил он, —И теперь, примолвить снова,Нет препятства никакогоЗавтра утром, светик мой,Обвенчаться мне с тобой.Но не хочешь ли, дружочек,Свой увидеть перстенечек?Он в дворце моем лежит».Царь-девица говорит:«Знаю, знаю! Но, признаться,Нам нельзя еще венчаться». —«Отчего же, светик мой?Я люблю тебя душой;Мне, прости ты мою смелость,Страх жениться захотелось.Если ж ты... то я умруЗавтра ж с горя поутру.Сжалься, матушка царица!»Говорит ему девица:«Но взгляни-ка, ты ведь сед;Мне пятнадцать только лет:Как же можно нам венчаться?Все цари начнут смеяться,Дед-то, скажут, внуку взял!»Царь со гневом закричал:«Пусть-ка только засмеются —У меня как раз свернутся:Все их царства полоню!Весь их род искореню!» —«Пусть не станут и смеяться,Все не можно нам венчаться, —Не растут зимой цветы:Я красавица, а ты?..Чем ты можешь похвалиться?» —Говорит ему девица.«Я хоть стар, да я удал! —Царь царице отвечал. —Как немножко приберуся,Хоть кому так покажусяРазудалым молодцом.Ну, да что нам нужды в том?Лишь бы только нам жениться».Говорит ему девица:«А такая в том нужда,Что не выйду никогдаЗа дурного, за седого,За беззубого такого!»Царь в затылке почесалИ, нахмуряся, сказал:«Что ж мне делать-то, царица?Страх как хочется жениться;Ты же, ровно на беду:Не пойду да не пойду!» —«Не пойду я за седова, —Царь-девица молвит снова. —Стань, как прежде, молодец,Я тотчас же под венец». —«Вспомни, матушка царица,Ведь нельзя переродиться;Чудо бог один творит».Царь-девица говорит:«Коль себя не пожалеешь,Ты опять помолодеешь.Слушай: завтра на зареНа широком на двореДолжен челядь ты заставитьТри котла больших поставитьИ костры под них сложить.Первый надобно налитьДо краев водой студеной,А второй – водой вареной,А последний – молоком,Вскипятя его ключом.Вот, коль хочешь ты женитьсяИ красавцем учиниться, —Ты без платья, налегке,Искупайся в молоке;Тут побудь в воде вареной,А потом еще в студеной,И скажу тебе, отец,Будешь знатный молодец!»

Царь не вымолвил ни слова,Кликнул тотчас стремяннова.«Что, опять на окиян? —Говорит царю Иван. —Нет уж, дудки, ваша милость!Уж и то во мне все сбилось.Не поеду ни за что!» —«Нет, Иванушка, не то.Завтра я хочу заставитьНа дворе котлы поставитьИ костры под них сложить.Первый думаю налитьДо краев водой студеной,А второй – водой вареной,А последний – молоком,Вскипятя его ключом.Ты же должен постаратьсяПробы ради искупатьсяВ этих трех больших котлах,В молоке и в двух водах». —«Вишь, откуда подъезжает! —Речь Иван тут начинает. —Шпарят только поросят,Да индюшек, да цыплят;Я ведь, глянь, не поросенок,Не индюшка, не цыпленок.Вот в холодной, так оноИскупаться бы можно́,А подваривать как станешь,Так меня и не заманишь.Полно, царь, хитрить, мудритьДа Ивана проводить!»Царь, затрясши бородою:«Что? Рядиться мне с тобою! —Закричал он. – Но смотри!Если ты в рассвет зариНе исполнишь повеленье, —Я отдам тебя в мученье,Прикажу тебя пытать,По кусочкам разрывать.Вон отсюда, бо́лесть злая!»Тут Иванушка, рыдая,Поплелся на сеновал,Где конек его лежал.«Что, Иванушка, невесел?Что головушку повесил? —Говорит ему конек. —Чай, наш старый женишокСнова выкинул затею?»Пал Иван к коньку на шею,Обнимал и целовал.«Ох, беда, конек! – сказал. —Царь вконец меня сбывает;Сам подумай, заставляетИскупаться мне в котлах,В молоке и в двух водах:Как в одной воде студеной,А в другой воде вареной,Молоко, слышь, кипяток».Говорит ему конек:«Вот уж служба так уж служба!Тут нужна моя вся дружба.Как же к слову не сказать:Лучше б нам пера не брать;От него-то, от злодея,Столько бед тебе на шею...Ну, не плачь же, бог с тобой!Сладим как-нибудь с бедой.И скорее сам я сгину,Чем тебя, Иван, покину.Слушай: завтра на заре,В те поры, как на двореТы разденешься, как должно,Ты скажи царю: «Не можно ль,Ваша милость, приказатьГорбунка ко мне послать,Чтоб впоследни с ним проститься».Царь на это согласится.Вот как я хвостом махну,В те котлы мордо́й макну,На тебя два раза прысну,Громким посвистом присвистну,Ты, смотри же, не зевай:В молоко сперва ныряй,Тут в котел с водой вареной,А оттудова в студеной.А теперича молисьДа спокойно спать ложись».

На другой день, утром рано,Разбудил конек Ивана:«Эй, хозяин, полно спать!Время службу исполнять».Тут Ванюша почесался,Потянулся и поднялся,Помолился на заборИ пошел к царю во двор.

Там котлы уже кипели;Подле них рядком сиделиКучера и повараИ служители двора;Дров усердно прибавляли,Об Иване толковалиВтихомолку меж собойИ смеялися порой.

Вот и двери растворились;Царь с царицей появилисьИ готовились с крыльцаПосмотреть на удальца.«Ну, Ванюша, раздевайсяИ в котлах, брат, покупайся!» —Царь Ивану закричал.Тут Иван одежду снял,Ничего не отвечая.А царица молодая,Чтоб не видеть наготу,Завернулася в фату.Вот Иван к котлам поднялся,Глянул в них – и зачесался.«Что же ты, Ванюша, стал? —Царь опять ему вскричал. —Исполняй-ка, брат, что должно!»Говорит Иван: «Не можно ль,Ваша милость, приказатьГорбунка ко мне послать.Я впоследни б с ним простился».Царь, подумав, согласилсяИ изволил приказатьГорбунка к нему послать.Тут слуга конька приводитИ к сторонке сам отходит.

Вот конек хвостом махнул,В те котлы мордо́й макнул,На Ивана дважды прыснул,Громким посвистом присвистнул.На конька Иван взглянулИ в котел тотчас нырнул,Тут в другой, там в третий тоже,И такой он стал пригожий,Что ни в сказке не сказать,Ни пером не написать!Вот он в платье нарядился,Царь-девице поклонился,Осмотрелся, подбодрясь,С важным видом, будто князь.

«Эко диво! – все кричали. —Мы и слыхом не слыхали,Чтобы льзя похорошеть!»

Царь велел себя раздеть,Два раза перекрестился,Бух в котел – и там сварился!

Царь-девица тут встает,Знак к молчанью подает,Покрывало поднимаетИ к прислужникам вещает:«Царь велел вам долго жить!Я хочу царицей быть.Люба ль я вам?Отвечайте!Если люба, то признайтеВолодетелем всего —И супруга моего!»Тут царица замолчала,На Ивана показала.

«Люба, люба! – все кричат. —За тебя хоть в самый ад!Твоего ради таланаПризнаем царя Ивана!»

Царь царицу тут берет,В церковь божию ведет,И с невестой молодоюОн обходит вкруг налою.

Пушки с крепости палят;В трубы кованы трубят;Все подвалы отворяют,Бочки с фряжским выставляют,И, напившися, народЧто есть мочушки дерет:«Здравствуй, царь наш со царицей!С распрекрасной Царь-девицей!»

Во дворце же пир горой:Вина льются там рекой;За дубовыми столамиПьют бояре со князьями.Сердцу любо! Я там был,Мед, вино и пиво пил;По усам хоть и бежало,В рот ни капли не попало.

Антоний Погорельский