Оружие в его руках (СИ) - "Osolio"

— Как ты догадалась? — Поддержав мой настрой, ответила подруга. — Буду давить прыщи на противных чужих рожах.

Я рассмеялась. Мон-Мон стала неотъемлемой частью моей жизни, и я представить не могла, как буду жить без нее оставшиеся годы.

— Ты же не бросишь меня? — Надежда и отчаяние сочились из моего голоса. Два противоположных качества, такие противоречащие друг с другом, но идеально сочетавшиеся в данной ситуации.

— Скорее ты меня бросишь, подруга. — Она выпрямилась, и вся веселость сошла с её лица. — Стефано объявлялся?

— Ему еще три месяца работать по контракту. — Эти слова для меня были облегчением. Моя свадьба будет только через три месяца, но что самое страшное, что эти три месяца пролетят незаметно. — Как только вспомню о свадьбе, так плакать хочется.

— Не тебе одной, Андреа. Хосе тоже сам не свой ходит. Вечно недовольный. — Она посмотрела на свои ладони. — Вчера слышала, как он снова взялся за грушу.

Хосе не был большим любителем бокса. Его стихия — огнестрельное, легкая атлетика и тренажеры в спортзале. Когда мой друг брался за грушу, это значило, что с ним было что-то не в порядке. Я озадаченно посмотрела на подругу.

— Может, он поссорился с моей мамой. Такое ведь возможно?

— А может, это из-за тебя?

— А может, вы у меня спросите? — голос Хосе отрезвил нас и напугал. Мы обе ойкнули и подняли глаза на мужчину. — Нам надо поговорить, Андреа.

Мы забрались в машину. Наши родители отправились в ресторан, и мы должны были, дождавшись, Хосе поехать следом. Правда, мужчина повез нас по просёлочной дороге в другую сторону.

— Куда мы?

— Мне нужно кое-то тебе показать. Мон, ты останешься в машине.

Подруга фыркнула и мотнула головой, от чего её кисточка попала мне по лбу. Она усмехнулась.

— Прости, Андреа, — потом сурово посмотрела на брата, и я отметила схожие их взгляды исподлобья. — Я пойду с вами. Братец.

— Нет. Это касается Андреа, и пойдет она.

— То, что касается моей подруги, касается и меня! — Моника надула губы и сложила руки на груди. В такой позе она была похожа на капризного ребенка. — Я пойду и точка.

Хосе чертыхнулся и покачал головой.

— Пес с тобой! — Выходя из машины, он что-то пробормотал себе под нос. Из всего сказанного я услышала лишь слова «жду», «колледж». Видимо, мой друг жаждал того момента, когда его любимая сестренка уедет от него куда подальше.

Мы стояли около одноэтажного здания. Покрытые ржавчиной ворота, красного цвета стены железного помещения не внушали ничего хорошего, и мой телохранитель это только подтвердил.

— Я все крутил в голове твой разговор с отцом. — Начал он и я тоже вспомнила этот разговор.

Был зимний вечер. Я только вернулась с катка, куда мы с Моникой и одноклассниками ходили раз в неделю. Папа вернулся с очередной командировки и сидел у камина с бокалом вина. Я удивилась, увидев красную пряную жидкость у него в руках.

— Сегодня снова кого-то ждать на ужин? — Я вопросительно изогнула бровь и с усмешкой уставилась на отца.

С момента нашего разговора в саду прошло полгода. Я все также была отстраненной и холодной по отношению к нему, что моего отца сильно разочаровывало. Мой папа любил меня, но не так сильно, как любил деньги. Я это прочувствовала на себе.

— Нет. — Он поставил бокал на стеклянный столик и повернул голову ко мне. — Сегодня целый день идет снег. Помнишь, как мы вечерами сидели здесь?

— Помню, — я сглотнула. Слезы подступали, но я всячески их удерживала.

— Я скучаю по тем временам. Поговорим?

— А стоит? — Я сделала шаг назад. — Ты уже все, что хотел сказал.

— Я скучаю по своей дочке. — Его голос был пропитан тоской и мое сердце сжалось.

Я села рядом с ним, налила себе в бокал немного вина. Мне было необходимо расслабиться, иначе наш разговор так и не начнется. Папа взял свой бокал обратно в руки и тяжело вздохнул. Напряжение витало в воздухе, душило нас с папой, заставляло опустить глаза в пол. Первым нарушил тишину отец.

— Как твои дела в школе? — я усмехнулась.

— Ты действительно хочешь это узнать?

— Почему нет? Раньше ты мне все рассказывала.

Да, папа. В точку. Раньше мы все друг другу рассказывали. Именно поэтому несколько лет назад ты решился раскрыть все карты в отношениях с мамой. Именно ты, папа. Ты был для меня тем человеком, которого я ставила всем в пример. Я закрывала глаза на измены, лишь потому что знала, что в вашем браке нет ничего настоящего. Никаких чувств — только холодный расчет.

Я крутила в голове эти мысли и так хотела их высказать отцу, что до боли сжала челюсть.

— Ты мне тоже раньше все рассказывал. — Папа потупил взгляд. — Я знаю про порт в Париже.

— Что ж, — он выпрямился и снова поставил бокал на столик, так и не усугубив и глотка. Его кисти рук покоились на его коленях, а голова тяжелым грузом опустилась вниз. — Стефано рассказал?

Я лишь кивнула. Потом закусив губу, все-таки решила выговориться.

— Знаешь, я тебя ведь оправдывала. Защищала. Я думала, что ты и правда награни банкротства, а все оказалось куда проще. Денег больше захотелось, папа?

— Партнерская перевозка грузов в таком случае прибыльна, Андреа. — Его выработанный тон резал уши. Он редко, когда говорил со мной в таком тоне. — Я думал, ты обрадуешься браку с человеком, в которого влюблена.

— Я не влюблена в него, папа. Я вообще ни в кого не влюблена! — Я фыркнула и откинулась на спинку кресла, делая большой глоток вина.

— Я сам слышал от твоей подруги, как ты влюблена в Стефано.

Я обреченно взвыла. Если бы твердолобость была бы наградой, то он точно бы её выиграл. Был бы лучшим из лучших.

— Папа! Я была влюблена в образ мужчины, понимаешь? В картинку! А когда он пришел к нам, он оказался совсем другим.

Тень пробежалась по лицу отца. Мне даже показалось, что его обуяла грусть.

— Мне жаль, Андреа.

Я застыла. Разве достаточно просто «жаль» от самого близкого человека? Разве я не заслужила больше слов? Гнев растекался по моему телу, словно самый страшный вирус, поражая каждую клеточку моего тела. Я резко вдохнула и судорожно выдохнула.

— И все? Тебе жаль? — Отец пожал плечами, и теперь-то я не выдержала. Я вскочила с кресла, проливая красное вино на белый ковер. Наверняка с утра я получу хороши нагоняй от мамы, но сейчас меня это совсем не волновало. — А мне жаль, что мой честный папа оказался обычным наркоторговцем!

Я хотела уйти, но ледяной голос отца остановил меня.

— Андреа, сядь!

— Что ещё?

— Я не наркоторговец. Я просто перевожу запакованный груз. Что перевозят через мою компанию Россини, меня не волнует.

— А что это меняет?

Тогда я ушла к себе в комнату, и это был наш последний с ним разговор. С тех пор я общалась с ним жестами, кивками и другими возможными способами. После этого мне мама стала ближе него, и он это замечал, хмурил свои седые брови, но ничего не говорил. Он не дурак — понимал, кто виной всему.

Мы стояли около двери в этот гараж. Хосе испытывающе смотрел на меня, ожидая моего указания. Определенно, я должна была узнать, что перевозит мой отец.

— Этот гараж принадлежит твоему отцу. Вчера ночью я выкрал замок у Хьюго и сделал дубликат. С утра, пока вы все были в школе, решил проверить, что там и, Андреа, это тебе не понравится. Это наркота и груз не Россини. Там на всех коробках логотип компании отца и стоит подпись «М» — Моретти.

— Открывай, — мой голос казался осипшим.

И Хосе открыл. Когда дневной свет осветил помещение, я ахнула от удивления. Гараж пуст. Телохранитель громко чертыхнулся и быстро закрыл дверь, силком таща меня обратно в машину. Моника, которая стояла все это время рядом с нами, куда-то исчезла. Я вертела головой в разные стороны, но не находила её. Потом я увидела на земле странный знак — змея, обнимающая розу. Россини.

Этот герб был красивым, величественным и совсем не зловещим. Не таким, каким мне представила его Моника. Змея опасна, смертоносна, бесстрашна.