Городок Нонстед - Марцин Мортка

— Откуда ты знаешь, что что-то происходит?

— Услышала это в твоем голосе. Что случилось?

— Мне будет нужна твоя помощь.

— Сейчас? В девять вечера в воскресенье? У тебя крышу сорвало?

— Нет, не сорвало. Мне надо как можно скорее добраться до Pratts Hut.

— Но это лагерь, в котором ночует Ванесса.

— Именно. Поэтому-то мне и нужна твоя помощь. Одевайся.

— Ради Бога, Натан…

— Я сумел понять их разговор. Одевайся. Я сейчас за тобой заеду.

Запищали колеса, лучи света фар “ранглера” осветили погруженный во тьму сад, а затем нацелились на приближающийся перекресток. Висящий над ним светофор качался вверх-вниз, как глаза паука в центре паутины.

— Туда? — спросил склонившийся к рулю Натан.

— Да, — хрипло шепнула Анна. — Прямо, а потом до шоссе. Должен повернуть…

— Хорошо, скажешь потом.

Джип грозно взвыл, как распаляющееся чудовище.

— Красный, — предостерег его с заднего сиденья Скиннер.

— Хрен с ним.

Пронеслись с воем. В зеркале заднего вида блеснули фары резко поворачивающего автомобиля, но вскоре они скрылись за домами.

— Вот и чудно. — Свел счеты Скиннер. — Этот тип точно позвонит копам, а у тебя столько алкоголя в крови, что еще одну бутылку можно наполнить.

— Заткнись. Куда теперь?

— Давай прямо, пока не увидишь…

— Есть более короткий путь! — прервал Анну Скинне. Он впился пальцами в спинки передних сидений, будто готовился к прыжку. — Сверни вправо за заправочной станцией.

— Хорошо.

Заскрипели тормоза, “ранглер” повернул почти на месте и ринулся вперед, раздирая тьму светом фар. По обе стороны дороги мелькали серые стены магазинов.

Вдруг перед ними замаячила тень.

— Там кто-то есть, — прошептала Анна. — Кто-то стоит посреди…

Улица взлетела и рухнула, рессоры жутко скрипели. Тень приобрела людские очертания, и бросилась наутек, хлопая полями куртки. Освещенный фарами мужчина будто сошел с ума, и выскочил прямо перед бампером. Натан попытался вывернуть руль. Едва ощутимый удар. Тень исчезла.

— Ты его сбил! — завопила потрясенная Анна. Ее глаза дико блестели в свете, который шел от приборной доски.

— Нет, не должен был. — Скиннер повернулся к заднему окну. Сглотнул слюну, борясь с паникой. — Его не видно.

— Хрен с ним.

— Твой язык обнищал, писатель.

— Потом это обсудим. Куда сейчас?

— Прямо. — Скиннер вновь выгнулся вперед, к передним сиденьям. — Натан, зачем ты попросил меня взять ствол? — прошептал он. В отблеске света от приборной доски был хорошо виден пот на его лбу.

— Потом поговорим.

Асфальт неожиданно закончился. Но подвеска “ранглера” успешно справлялась с препятствиями. Стены исчезли, их сменила стена деревьев, черных, сливающихся в единое целое. Бледный полумесяц с отвращением смотрел на них.

— Далеко еще?

— Еще несколько миль, — сказала Анна. Ее лицо осветил экран мобильника. — Натан, я звоню в полицию.

— Конечно, — поддакнул Скиннер. — Скажешь, что пьяный ангел в терновом венце, который кого-то потом переехал, тебя похитил…

— Главное для меня Ванесса, — сказала женщина, прикладывая трубку к уху. — Кто-то должен…

— Звони, — прошипел сквозь зубы Натан. — Только про пьяного ангела ни слова. Скажешь, ты поняла, о чем твоя дочь ночью говорила с демоном, и ты уверена, что…

— О чем это вы… — Начал Скиннер. Но в этот момент “ранглер” вылетел на мостик — передние колеса оторвались от покрытия и с грохотом упали вниз.

— Да! — заорала Анна. — Так им и скажу! Мне плевать, что им скажу! Сказала бы все, что угодно, только бы обезопасить ее.

— Полицейский участок в Нонстеде, — раздался голос в трубке.

“Ранглер” вновь подпрыгнул. Телефон упал под ноги Анны. Она наклонилась и ударилась головой о бардачок.

— Натан, мне кто-то скажет в конце… — начал Скиннер, но англичанин его прервал:

— А теперь?

— Направо.

Джип резко свернул, обдав придорожные деревья клубами пыли, и ринулся вперед. Стволы вновь стали стеной, а дорога тонкой тропкой, вьющейся между холмами. Единственным неизменным участником оставалась Луна, равнодушно взирающая на их отчаянную гонку.

Они мчались сквозь ночь. Натан со стиснутыми зубами вцепился в руль. Скиннер развалился на заднем сидении и прикидывался спокойным. Анна тихим дрожащим голосом разговаривала по телефону. В салоне автомобиля поселился липкий холодный страх.

— Нат, послушай, — неожиданно сказал Скиннер. Он был так близко, что писатель подпрыгнул. — Если увидишь на дороге черного пса…

— Что?

— Это здесь! — Анна прервала телефонный разговор и указала на дорожку, которая исчезала между деревьями. Свет фар осветил деревянную табличку с надписью: “Прэттс Хат, 0,5 мили. Приглашаем!”

Женщина была бледной, как смерть.

Натан резко вывернул руль, колеса захрустели по гравию.

Подскакивая на выбоинах, джип помчался по этой дорожке, вьющейся по склону холма. После очередного поворота он выехал на большую поляну, где стояла турбаза.

Натан резко затормозил перед деревянной верандой в стиле Дикого Запада, над которой пульсировала небольшая неоновая вывеска. Анна открыла дверь и выскочила. Ее шаги послышались с деревянных ступеней, затем хлопнула дверь.

— У тебя есть оружие? — спросил глухим голосом Натан. Он никогда не думал, что придется задавать кому-то этот вопрос.

— Конечно, шеф, — буркнул Скиннер. — Кого надо пришить?

— Никого. Но целься в Тревора.

Они вошли в середину вслед за Анной, и чуть не раздавили пухлого чернокожего работника, сжимавшего пульт в ладони. На экране телевизора агент Малдер изучающее смотрел на агента Скалли, готовясь войти в темный магазин. Увидев это, Натан зашелся истеричным смехом.

— Фурия! — заорал перепуганный негр. — Фурия какая-то. Я позвоню в полицию. Я не позволю, чтобы…

Он замолчал, увидев пистолет в руках Скиннера.

— Копы уже едут! — выкрикнул Натан на бегу. — Лучше останься тут.

— Ванесса! — крикнула где-то Анна.

Они неслись, как бешенные. Деревянный пол протестующе скрипел. Адреналин стер в порошок страх и сомнения.

— Тревор! — В крике Анны было нечто большее, чем просто беспокойство. В нем была ярость. Чистая, незамутненная, первобытная ярость.

Поворот. Фикус в кадке. Кресло, которое пнул Скиннер. Открытые двери. Холодный свет, отражающийся от белого кафеля и зеркал.

Мигающая лампа дневного света. Надпись “Женщины” на дверях поблескивал ей в такт. Слово “Женщины” кто-то перечеркнул фломастером и дописал “Девочки”.