Легионы хаоса - Михаил Тырин

— То есть, говоришь, нет шансов? — у Марго молниеносно возникло щемящее чувство, что этот разговор — зря, да и вся их нынешняя жизнь — тоже зря.

— Шансы, может, и есть. А возможностей у меня сейчас нет. Да и не будет.

Он снова хлебнул из бутылки, на этот раз глоток был долгим.

— А я надеялась… — с вызовом произнесла Марго.

— Думаешь, я не надеялся? А еще знаешь что скажу? Не могут они ничего.

— Почему ты так думаешь? Один же раз смогли.

— Это не они смогли. Это другие гурцоры смогли.

— Какие другие? Они все одинаковые.

— Не совсем. Как тебе объяснить… Гурцоры ведь — они совсем не похожи на людей. Они полностью другие. Ты слышала? У них даже мальчиков и девочек нет! Они все одинаковые. Как… я не знаю… как муравьи — вот! И Шира — это их муравейник. Они выползают, ищут добычу, тащат ее в муравейник, снова ползут…

— Так я и говорю, что они одинаковые.

— Это не то. Знаешь, как бывает у клубники — вылезает ус, и из него начинает расти новый куст. Так и у них. Иногда кто-то вылезает и начинает создавать новый муравейник. Они, конечно, с этим борются, следят, пресекают, но не всегда получается. Наш городок оказался классным местом, где новый муравейник сразу прижился. И его уже так просто не сковырнешь.

— И чем твои новые гурцоры отличаются от старых?

— Да ничем! Просто другой муравейник. Работает он только на себя, а больше — ничем! К чему я это говорю?.. Ах да, вспомнил! Здесь у нас этой методикой не занимаются. А если чего и знают, то мне не скажут, сто процентов!

— Печально…

— Печально, — кивнул студент. — Я не знаю, может, когда-то и получится что-то… не знаю…

Он вдруг поднял на Марго глаза.

— Слушай, я с этой болтовней самое главное забыл!

— Какое главное? — недоверчиво переспросила Марго.

— Как насчет заскочить ко мне в гости?

— В гости? Я не понимаю…

— Чего непонятного. Просто приезжай — и все! Дорогу знаешь?

— Куда? К тебе? Там же темные! Они разве пускают чужих?

— Еще как пускают! Наоборот, зовут всех кого ни попадя! Тут же новый город, новая жизнь и темные порядки, понимаешь?

— Нет, — пожала плечами Марго.

— Ладно, объясняю. Они решили тут сделать что-то типа образцового города всеобщего счастья. Чтобы все увидели — с темными хорошо, а без них — грустно. Свободных домов тут — тьма. Усоды сюда прут толпами…

— И как, всеобщего счастья хватает?

— Ну, не знаю насчет счастья, а еды хватает. И вообще, спокойно тут. Жить можно.

— Я вот слушаю тебя, — проговорила Марго, — и как будто страшный сон смотрю…

— И что во мне страшного? — удивился студент.

— В тебе — ничего. А все, что вокруг, — страшно. И мы торчим посреди всего этого…

— Не пойму, у тебя сегодня настроение плохое?

— А у тебя — хорошее?

— Не знаю… обыкновенное. Вообще рад, что тебя вижу. А ты — нет?

— Да рада я, рада… как-то не так этот разговор представляла.

— А как? Объясни!

— Ну, думала, соберемся вместе… Подумаем, как остальных собрать… Потом что-нибудь решим. А вместо этого слушаю, как ты меня в город счастья жить зовешь…

— Ну, извини, не знал, что у тебя этого счастья и так хватает.

— Да нет у меня никакого счастья! — воскликнула Марго. — И не будет, пока я тут, ясно?

— Ясно, ясно… — Эдик даже вжал голову в плечи. — Я же тебе и предлагал — давай соберемся, давай обсудим — разве я против?

Марго некоторое время молчала, сжав губы.

— Слушай, зайчик, а ты как меня нашел?

— Искал и нашел, — пожал плечами Эдик. — Долго рассказывать.

— Может, ты и остальных так найдешь?

— И остальных искал. Но вышел только на тебя. Похоже, только ты из нас всех на легальном положении. Остальные так и бродяжничают. Если живы, конечно…

— Ты не останавливайся, ищи дальше, ладно? А по поводу встретиться — я подумаю. Встретимся, конечно, только не знаю когда. У меня здесь тоже проблем хватает, понимаешь ведь?

Эдик с готовностью кивнул.

— Так вот, — продолжала Марго. — Ты все-таки подумай, как нам быть. Ты же умный, правда? И я подумаю. Тебе можно будет еще раз вот так… э-э… позвонить?

— Конечно, когда хочешь! Я все время на месте, меня темные далеко от дома не отпускают.

— Вот и хорошо. Будь на месте. Чует мое сердце, мы встретимся гораздо раньше, чем я думаю.

Выходя из каморки, Марго сунула Тэнчу еще пару монет и строго сказала:

— Никому ни слова! Ни-ко-му!!!

* * *

Еще днем Петрович заметил, как приехавший с патрулем начальник заставы толкует о чем-то с Туфом, причем оба как-то многозначительно поглядывали на него, Петровича.

Впрочем, никакого разговора пока не состоялось. У главного сторожевика накопилось слишком много текущих дел на заставе, и все свое время он посвящал только им.

Лишь вечером, когда строения и заборы окутали серые сумерки, командир зашел к Петровичу под навес. Запросто присел на перевернутый бочонок и вытянул уставшие ноги. Туф тоже пришел с ним, он встал рядом, прислонившись к столбу.

Петрович привстал с кровати, слегка смущенный визитом. Начальник заставы был немолод — пожалуй, старше самого Петровича. У него были большие покатые плечи, тяжеловатые движения и медленное шумное дыхание, словно у притомившегося атлета.

При этом в нем чувствовалась какая-то мощь — и внутренняя, и физическая. Не та телесная сила, которая бывает у здорового, тренированного человека, а именно мощь. Как у быка. Или трактора.

— Странные вещи я слышу, муммо, — без вступлений проговорил начальник, глядя на небо за кромкой забора. — Говорят, что ты тут моей заставой командовал почище любого гвардейского капитана…

— Да нет, особо не командовал… — Петрович неуютно повел плечами. — Так, просто показал мужикам, где что творится. Слышь, они ж у ворот столпились и даже не видели, что…

— Да нет, не «просто», — чуть усмехнулся начальник. — Есть вещи, которые просто так не сделаешь. Верно, Туф?

Сторожевик с готовностью закивал.

— Все так, редре! Не всякий опытный солдат в такой суматохе сообразит, что к чему.

Петрович заерзал на своей кровати. Интонация разговора все меньше ему нравилась. Его словно подозревали в чем-то.

— А что ж было делать? — проговорил он наконец. — Сидеть и ждать, пока они вашу деревню спалят? Чем мог, тем помог, слышь? Извините, если что не так сделал…

— Нет-нет, все так, молодец. Мне только вот что неясно. Непростой ты муммо, что-то в тебе есть непонятное. А мне не нравится, когда рядом непонятные люди. Может, ты что-то про себя утаил? Признайся — тебя полиция ищет или Академия?

— Все я рассказал. И никто меня не ищет, — сердито ответил Петрович. — А вашим балбесам что ни расскажи, только на смех поднимают. За дурака меня держат, за клоуна.

— Это правда, Туф? — обратился начальник к сторожевику. — Рассказывал он о себе?

— Да чего-то нес, какие-то небылицы, — отмахнулся было Туф, но было видно, что эта беззаботность дается ему уже с трудом.

— Ну, теперь расскажи мне, — начальник развернулся всем корпусом к Петровичу. — Я не посмеюсь, выслушаю по-серьезному. Обещаю.

Петрович не был готов ни к каким рассказам и воспоминаниям и даже не знал, с чего начать. С минуту он лишь растерянно моргал и силился выдавить хоть звук.

— Да чего тут рассказывать! — он рубанул воздух ладонью. — Прожил жизнь, кой-чего повидал, а кой-чему и научился. Вот и весь рассказ.

— Но ты в самом деле знаком с воинской наукой?

— Ну, знаком, и что? У нас там все знакомы — одни больше, другие меньше.

— Где же научился? Служил в гвардии, воевал?

— Нет, не воевал. И никакой гвардии не знаю. Слышь, если так охота, потом расскажу. А сейчас не хочу, а то опять скажете, что я огород горожу. — Петрович отвернулся и уперся взглядом в стену.

Начальник выдержал небольшую паузу, затем протяжно вздохнул.

— Жаль, что ты такой неразговорчивый, муммо. А я уж думал, может, в патруль тебя зачислить? Люди тут говорят, ты и стреляешь отменно…

— Как научили, так и стреляю. Дело нехитрое. А вот, слышь, ты только не обижайся, а ружья ваши — говно!

— Почему? — удивился командир.

— А потому! Что это за стрельба такая — как бык поссал. Там же пуля должна быть тяжелая! И чтоб давление в стволе ее толкало. Тогда будет и точность, и убойная сила. А ваши пукалки только углями плюются.

— Давление? — у начальника удивленно поднялись брови. — Так давление ствол порвет. А не порвет, так раздует. Чтоб ствол выдержал, ему нужны стенки толщиной в ладонь!

— А вот это правильно! Потому что оружие надо из нормальной стали делать, а не из консервных банок скручивать. И вообще, неудобно все, ненадежно, все пальцы отобьешь, пока один раз стрельнешь.

— Может, подскажешь, как правильно? — начальник обменялся насмешливым взглядом с Туфом. — Как вас там учили, а ну-ка!

— А что, и подскажу, — Петрович возбужденно потер ладонями о коленки. — Дайте, на чем рисовать.