Последыш. Книга III - Макс Мах
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ковенское палаццо оказалось роскошным дворцом. Бармину, который приехал сюда впервые, оно напомнило виденные им во время путешествия по Италии генуэзские палаццо. Впрочем, строили это великолепное здание именно генуэзские мастера, только в отличие от самой Генуи, это был, что называется, новодел. XIX век, а не XVI и уж, тем более, не XIII.
Отметив, что интерьеры палаццо выглядят не только изысканно, — мебель в стиле ар-деко[49], витражные необычной формы окна, потолочные росписи и шелковые обои, — но и ухоженно, Бармин кивнул одобрительно мажордому, помнившему еще Карла Менгдена, и, памятуя, что доброе слово и кошке приятно, сказал тому пару подходящих случаю одобрительных слов. Затем поинтересовался, как обстоят дела с поздним завтраком, — по случаю ранней побудки, семья вылетела из Усть-Углы толком не поев, — выслушал краткий, но вполне удовлетворивший его отчет и, не заморачиваясь этикетом и законами приличия, подхватил под руку ожидавшую его Варвару и ушел с ней в графские апартаменты. Естественно, Бармин здесь прежде не бывал, и теперь был приятно удивлен тем, что предки не просто понимали толк в роскоши и комфорте, но и обладали отменным вкусом. Во всяком случае, все, что он здесь видел, — от планировки помещений и до последней мелочи, типа хрустальных стенных бра, — не просто радовало его эстетическое чувство, но также представлялось уютным, удобным и уместным. Впрочем, все это было неважно. Всего лишь необязательный фон для главного. А главное…
Едва за ними закрылась дверь, Ингвар привлек Варвару к себе и крепко поцеловал. Сильно, со страстью и надолго. Секунд на сорок-пятьдесят, пока хватило дыхания. Не у него, разумеется, у нее.
— Извини, не удержался, — улыбнулся, оторвавшись от ее губ. — Всю дорогу хотел…
— Конкретно меня или вообще? — «простодушно» поинтересовалась Варвара. Она, к слову, даже не запыхалась.
«Спортсменка!»
— Конкретно тебя.
— Тогда почему прервался? Я бы еще секунд тридцать вполне могла… Ныряю я на восемьдесят три секунды. Да и вообще, — усмехнулась вдогон, — всего один поцелуй? Серьезно? И это любовь?
— Предлагаешь опоздать на завтрак?
— Нет, пожалуй, — тяжело вздохнула Варвара, возвращаясь к суровой действительности. — Нехорошо получится… Но сегодня я ночую с тобой! — закончила она свою мысль энергичным взмахом руки.
— Читаешь мысли, — улыбнулся ей Бармин, довольный тем, как легко и точно совпадают их желания по месту и времени. — Сам хотел тебе это предложить.
— А кстати, — Варвара отошла от Ингвара и встала перед ростовым зеркалом, проверяя, не растрепалась ли, случаем, ее прическа, вернее, не расплелась ли замечательная, всем на загляденье, коса, — давно хотела тебя спросить, да все как-то, знаешь ли, то недосуг, то неловко.
— Сегодня «ловко»?
— Сегодня снизошло вдохновение, — подмигнула ему через зеркало Варвара.
— Тогда, вперед! — он подошел к ней вплотную и взял в руки ее косу, длинную, — до поясницы, — толстую, причудливого плетения и того удивительного цвета, который, как объяснила ему недавно сама Варвара, назывался «легендарный блонд». То есть, на самом деле, так называлась франкская краска для волос, но у Варвары это был ее естественный цвет.
Бармин до последнего времени считал их обоих, себя и Варвару, — ну, и праматерь Марену заодно, — светло-русыми. Но, как говорят умные люди, век живи, век учись. Оказалось, что Варвара скорее блондинка, хотя блондинкой у них всегда считалась Елена. Однако его женщины ему все растолковали. Светло-русой с пепельным оттенком была Дарена Глинская, сам Бармин — скорее русым, чем светло-русым, а Варвара и Марена являлись настоящими блондинками. Елена же была той, кого называют золотистыми блондинками. Но, в любом случае, обе они, и Варвара, и Елена считались «натуральными блондами», хотя дурами, видят боги, ни разу не являлись. Умные, образованные женщины. Молодые и красивые, но тут, в этом мире, красивыми были практически все аристократки. Естественный отбор, здоровый образ жизни и магия поистине творят чудеса.
— Так что там с твоим вдохновением? — напомнил Бармин замолчавшей, было, Варваре.
— С вдохновением? — переспросила она. — Хотела тебя спросить, как ты справляешься с нашими хотелками? Ты же отдал нам право решать, кто с тобой в тот или иной день. А ты? У тебя что, нет своих желаний, настроений, предпочтений? Тебе что, все равного с кем, когда и как?
«Сгущает краски, разумеется, — отметил мысленно Бармин. — Но следует признаться, есть в ее словах сермяжная правда».
— Сложный вопрос, — поморщился Бармин. — Я, если честно, сам хотел поднять его перед общественностью, — усмехнулся не без горечи, — но ты меня опередила.
— Ладно, — продолжил, взглянув на часы. — Переодеваться нам не надо, любиться прямо сейчас, увы, не получится, так что можем поговорить и даже на завтрак не опоздаем.
Ингвар поискал взглядом, уверенный, что не может такого быть, чтобы в его спальне слуги забыли приготовить чего-нибудь эдакого, чем можно горло промочить, в прямом и переносном смыслах. И в результате, нашел небольшой поставец[50] на высоких ножках, чтобы удобно было им пользоваться, не нагибаясь. Открыл, исследовал пытливым взглядом его содержимое и повернулся к Варваре:
— Аперитив или соком обойдешься?
— Какой там сок? — поинтересовалась женщина, не отрываясь от зеркала.
— Вишневый и земляничный, — пригляделся Бармин к бутылкам, похожим на пивные.
— Тогда земляничный.
— Пусть будет земляничный, — повторил он за ней, подхватывая соответствующую бутылку и сворачивая ей «головку».
— Мне самому это не нравится, — признал очевидное, наливая сок в толстостенный хрустальный стакан. — Но вдруг, если начну выбирать я сам, кому-то из вас это не понравится. День не подходящий или настроение не то, а «нет» сказать, вроде бы, неудобно. Или ссорится вдруг начнете. И так у нас не все гладко. Я же не дурак, все вижу и все понимаю, а тут еще ревность вмешается, обидки всякие, большие и малые… Помнишь, как на Машку все взъелись, когда она вас сонным зельем траванула?
«А что было бы, знай вы правду?»
— А ты? — спросила между тем Варвара, принимая у него стакан с соком.
— А что я? — Бармин вернулся к поставцу и, поколебавшись, все-таки не стал брать алкоголь. Налил себе в стакан вишневого сока и
