Исход - Роман Г. Артемьев

Экскурсии и прочее проходили по «внешней» части бывшего Гнезда; центральную, с выходами, на всякий случай огородили и внутрь никого не пускали, кроме парней из местного аналога нашей расформированной Службы. Что там творится прямо сейчас, я, если честно, не знаю. Не интересовался. Последний раз информация о бывшем Амазонском Пекле попалась на глаза около года назад, когда тут разыскивали сгинувшую без следа туристическую группу. Вроде бы, так и не нашли.

— Желающие есть, — неохотно признался Максим, — но… Лугар э амалдисоаду. Проклятое место, если по-нашему. Местные его боятся, как огня, и ездить туда категорически отказываются. Да и не пускают туда без особого разрешения.

—Мне казалось, здесь не настолько высокий уровень жизни, чтобы отказываться от хороших денег.

— Зачем вам туда?

Я немного изменил свою ауру, так, чтобы любой, даже совершенно не обладающий чувствительностью человек почувствовал близкое присутствие псиона.

— Нужно, — веско сказал я, заодно слегка направляя его мысли в правильном направлении. — Очень нужно.

— А, вот оно что… — Максим с понятливым видом закивал. Картинка у него в голове сложилась, треснувший шаблон склеился. — Понимаю.

Как в современном мире становятся псионами? Достигший нужного возраста подросток, без психических отклонений и не состоящий на учете в милиции (в России, в других странах требования могут отличаться) приходит в государственный центр, где около часа сидит в окружении сверстников в специальной комнате. Ничего особенного в той комнате нет, за исключением создающих нужный энергетический фон артефактов чужаков. К слову сказать, излучение от этих артефактов с каждым годом слабеет и лет через пятьдесят исчезнет окончательно.

По сравнению с первоначальным методом, то есть походом непосредственно в Гнездо, недостаток ровно один — гарантированно слабая оболочка. То есть процент становления псионами примерно одинаков, но те, кто спускался в Гнезда или получил инициацию в непосредственно вблизи их, как правило сильнее в два-три раза. У меня, скажем, изначально оболочка была девяносто две единицы, а сейчас тридцатка считается прекрасным результатом.

От величины оболочки зависит очень и очень многое. Она ведь не только для создания знаков нужна — пожалуй, нет такой сферы деятельности, где её не используют. Даже у шаманов насыщенность оболочки оказывает влияние на сговорчивость некоторых духов, предпочитающих действовать с позиции силы. Поэтому, вполне естественно, её пытаются развивать.

Самый простой способ — регулярное истощение, желательно перед сном. Рост оболочки в таком случае стабильный и медленный, поэтому с появления первых псионов ищут способы ускорить процесс. В нашем институте этим целый отдел занимается, в тесной кооперации с родянами и некоторыми организациями за рубежом. Успехи есть, методики совершенствуются, но в конечном итоге все они сводятся к предсказуемой формуле: больше вкалывать, меньше лениться. Устраивает она, конечно, не всех.

Всегда найдутся те, кто хочет всего, сразу и без напряга. Да почти все люди такие. Но подавляющее большинство по мере взросления в сказки верить перестаёт и обретает определенную критичность мышления.

Среди тех, кого жизнь щадила или кто преподанные ей уроки не усвоил, ходила упорная байка, что, якобы, медитации (или иные процедуры), проведенные в точках расположения бывших Гнезд, способствуют развитию оболочки. Чушь, конечно же. Да, медитации и правильное употребление кое-каких веществ оказывают дополнительный положительный эффект, ускоряя развитие до двадцати процентов, однако исключительно в сочетании с потогонными тренировками. Место значения не имеет. Тем не менее, поток жаждущих халявы не оскудевает, и часть его упорно стремится на Амазонку. Логика понятна: Амазонское Пекло — из всех Гнезд самое гнездовое, где ж ещё дурью маяться, как не там.

Вот за такого «любителя ускоренной прокачки» меня и приняли. Чего, собственно, я и добивался.

— Конечно, у нас есть нужные специалисты, только их услуги стоят недешево, — принялся набивать цену менеджер. — Всё-таки они рискуют. В случае поимки на закрытой территории вас просто депортируют, а их в тюрьму посадят.

— Я готов приплатить за риск, — от мужика шибанула алчностью, вынудив тут же добавить. — В разумных пределах.

— В таком случае — одну минуту. — Максим достал из заднего кармана смартфон, набрал чей-то номер и быстро затараторил по-португальски. Выслушал ответ, пару раз уточнил какие-то детали и дал отбой.

— Есть один проводник из местных, который согласился отвезти вас туда на своей машине, а потом доставить обратно, — поделился он со мной результатом переговоров, — но стоить это будет недешево. Зовут его… Только не смейтесь: дон Педро. Он заедет за вами завтра в десять утра. Устроит? Где вы остановились?

— Честно говоря, пока еще нигде, — признался я.

— Тогда я помогу с отелем. Тут есть один неплохой поблизости, двадцать пять долларов в сутки за номер, шведский стол включен. Сейчас уточню, есть ли у них свободные комнаты.

Он снова закопался в свой телефон. Возражать я не стал: отчего бы не дать заработать хорошему человеку? Тем более что нам ещё предстояло торговаться по поводу услуг дона Педро.

«Десять утра» по-бразильски означало примерно в половине двенадцатого. За время затянувшегося ожидания я пробежался по местным лавочкам и приобрел самое необходимое, с чем меня уж точно не пустили бы в самолет: довольно приличный по качеству мачете и запас питьевой воды в пластиковых бутылках. Еще я купил моток скотча, прочную бечевку, которую пришлось еще поискать, и запас сухих галет — любая другая еда в здешней густой и влажной атмосфере быстро превратится в кисель. Немного соли, маленький ножик, противомоскитная сетка, одноместная палатка, фильтр для очистки воды, нижнее белье, зажигалки… Рюкзак, потому что в старый вещи не влезали. Заодно снял немного наличных в банкомате: пригодится вдали от цивилизации.

Транспортное средство дона Педро напоминало изрядно потрепанный «УАЗик», разве что вместо шильды Ульяновского автозавода на нем красовалась странная надпись «Troller». Минут через двадцать мы выехали за пределы города и направились по узкому двухполосному шоссе, к обочинам которого вплотную подступали джунгли. Других машин на дороге почти не было, но маскировку я решил на всякий случай не снимать. Во многих местах весят мои портреты. Справедливости ради — не только мои. Фролов-Призрак как-то со смехом рассказывал, что отдельные бразильские аборигены, якобы католики, приспособились рисовать иконы с моим ликом и с их помощью отпугивать выползающую из трещин живность. КПД низкое, но сплетни утверждают, не нулевое. Смех-смехом, однако, информация из уст кадрового разведчика говорит в первую очередь о том, что от кого-то он эти сведения получил. Иными словами, наши наблюдатели где-то поблизости с Гнездом присутствуют. И, уверен, не только наши. Любой крупный игрок посчитает нерациональным