Он, Она и интернет - Валерий Рыжков

В номере продолжали ссориться Игорь и Нина, и чем больше они выпивали, тем больше грубили друг другу.

У Игоря зазвонил телефон. Какой – то чин отдавал ему короткие команды, на которые он пытался отнекиваться, но тот продолжать его напрягать, что дело простое, их подельники разули двух частников на автоподставе, теперь на набережной дороге они час следили за жертвой, которую оставалось только грамотно развести на три штуки баксов, как только он умеет это шулерски делать. Последним аргументом стал ультиматум: «Тебе что деньги лишние для счастливой жизни больше не нужны?» Он оглянулся на пьяную Нину, в комнате стоял тяжелый запах перегара, пота, тут он еще вспомнил об Ольге, которая была на третьем месяце беременности, и лежала сейчас на сохранении в больнице. Ему деньги были нужны всегда, как воздух, и он никогда с детства не жалел чужих заработанных денег, и слишком бесшабашно живя не по родительским понятиям, да и ничего личного не осталось из далекого детства от веселого мальчика из отдаленного гарнизона.

Через полчаса Игорь, распевая песни блатных куплетов, ехал к назначенному месту «стрелки» по промерзшей дороге, обгоняя машины и разбрызгивая грязь на пешеходов. Пошел мокрый снег, дорога запетляла, и машина потеряла управление, врезавшись в дерево, заглохла. Потом был хлопок, погасли фары. Тело забилось в конвульсиях, вздрогнуло, и замерло. Произошло возгорание под капотом машины, повторился хлопок, и повалил едкий черный дым в языках пламени. На телефон пришли два сообщения, одно было от Нины: «Приезжай. Я все прощу. Только я тебя люблю. Бабы – дуры! Я одна у тебя навсегда…», и другое сообщение от Ольги: «Урод! Я из-за тебя потеряла своего ребенка. У меня произошел выкидыш!»

Как в природе, сосуществуют два вида насекомых пчелы и мухи. Пчелы летят к цветкам, а мухи – к мусорной бочке.

Глава 14

Андрей покончил с размеренной жизнью научных конференций, встреч, обсуждений проектов, договоров, которые привносили в его жизнь теперь диссонанс в эмоциях. Еще недавно он ощущал легкость, его тело пребывало в левитации. Он совсем недавно легко жил, смеялся и шутил, а теперь отяжеленный ненужными событиями, Андрей обмяк и несколько обрюзг, и продолжал существовать фантазиями.

Инна не потеряла интереса к работе, хотя командировки изматывали, но они были частью бизнеса компании, за что она получала бонусы. Постоянно в потоке бесконечной вереницы интересных людей, и, тем не менее, ее эмоции разрывались не только телефонными звонками, но и недосыпами после вечеринок.

Общий накал эмоций вызвал некоторый перегрев в отношениях Андрея и Инны, но в тоже время им ничего не хотелось менять в установившимся порядке вещей. Инна приняла решение взять и исчезнуть, и она ушла жить на съемную квартиру, о которой даже близкие не знали. Это чужая квартира была ей, то тюремной камерой, когда она страдала болью, то больничной палатой, когда она умирала от расставания с любимым. Она понимала, для того чтобы разлюбить ей нужно быстрее постареть, но мгновения жизни мгновенно не пролетают, а тянутся то белой ночью, то черным днем.

Она появлялась в нужном месте и в нужное время и снова уходила в свою нишу жизни. Андрей как-то спокойно принял новые правила игры и целенаправленно не разыскивал, он знал что она есть, что она существует, но ей необходимо время для принятия какого – то важного решения в ее жизни. Иллюзий брака или одиночества они не испытывали.

Андрей как-то обмолвился после некоторой ее игры в молчание.

– Прошу ничего мне не обещай, и себя не обманывай. Если ты уйдешь или потеряешься, или исчезнешь, то дай знать, что ты есть на белом свете. Только влюбленные никогда ничего не знают друг о друге, но в нужное время все открывается, а этого момента надо уметь дождаться. И больше ничего другого я не прошу. Это наш выбор.

– Мы расстаемся? – тихо и настойчиво спросила его Инна. Он отмолчался.

– Я не хочу, – просительно произносит она. – Или расстаемся?

– Нет! – он скорее не отвечает ей, а выдавливает из себя на выдохе, чувствуя, что легче не становится. – Я не люблю молодых за их молодость, это тот недостаток, который быстро проходит. – И чем больше он сопротивляется, тем ближе становится она к нему, прижимаясь к его руке.

Он загрустил оттого, что в ненужный момент размеренной жизни ему был преподнесен сюрприз в виде загадки, которую никак не мог разрешить, или как-то отшутиться, что это не проблема его возраста, и скорее какая-то случайность, и не из его жизни.

Андрей стал ходить в клуб, тренировками напрягая мускулы на руках и на ногах, что делало тело пружинистым, остальные изъяны его телосложения скрывала правильно подобранная одежда.

Андрей посетил родственников, которые жили так долго, что ее называли Белая ночь, а деда – Черный день. За самоваром неспешный разговор, то с бабулей, потом с дедом, а дальше, еще посиди да не уходи, да поговори с обоими. Он и не уходил. В доме пахло выпечкой. Из духовки появлялись пироги. Снова чай. И длинный разговор о земле, о мире, о войне, о реформах, о делах и о семье. Если разговор сползал на запрещенные темы, то шла подсказка от Григорьевны.

– Ты опять дед про черный день! – она строго поглядывала на деда, подливая наливки в рюмку как лекарство.

– Молчу, давай ты говори, про белую ночь.

– И скажу! Получше твоего будет.

– Сказывай сказку, а мы с Андреем тебя крепко послушаем, – опрокидывая рюмку, весело крехтя да подмигивая Андрею. – А я так скажу, лучше жить в застое, чем в простое.

– И не говори, когда всё хорошо, то и хорошо, но когда, это падает, как кусок теста в золу, поджарится, а копоть остается. Бог милостив, каждому возвращает память в нужное время.

– А я про что, про тоже самое, вот на Марсе любви не будет никакой, потому что любовь бывает только земная. Не смотри на меня, как на полоумного, так космонавты говорят, кто в открытый космос выходил, женщин там не видел, а все, потому что их там нет, вот в чем загвоздка. Не хотят они туда на Марс лететь, а я бы полетел, – с трудом раскачиваясь на стуле, опираясь на стол, встает дед. – Давай Григорьевна, продолжай про белую ночь, а я пойду, прилягу, посплю немного, подустал сегодня.

– Это правда, он тебя Андрей с утра дожидался, все ждал, когда придешь, чтобы я ему за здравие рюмку налила, нашему космонавту.

Из другой комнаты дед подал голос: «Это раньше, говорили обо мне, жил-был, а теперь судачат, что не жил и не был. Короче стал из долгожителя – сожителем».

Анрею было тепло в этом доме от этих чудиковатых родственников, которым перевалило за восемьдесят лет. Они с трудом вникали в чудеса Интернета, с трудом осиливали мобильный телефон, рассматривая в лупу газетные вырезки, всегда были в курсе всех событий, как они говорили, что сорока на хвосте приносит новости.

В размеренную жизнь погружается город. На тихой улице недалеко от Невского проспекта в Петербурге стоит бронзовый Пушкин, оглядывающийся Гоголь на бронзового Городового на Малой Конюшенной. Усталый Тургенев, возвратившийся из-за границы, с тростью сидит в сквере на Итальянской. И Достоевский у Владимирского собора. Вокруг них в сверкающем свете фонарей и ламп, мимо пластиковых окон кафе и кондитерских идут веселые молодые люди в кроссовках. Вечерний город с улочками-закоулочками превращается в ярмарку легкомыслия, где золотое правило любви меняет вывеску, что это не любовь, а только услуга. К утру ловеласы, переболев в легкой форме болезнью любви, стараются, как можно скорей, забыться от кошмара ночи. Утром дворник гастрабайтер небрежно подметает тротуары, сбрасывая хлам в тележку. Заспанные родители за руку ведут сонных детей в детский сад. Трудовой город просыпается шумом двигателей машин, все приходит в движение. В офисах включаются компьютеры, подключенные к всемирной виртуальной паутине. Компьютерная жизнь – это новые реалии мира. Это другое качество жизни, где игнорируется чувственный мир человека, и обезличивается физиология плоти, стирается либидо как стиль большого города, где товарообмен ускорен до секунды времени.

Петербуржец всегда одевается по моде, но не по своей. Галстуки американские, джинсы турецкие, сапоги, кроссовки китайские, зонтики японские, машины зарубежные определили стиль жизни от мала до велика. Вкус моды определяется природой вкуса женщины, которая в этом городе всегда нарушает гармонию белых ночей, раздваивая и самоуглубляя мужчину. Тут три вещи, которые не возвращаются, это время, слово и случай. И чем больше принятых правильных городских законов, тем больше удорожаются услуги парковки для автолюбителей и пассажиров.

В постперестроечные годы любимое местопровождение после коммуналок для влюбленных стал салон автомобиля, где они свободно встречаются, любят, спорят, разлучаются и снова приходят на свидание. Для юных самые романтические дни это сидеть в автомобиле и созерцать оттуда набережную, плывущие катера по речным каналам, слушать музыку Авторадио. Они другие смотрящие только вперед, не оглядываясь назад на музейную вечность города, погружаясь в драйв-либидо и с возрастающей скоростью несутся по магистралям кольцевых дорог. Эти другие люди, считают, что позитив, это только тогда когда едешь вперед, а негатив, это когда возвращаешься назад. Для них еда – позитив. Развлечения– позитив. Безделье – позитив. Отказ от всего – позитив. Для них живущих в позитиве, возвращение в негатив, это как проклятие ревности развившегося бессилия и безволия, и отсюда у них нелюбовь к суете дней.