Одержимость Беса - Ксения Богда

Внизу живота каменеет, и сперма брызгает на стенку душевой кабины, освобождая от некоторого напряжения. Голова наконец проясняется, и я могу впустить следующие мысли.

Жена…

Непривычное слово, но нужно перестраиваться, если я хочу заткнуть за пояс Иванова. Нужно показать всем, что мой брак не ради желания отомстить.

Глава 11

Саша

Теплая ванна немного приводит меня в чувства и притупляет неприятные ощущения между ног. Но я все равно не могу уснуть. Голову разрывает от всяких мыслей. Мне становится противно от того, что тело так охотно отвечало на ласки Гордея.

Утром встаю с раскалывающейся головой и пульсацией между ног. Воспоминания снова захватывают в плен, и щеки опаляет жаром. Я не ожидала, что буду вести себя так в постели. Как голодная кошка. Но его ласки творят со мной невообразимое. Я даже забываю, что он незнакомец, нежеланный муж. И что наш брак – это его прихоть.

Замираю посреди комнаты, вспоминая, что через два дня мне нужно на учебу, а я не знаю, как это будет выглядеть.

Отсюда до моего универа ехать далеко, машину я не вожу, да и прав нет даже. Панически боюсь руля. Кир как-то пытался усадить, но чуть не поседел от страха.

Кир…Сердце болезненно сжимается. Так не хватает его сейчас, но иначе никак. Брат уехал налаживать контакты с зарубежными инвесторами, и насколько он там застрял –неизвестно.

Мы созваниваемся редко, но я постоянно скучаю по нему. Мне не хватает его подколов и позитива.

Провожу рукой по лицу в надежде скинуть ненужные воспоминания и грусть. Как ни крути, видимо, придется пойти к Гордею и выяснить момент с учебой. Бросать образование я не собираюсь, пусть хоть прибьет меня.

Я буду учиться, потому что считаю это необходимостью, а не блажью. Женщина должна уметь обеспечивать себя, а без образования сейчас даже уборщицей могут не взять.

Нервно сглатываю вязкую слюну. Желания видеть мужа никакого, после всего, что между нами произошло.

– Черт, – шепчу я вникуда, – может, просто забить и ездить на такси?

Снова начинаю рассуждать вслух. Падаю на кровать и утыкаюсь глазами в белоснежный потолок. В окно уже ярко светит солнце, и постепенно я расслабляюсь, глядя на яркие пятна.

Сколько я провожу в таком положении – вычислить сложно. Но понимаю, что за меня никто проблему с учебой не решит.

Поднимаюсь на ослабевшие ноги и плетусь на выход из комнаты. Окидываю себя взглядом и остаюсь удовлетворена внешним видом. Ничего такого: спортивные брюки и свободная футболка.

Спускаюсь на первый этаж и слышу, как на кухне кто-то ведет беседу. Толкаю дверь и врастаю в пол. Впервые вижу улыбку мужа, и она…обескураживающая. Четкий контур слегка изгибается, придавая его мужественным губам еще большую притягательность. Жесткое лицо Гордея преображается на глазах. Тру глаза, все еще не доверяя себе. Может, это так сказывается на мозгах недосып?

Наши глаза пересекаются, и его улыбка меркнет. На место возвращается суровый и жесткий мужчина. И я на мгновение жалею, что улыбка предназначалась не мне.

– Гордей Олегович, перестаньте пугать девочку, – сквозь туман доносится голос домработницы.

Моргаю, разрывая наш зрительный контакт, от которого внутри становится не по себе. Особенно когда Гордей обводит мою фигуру жадным взглядом. Внизу живота тяжелеет, и я сильно сцепляю пальцы, чтобы прийти в себя.

– Доброе, – голос хриплый, и мне приходится откашляться, – утро. Гордей, мне нужно поговорить с тобой.

Стараюсь говорить уверенно, но глаз от его груди поднять не могу. Так безопаснее, хотя и помню, как эта грудь нависала надо мной. Боже, еще немного – и щеки превратятся в пепел.

– Говори, – спокойный голос посылает дрожь по всему ослабевшему телу.

Бросаю неуверенный взгляд в сторону Лилии Петровны. Не то чтобы я не доверяю ей, просто не знаю, как муж отреагирует. И не хочется на ее глазах выяснять отношения.

– Ой, мне ж там прибраться нужно еще. Завтрак на столе, приятного аппетита, – Лилия Петровна суетится и быстро покидает кухню, оставляя нас наедине.

Гордей сокращает расстояние между нами и подходит вплотную. Нос чуть ли не утыкается в его рубашку, и я улавливаю аромат его парфюма. Слишком волнуюсь и не могу уловить, что за запах, но от него голова кругом идет.

– Ну и о чем ты хотела поговорить? – мне кажется, или его голос садится?– Я слушаю.

Во рту пересыхает, и я с трудом сглатываю. Мне становится тяжело дышать, пульс ускоряется. Я все еще пялюсь на мощную грудь и боюсь поднять глаза выше. Глупо, по-детски. Делаю несколько коротких вдохов и все же встречаюсь взглядом с глазами зверя.

– Почему у тебя такой цвет глаз? – выпаливаю раньше, чем успеваю подумать.

Захлопываю рот и с удивлением вижу, как на жестком лице проявляется недоумение.

– В каком смысле? – голос Гордея затрагивает что-то внутри.– Ты об этом хотела поговорить?

Он хмурится, не прерывая зрительного контакта. Мы стоим на таком расстоянии, что я вижу каждую темную прожилку в его необычных глазах.

– Нет, – шепчу в ответ, – я хотела поговорить о своей учебе, – собравшись с силами, выпаливаю на одном дыхании и перестаю дышать.

– А что с ней? – голос мужа становится резче, и спина покрывается мурашками от страха.

– Через два дня мне нужно выходить на учебу…

Я наблюдаю, как его зрачки расширяются за миллисекунду. Затапливают всю радужку.

– Никакой учебы!– рычит он мне в лицо и уже собирается свалить.

Упираюсь ладонями в его грудь и собираю все силы, чтобы затормозить эту скалу. Гордей замирает и смотрит на меня, словно на букашку.

– Я буду учиться, – злость проникает в вены, и это придает мне уверенности, – хочешь ты этого или нет. Понятно?

Гордей усмехается и берет меня за подбородок. В местах, где его пальцы касаются кожи, проходит электрический заряд, и я вздрагиваю.

– Не понятно, – зло шипит в лицо, притягивая меня к себе.– С чего ты решила, что можешь командовать? Я сказал, что твоя учеба может катиться к черту.

После этих слов я окончательно теряю контроль. Да как он смеет что-то мне запрещать? Вцепляюсь в его запястье и запускаю под кожу когти. Гордей дергается и матерится сквозь зубы.

– Потому что я, черт побери, не пленница. А ты не мой тюремщик! Я человек, твою мать! И имею право свободно передвигаться по городу и по дому, и ты не вправе мне запрещать или держать меня под замком! – ору