Часовые поста № 1: Из истории почетного караула у Мавзолея Ленина - Алексей Сергеевич Абрамов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хаммельбургский офицерский лагерь поначалу отличался от других. Здесь не дымили трубы «фабрик смерти». Гитлеровские власти пытались на первых порах соблюдать тут видимость законности, видимость человеческого обращения с пленными. К ним обращались по званию: «господин полковник», «господин генерал». Фашисты объявили о создании «исторического кабинета», где желающие могут-де писать историю боевых действий своей части. Эти «труды» с нетерпением ждала их разведка. С раннего утра и до поздней ночи над бараками гремело радио. Бравурные марши, потом «победная» сводка с фронта - взят еще один советский город, затем - опять рев марша. Однако, не полагаясь на всю эту демагогию, гитлеровцы установили голодный паек. Пленные съели всю траву на газонах и листья на деревьях, оказавшихся на территории лагеря. Немцы сулили лишнюю пайку хлеба и дополнительный черпак баланды тем, кто будет сотрудничать с ними.
Каждое утро истощенные люди выстраивались на поверку. На правом фланге - генералы, на левом - лежали трупы узников, умерших за ночь. После переклички трупы, облитые известкой, везли на тележках мимо строя, чтобы еще раз показать, что ждет тех, кто не будет служить Германии, чтобы усилить состояние обреченности, толкнуть на предательство.
Хаммельбург стал полигоном, где гитлеровская пропаганда испытывала свои новейшие методы «германизации». Фашисты старались пробудить в пленных самые низменные чувства, дать простор подлости, предательству, национальной розни.
Григория Тхора, отвергнувшего на допросах в Берлине предложения гитлеровцев перейти на их сторону (ему сулили пост начальника задуманного ими центра по обучению пленных советских летчиков полетам на немецких самолетах для войны якобы против англичан, а затем - должность командующего всей «национальной русской авиацией», виллу, земли и леса на Украине), привезли в Хаммельбург…
С тележки, которую два обессиленных пленных тянули к кухне, покатилась брюква. Шедший мимо заключенный схватил одну и вцепился в нее зубами.
Разъяренный охранник сбил его с ног и стал бить.
- Стой, негодяй! - раздался гневный голос. Увидев зверскую расправу, Тхор подбежал и схватил охранника за руку, сжимавшую окровавленную резиновую дубинку.
- Стой, негодяй! Кто дал тебе право убивать человека?
Охранник испуганно озирался. Со всех сторон раздавались голоса: «Так его, гада!»
Вскоре майор Николай Панасенко сказал Тхору:
- Есть верные люди, товарищ генерал. Они ждут вас сегодня вечером в инфекционном бараке.
Волевой и энергичный, Тхор сразу выделился среди узников. Один из них - Александр Поносов вспоминает, что каждая беседа с Тхором врезалась ему в память на всю жизнь. «Лагерь - это тоже война, - говорил Тхор. - И нам надо не просто бороться с тюремщиками за свою жизнь, а всеми способами воевать с фашизмом, доказывать неизбежность его поражения, удерживать колеблющихся от гибельного падения. И первое средство к этому - вера в победу своей Родины». А для этого требовалось товарищеское слово, способное придать силу и бодрость. Правда, это опасно: за коммунистическую пропаганду полагался расстрел. Но думает ли солдат, идущий в атаку на фронте, о пулях, могущих оборвать его жизнь? «Лагерь - это тоже война…»
Журналистка А. Юркова рассказывает: «Каждое утро Тхор подходил к доске, где немцы вывешивали фронтовые сводки. По пути к нему присоединялось много военнопленных.
- А ну, ребята, почитаем, о чем они сегодня брешут. - И начинал зло комментировать сводку.
- Так… - доносился его глуховатый голос. - Число сбитых русских самолетов… Эка, куда хватили! Считаем наоборот.
Чтение прерывалось крепкими шутками, смехом. Сводки воспринимались как вранье. И вскоре люди перестали подходить к доске объявлений».
Тхор смело выступил на собрании пленных, которое проводил геббельсовский пропагандист, и сказал, что Красная Армия освободит Европу от фашизма. Тхор подписал коллективный протест верховному командованию германской армии с требованием немедленно прекратить расстрелы советских военнопленных.
Его вызвали в гестапо и пригрозили виселицей. Но Тхор ответил: «Я обязан разговаривать с командирами моей армии, обязан говорить им правду, и никто не может заставить меня поступать иначе».
Предатель Власов, посетивший Хаммельбург и две недели пытавшийся вербовать там добровольцев в свою так называемую «русскую освободительную армию», вынужден был заявить фашистам, что настроение военнопленных его «сильно разочаровало».
Утром 7 ноября все здания лагеря оказались оклеенными лозунгами и покрытыми надписями: «Да здравствует 25-я годовщина Октябрьской революции!», «Не верь врагу - помни Родину!», «Смерть изменникам!» На стенах бараков, на асфальте виднелись буквы «СССР» и пятиконечные звезды.
Гестапо пришло в ярость. Гитлеровцы увидели, что им не удалось сломить советских людей. Они не смогли почти никого завербовать в свои фашистские организации. В бессильной злобе немцы перевернули все вверх дном в бараках, устроили «генеральный обыск». Пленных лишили на несколько дней пищи. Начались избиения и допросы. Гестапо искало подпольщиков. Патриоты выиграли поединок с Геббельсом: идея создания Хаммельбургского лагеря как центра вербовки потерпела крах.
В декабре 1942 года гестаповцы увезли Тхора. Потом последовали новые репрессии. Военнопленных из Хаммельбурга начали переводить в другие лагеря.
39-летняя жизнь Григория Тхора овеяна легендами. Советский генерал-коммунист, личным примером открытого сопротивления гитлеровцам вселявший в сердца товарищей по плену бодрость и уверенность в свои силы, помогавший им сохранять высокое и гордое достоинство человека и бесстрашно бороться за дело советского народа, стал легендарен еще при жизни. Палачи каторжного лагеря Флоссенбург еще таскали его на многочасовые допросы, с которых его приносили на окровавленных носилках, а по лагерям и тюрьмам гитлеровской Германии гуляла крылатая легенда об этом человеке. В ней говорилось, что молодой советский генерал поднял весь лагерь - «сам в побег ушел и людей с собой увел». И летает он «на самолете по всей проклятой фашистской земле… Летает по всем лагерям и командам, добрый и храбрый, сердце его любовью к людям светится. Накормит, напоит, оружие в руки даст и уводит с собой».
Неизвестно, где рожденная - на изнурительном этапе, в ледяном карцере или в камере смертников, в минуты особенно нахлынувшей тоски по Родине или в последние часы жизни - эта легенда перелетала через каменные казематы и ряды колючей проволоки.
Из Хаммельбургского лагеря вышла и долго жила после войны другая легенда о Г. Тхоре. Она нашла отражение и в первой статье о Хам-мельбургском концлагере, опубликованной в 1956 году в «Красной звезде». Тхор там назван Героем Советского Союза. Журналист принял молву, гулявшую по лагерям, за факт. Эта ошибка символична.
