Влюбленный опекун - Лаура Кинсейл

Увидев, что к тете Кэтрин прибыло подкрепление, Тесс искренне пообещала не упоминать ни об Амазонке, ни о Бразилии, ни о полуголых индейцах и всем, что как-то связано с ними. Вот только о чем ей тогда говорить? Впрочем, это никого не волновало, кроме нее самой.

Тетя Кэтрин снова взяла слово:

– Тереза, дорогая, кто этот мистер Эверетт, который опекает тебя и которого мне настоятельно рекомендовали пригласить? Я не могу понять, почему твой дядя не был назначен опекуном – он был бы куда более подходящей кандидатурой. Общество сочтет странным подобное решение твоего дорогого отца. Впрочем, Роберт всегда был непредсказуемым человеком. Боже, упокой его душу...

Эта жалоба стала привычной для Тесс за последние три месяца, а поскольку дискутировать на эту тему было бесполезно, она постаралась вернуться к первому вопросу:

– Я не думаю, что когда-либо встречалась с мистером Эвереттом, тетя, но уверена, что, если мистер Тейлор рекомендовал его вам, это, должно быть, достойный человек.

– Что ж, – Кэтрин вздохнула, – его уже пригласили... Надеюсь только, что все-таки это вполне приличный господин. В письме говорится, что он был приближенным губернатора в Тринидаде... или что-то в этом роде. – Завершая разговор, тетя Кэтрин щелкнула веером и встала. – Пора спускаться вниз. Энн, дорогая, расправь свой шарф. Тесс, пожалуйста, передвигайся короткими шажками и постарайся придать своей внешности больше изящества.

Бальный зал в Морроу-Хаусе отличался высоким, в два этажа, сводчатым потолком с лепными украшениями, выполненными братьями Фрэнсис. Своды и стены зала украшали гирлянды белоснежных цветов и улыбающиеся обнаженные херувимы на темно-красном с золотом фоне. Лариса тут же выразила недовольство безвкусицей вычурного стиля рококо, заметив, что во всех фешенебельных домах давно перешли на готический стиль и даже к простым георгианским домам в поместьях пристраивают башни с бойницами.

Хотя Тесс имела свое мнение на этот счет, она решила воздержаться от советов, тем более что лепной потолок, сверкающие люстры и величественная лестница создавали достаточно роскошную обстановку для многочисленных благородных гостей. По собственному признанию леди Кэтрин Уинтроп, дочери графа и жены барона с безупречной репутацией, здесь собрался весь высший свет. Список гостей достиг пяти сотен, так что в конце концов его пришлось ограничить, а единственной причиной, по которой не были приглашены принц с принцессой, явилось то, что Тесс еще не представлена при дворе.

Ноги Тесс ужасно болели в тесных туфлях, но она продолжала улыбаться, встречая гостей, которых одного за другим подводили к ней для знакомства, и постепенно ей стало казаться, что весь мир состоит только из виконтов, герцогов и их дам. Она не запомнила ни их имен, ни их лиц. Когда же начались танцы, ее тотчас пригласил на кадриль какой-то молодой человек, который, кажется, был ее отдаленным родственником, и сразу увлек ее в центр зала, где выстроились шестнадцать пар. Станцевав несколько па, Тесс отказалась от продолжения танца и попала в круг сочувствующих, элегантных, сдержанных матрон, которым было лет по восемьдесят; они старались ободрить ее и рассказывали о том, как сами мучились на своем первом балу, со вздохом отмечая, как давно это было. Тесс кивала и улыбалась, кивала и улыбалась, радуясь тому, что ей не надо опасаться за свои высказывания, поскольку у нее вообще не было возможности что-либо вставить в их разговор. В этот момент Тесс показалось, что на ее глаза опустилась вуаль, превратив окружающую обстановку в яркую смесь звуков и красок.

Лорд Тэкстон, лорд Уэлборн, лорд такой-то... Тесс постоянно была окружена толпой церемонных джентльменов, большинство из которых были молоды, хотя попадались и старики со скрипучими корсетами. Ее карточка была до конца заполнена наспех нацарапанными именами партнеров на предстоящие танцы, и Тесс часто заглядывала в нее, стараясь запомнить правильное произношение имен. До начала бала тетя Кэтрин просила Тесс не танцевать более одного раза с одним и тем же партнером, и это условие вроде бы нетрудно было соблюдать, но сейчас, когда перед ней мелькало множество лиц, Тесс с трудом различала их и вполне могла нарушить данную установку. Поэтому она время от времени посматривала на тетушку Кэтрин при каждом приглашении на танец и быстро научилась определять по степени наклона ее седой головы, насколько желателен тот или иной партнер.

В результате Тесс определила, что стройный темноволосый мужчина, представившийся мистером Элиотом, является наилучшим кандидатом. Это имя, насколько она помнила, стояло на первом месте в списке Кэтрин, хотя Стивен Элиот отличался от остальных претендентов разве что высоко поднятым подбородком. Когда он пригласил Тесс на очередной танец, она вдруг почувствовала необычайную слабость в ногах, однако, взглянув на Кэтрин, приняла приглашение с таким благосклонным видом, на какой только была способна.

К счастью, мистер Элиот оказался чутким партнером. Когда Тесс пропустила па, он спокойно подстроился под нее, добродушно кивая в ответ на ее извинения.

– Не обращайте внимания, – просто сказал он. – Эти танцы ничего не значат. Вы обладаете естественной грацией и затмеваете всех, мадемуазель.

Тесс удивленно взглянула на него, впервые сосредоточившись на лице своего партнера. Он улыбнулся и приподнял брови в ответ, продолжая неподвижно смотреть на нее холодным взглядом голубых глаз. В этих глазах было что-то такое, чего Тесс не могла объяснить. Она невольно опустила ресницы; при этом щеки ее зарделись.

– Моя естественная грация сегодня сродни грации буйвола.

– О нет, – тихо сказал он. – Вы явно напрашиваетесь на комплимент, и я охотно буду отрицать это.

– Неправда! – быстро возразила Тесс, а потом, не отдавая себе отчета в том, как это может быть воспринято, добавила: —Просто у меня ужасно болят ноги...

Ее партнер мгновенно прервал танец.

– Так вот чем все объясняется! А я-то думал, почему блистательная леди Коллир ничему не радуется на своем первом балу... В таком случае давайте присядем.

Благодарно кивнув, Тесс послушно последовала за ним, полагая, что мистер Элиот достаточно хорошо знает правила этикета, и, опустившись в кресло, не стала возражать, когда он предложил выпить шампанского. Она усвоила, что бокал в руке дамы останавливает желающих пригласить ее на танец.

Несколько молодых мужчин сразу подошли к ней, едва мистер Элиот отлучился, чтобы принести вино, и Тесс с трудом удерживала их на расстоянии; однако, вернувшись, он ловко отшил их.

Когда Элиот снова повернулся к ней, Тесс сказала: