Место для жизни. Квартирный сюжет в рассказах - Юлия Винер

— Нет, мне мой покой дороже. Это же в любой момент она опять чего-нибудь… Я не мальчишка, чтоб вечно такие переживания.

— Мен-таль-ность!

— А по-моему, это просто лицемерие. Вы, мол, евреи, о деньгах очень заботитесь, а нам, русским, даже говорить об этом неприлично, не то что соглашение подписывать. А на самом деле как раз…

— Ну, так это же и есть ментальность.

— Значит, в этом она и заключается?

— И в этом, и еще много чего.

Но Моти про «много чего» знать уже не хотел.

— Что ж ты мне раньше не объяснил. Не ментальность это, а просто антисемитизм.

И два еврея, марокканский и русский, согласились, что, может, так оно и есть.

Шопинг — это всё

— Оружие есть? — спрашивает меня охранник у входа. Он не всегда меня спрашивает, иногда только, для шутки, а так обычно кивнет, улыбнется и пропустит. Мы с ним хорошо знакомы.

И я тоже иногда отвечаю просто «нет», а иногда шучу, бомба, говорю. Или, говорю, пояс со взрывчаткой на мне. Тогда он проводит по моей спине своей лопаткой, и лопатка всегда пищит, это я еще в детстве проглотила шарик от подшипника, и он там где-то врос, мне не мешает, но при проверке всегда пищит. И мы оба смеемся.

Это не то чтобы я заигрывала с молодыми людьми, как некоторые женщины в возрасте, нет, мне это ни к чему, наоборот, когда я такое вижу, мне вчуже неприятно. Ходит сюда одна такая, с длинным носом и в плиссированной юбке до колен, делать ей, видно, совсем нечего, так она заводит разговоры с продавцами, где мужчины. А я нет, если уж завожу, так только с продавщицами. А с охранником пошутить сам Бог велел, он эфиопский мальчик, и ему, наверно, здесь неуютно среди белых. Так вот, пусть знает, что не все белые плохо к ним относятся. Совсем молодой мальчик, и красивенький такой, тонкий, стройный, головка маленькая, круглая, а глаза большие и тоже круглые, и носик точеный. Куклы такие когда-то были, пупсики-негритосики, сейчас таких нет, но он совсем не негр, хоть и черный.

— Сегодня у меня большой острый нож, — говорю я ему, а он охает и испуганно от меня отшатывается. Мы оба смеемся, он грозит мне пальцем. И я прохожу внутрь.

Этот первый момент, когда я захожу внутрь, мне всегда особенно приятен. Если зима, опахивает теплом, а если лето — свежей кондиционерной прохладой. И свет приятный, яркий, но не резкий. Но лучше всего запах. В зале всегда чудесно пахнет, а иной раз, если повезет, подойдет девушка и еще прыснет на тебя какими-нибудь хорошими духами. И потом целый день ходишь в душистом облаке.

Вхожу и сама для себя делаю вид, что растерялась и не соображаю, куда бы мне сначала пойти. Выбор такой большой! Стою и оглядываюсь по сторонам, как будто в нерешительности. А на самом деле все мне здесь знакомое и родное. Даже когда появляется что-нибудь новое, все равно для меня оно как будто и всегда тут было, как будто я предвидела, что оно появится. Такое у меня чувство.

Я не то что эта длинноносая в короткой юбке, я не просто так сюда хожу. Мне для стряпни каждый день нужно что-нибудь из продуктов, а в супер ведь другого входа нет, непременно надо здесь пройти и спуститься вниз. И я обычно сперва прохожу вниз, в супермаркет, чтобы потом уже об этом не думать. Покупаю, кладу в рюкзак и снова поднимаюсь наверх.

Конкретно мне здесь ничего не нужно. Но всегда полезно посмотреть, где у них сегодня распродажа, какие особые мероприятия. Их всегда очень много, причем одно интереснее и заманчивее другого.

Например, сегодня завезли второсортное постельное белье. Это только называется, что второсортное, на самом деле самое лучшее и дорогое, на экспорт, шелковистое и чудесных расцветок. Но на каждой простыне или пододеяльнике какой-нибудь маленький дефект, самый ничтожный, строчка пошла чуть криво или размер на сантиметр больше — и уже на экспорт не годится. И сразу скидка вполовину, а то и больше! Я развернула и просмотрела три комплекта, не сказать даже, какой лучше, и не заметила никакого дефекта, мне уж продавщица показала. Жалко даже, что белья у меня есть четыре смены, да еще Верочкино, его я даже не трогаю, и больше мне не нужно, только шкафы забивать, а они у меня и так забиты.

Продавщица знала, что я не куплю, но все равно разговаривала, как полагается с покупательницей, настоящий профессиональный подход. Тоже эфиопочка, но не такая хорошенькая. Меня вообще здесь все продавцы знают и относятся хорошо. Только некоторые из русских, те иногда подхамливают. Я раз спросила на иврите одну, из парфюмерного отдела, какой крем под глаза полезнее, а она мне отвечает по-русски, да не все ли вам равно, шли бы вы лучше домой, чего вам дома не сидится? Есть у меня причины, почему не сидится, но не объяснять же ей. Я сказала, что пожалуюсь на нее старшей, ну и жалуйтесь, говорит, вы и так давно здесь всем надоели. А другая, при сумках, прямо выдернула у меня из рук кожаный рюкзачок, который я рассматривала, и говорит, он для вас не подходит, слишком дорогой. Я жаловаться не стала, не понимают, видно, дуры, что запросто могут уволить, но к русским больше не подхожу. А другие все хорошо ко мне относятся.

Белье — это сегодня специальное мероприятие, и столы с ним расставлены прямо посреди зала, вообще-то это не его место. Ему положено быть на третьем этаже, и я сегодня туда вряд ли успею, максимум на второй. Но это потом, мне еще на первом есть чем заняться. Я, например, в ювелирном отделе давно не была.

Здесь тоже придумали интересное мероприятие. Принеси старое золотое украшение, тебе его взвесят и скажут, сколько стоит это золото, у них есть таблица. И потом, если купишь у них что-нибудь, вычтут стоимость золота из цены. Очень выгодно, вместо старого барахла можно получить красивую модную новую вещь, иногда чуть ли не за полцены. Я даже подумала, не отнести ли им Лёлика карманные часы, в них золота очень много. Или Верочкины обручальные кольца, целых два, и оба толстые, я еще говорила ей тогда, оба раза, что тонкие гораздо изящнее, и вот теперь ни Лёлика нет, ни Верочки, а золота осталось порядочно.

Может, вообще ничего платить не придется, если, скажем, взять вот этот кулон с черным камнем. Очень красивый. Но что я с ним буду делать? Тем более что Лёлик всегда говорил, не вешай ты ничего на шею, которой у тебя нет. И потом, это часы его деда. Я, конечно, с его дедом считаться не обязана, уже и Лёлика нет, а деда и подавно, но Верочка погибла еще пяти лет не прошло, полагалось бы кольца отдать девочкам, но у нее только мальчишки рождались, и всех троих она забрала с собой. Я ей говорила, не бери детей, сама езжай хоть на территории, хоть на Луну, твое дело, и вот вам результат. О матери она вообще не подумала, а я буду ее кольца беречь? От нее и другого много добра осталось, и квартира прекрасная, разве я когда-нибудь мечтала жить одна в четырехкомнатной квартире. А теперь и квартира эта, пустая, мне противна. Вот и не сидится. Верочке-то квартира досталась легко, ее первый, Гиди, был местный, состоятельный, отдал ей без спора и алименты на своих двоих тоже платил бесперебойно. Она бы, конечно, оставила все детям, и я бы не обижалась, пусть бы все им, внуки ко мне неплохо относились. Но нет, забрала их с собой. И куда я теперь все это дену? И главное, квартиру, такое сокровище. Кому оставлю? Говорила ведь Лёлику, когда приехали, давай заведем второго ребенка, здесь это принято, хоть и сорок один год. Нет, говорит, устал, это тебе сорок один, а мне сорок шесть, нет у меня сил на младенца. Устал да устал, и в пятьдесят ушел отдыхать насовсем. И уже давно это было, а я все никак до шестидесяти не доживу.

Вот еще коралловые бусы красивые. Только не знаю, настоящие или нет, очень уж красные. Продавщица говорит, настоящие, смотрите, говорит, какие бусины неровные, неправильной формы и с зазубринами. Искусственные такие не бывают. Но я не знаю, сейчас тебе всякое сделают, и неправильное, и неровное, и с зазубринами, и все из пластика. Хотя Лёлик признавал, что красное мне идет. А Верочка говорила, вульгарно, а сама вон какие вульгарные кольца носила.

У меня последнее время появилось странное чувство, будто за мной следят. Что длинноносая за мной следит, это я давно заметила, подражает мне, от какого я прилавка отойду, к тому и она подбирается. Когда я на нее ни гляну, почти всегда и она на меня смотрит. Познакомиться хочет, что ли? Может не надеяться, дура несчастная. Яркий пример того, как способна опуститься одинокая пожилая женщина. При ее фигуре надеть такую короткую юбку. Едва до колен. Но тут такое чувство, что кто-то другой следит, последние день-два. Неужели у меня развивается мания преследования? Выбросить из головы.

Мужская одежда тоже на первом этаже, а женская на втором. Мне, конечно, мужская одежда ни к чему, но посмотреть стоит. Вчера, например, вот эти самые черные футболки с блестящей серебряной надписью стоили полтораста, а сегодня всего девяносто. Это называется распродажа конца сезона, а лето едва началось! Жилетки легкие с шестью карманами, здесь это называется «вест», тоже уценились, аж на сорок процентов, я бы с удовольствием такую носила, очень удобно с карманами, но выглядело бы странно, я за своей внешностью очень слежу, не хватало еще мне пугалом ходить, вроде длинноносой! Тоже, наверное, вдова, но какое может быть сравнение. И чего она тут ошивается, пошла бы лучше в какую-нибудь группу поддержки, здесь очень принято, как только какое-нибудь несчастье или болезнь тяжелая, сразу собираются в группу по интересам и друг друга поддерживают. Но мне такая поддержка не нужна, слушать про чужие беды и слезы размазывать.