Ген Человечности - Werewolf

Номера я помнил на память до сих пор. Первый номер – номер оперативного дежурного министерства обороны, молчал, доносились только гудки. После двух попыток я понял – бесполезно. Можно как генерал МакГенри звонить сутками и ничего не добиться. Пустое.

Вторым я набрал номер оперативного дежурного штаба USSOCOM. Этот номер был специальным, трубку должны были взять только после десятого гудка. Я считал гудки, глядя в блекло-голубое летнее небо, и почему-то был уверен, что и этот номер молчит, что на нем никого нет. Но после десятого гудка раздался четкий щелчок соединения – трубку взяли.

– Кобра один – два – произнес я – прошу Алладина Алладин… Позывной генерала Кейта К Котлера, ветерана еще вьетнамской кампании, которого многие в шутку называли "Ку-Клукс-Клан" – по первым трем буквам его имени, среднего имени и фамилии. Именно он командовал нашими спецподразделениями в Ираке. Меня он должен был хорошо помнить…

– Простите, сэр… – раздалось в трубке после секундного замешательства – не могли бы вы точнее назвать человека, с которым хотите связаться.

Черт!!!

Я сразу нажал на клавишу с красным телефоном – сигнал отбоя. Затем достал из телефона батарею и растоптал ее каблуком. Затем бросился назад, в дом. Про себя я лихорадочно пытался вспомнить, сколько секунд длился телефонный разговор.

Офицер, который мог дежурить в штабе USSOCOM не мог не знать позывного "Алладин" – бригадного генерала Котлера знали все. Но он позывной не знал, то, что я ему сказал он, скорее всего тоже не понял. А это могло значить только одно – на месте дежурного сидит враг.

– Быстро собираемся! Десять минут на сборы и валим!

– Что случилось… – спросила Энджи и осеклась, взглянув на мое лицо…

Катастрофа, день двенадцатый

Дорога на Финикс штат Арканзас 14 июня 2010 года – Стоп.

Питер нажал на тормоз, и тяжелый Линкольн плавно остановился на обочине.

– Что? Вон же дорога…

То то и оно… Что дорога…

– Съезжай с дороги. Аккуратненько…

Пожав плечами, Пит нажал кнопку, активируя полный привод, повернул руль, и машина сползла с дороги. Я в это время сунулся в багажник, достал Saco, разложил приклад. Нажал на одну из кнопок на потолке и огромный люк поехал в сторону, открывая небо и впуская в машину свежий, некондиционированный воздух.

Высунувшись из люка и поставив винтовку на сошки, я начал вглядываться через оптический прицел в дорогу…

Знаете, за время жизни Голливуд снял очень много фильмов – апокалипсисов, где с разными вариациями показывалась сцена возможной мировой катастрофы. На город надвигается чудовище или шторм, или что-нибудь в этом роде, а люди спасаются из города на машинах. Типичная картина из такого вот фильма – катастрофы: шоссе, забитое самым разным транспортом, все сигналят, не проехать ни в ту, ни в другую сторону, взвинченные и уставшие дорожные полицейские пытаются придать всему этому табору путь минимальную видимость порядка. Суть катастрофы менялась от фильма к фильму, но кадр забитой автомобилями беженцев дороги не упускал возможность вставить в фильм ни один режиссер.

Тут же было… не было, короче этой дороги. Верней, дорога то как раз была, но вот автомобилей беженцев на ней… Были они конечно. То и дело проскакивали машины, по некоторым признакам (например, по тому, что они были перегружены до предела) принадлежащие беженцам из больших городов. Я продолжал непрерывное наблюдение за дорогой больше часа, пытаясь уяснить ситуацию и понять, стоит ли по ней ехать. За это время проехало около шестисот машин, это меньше чем обычно проезжает по этой трассе. Но забитой автомобилями дороги (а именно это и произошло бы, если все городские жители одновременно бросились бы в сельскую местность спасаться от катастрофы) не было! И на мысли это наводило невеселые – выходило, что беда пришла в города внезапно, и все одержимые заболели в один день, так что многие просто не смогли, не успели вырваться из бетонной ловушки.

Внизу щелкнул замок на пассажирской дверце – Ты куда?! – я моментально оказался внизу и придержал дверцу машины.

– Попудрить носик! Что нельзя!?

Ох, женщины, женщины…

– Здесь могут быть одержимые. Давай провожу…

– Еще чего… – Энджи сбросила мою руку с двери, дернула за ручку – сама разберусь!

И направилась в сторону небольшой канавы, метрах в пятидесяти от машины. Глядя на нее, я мысленно выругался последними словами и подумал, что первая мысль не всегда бывает неправильной. Хорошо хоть во все стороны – никаких естественных укрытий, только впереди дорога и какие-то склады и ангары рядом с ней. Если одержимый оттуда бросится – среагировать успею, до этих складов около километра.

Интересно, что за склады…

Додумать эту мысль мне помешал истошный крик, резанувший по нервам подобно осколку стекла от разбитой бутылки. Хватая первый попавшийся под руку автомат (им оказался Узи) и выскакивая из машины я в голос нецензурно выругался относительно этой эмансипированной сучки.

Энджи уже бежала навстречу, путаясь в одежде и вопя как сирена. Странно, но за ней никто не гнался.

– Что за хрен? – Энджи бросилась на меня, я оттолкнул ее, поскольку она едва не сшибла меня с ног и полностью закрыла линию огня – что происходит, мать твою!

– Там! Там… – чтобы выразить весь свой ужас словарного запаса явно не хватало, и Энджи перешла на истерические вскрики вперемешку с судорожными всхлипами. Что за хрень там такая…

Держа автомат на изготовку, я осторожно пошел вперед, приближаясь к той небольшой канавке, в которой уединилась для своих дел Энджи. Палец на спусковом крючке, автомат был готов в любую секунду разразиться шквалом свинца. И чем ближе, тем больше я недоумевал – места для одержимого в этой канавке явно не доставалось.

Шум раздался внезапно, он был похож на звук, который издают костяшки в стакане, когда их потряхивают перед тем, как выбросить на стол. Многие от этого звука пустились бы наутек, но меня вдруг разобрал смех и я в голос расхохотался.

– Что там? – крикнул брат, прикрывавший меня от машины с автоматом Калашникова в руках.

– Мать твою… – я побрел обратно к машине, пытаясь справиться с приступами душившего меня хохота – там змея… змея, черт ее возьми… гремучка…

– Хорошо вам ржать… – обиженно сказала Энджи, застегиваясь – меня в детстве змея укусила. Я теперь змей терпеть не могу.

– Блин, я подумал там одержимый залег по наши головы, твою мать… – выругался Пит, опуская АК – Кстати, про одержимых… – задумчиво сказал я – если ты уж едешь с нами, ты должна быть такой же, как и мы…

– Что? – Энджи дернулась, но я с силой прижал ее к борту машины – А то! – я повернулся к Питеру – доставай-ка свой агрегат…

За восемь месяцев до катастрофы

Промзона Детройта

Точные координаты неизвестны. 22 октября 2009 года – Что это?

Доктор медицины Питер Маршал остановил свой БМВ Х-5 перед одним из заброшенных на вид складов в промзоне Детройта. Громадный шестиэтажный фабричный корпус, из которого когда то давно каждый день выезжали тысячи новеньких, сверкающих лаком автомобилей, сейчас метро щерился на окружающий мир черными провалами огромных оконных проемов. Детройт умирал – автомобили здесь уже давно почти не производили и пустые тридцати и сорокаэтажные небоскребы в центре города стояли мертвым памятником былому величию автомобильной Америки.

– Это ваше новое место работы, доктор – невозмутимо ответил сидящий на переднем пассажирском сидении роскошного немецкого внедорожника Альберт Кранчи – Вы издеваетесь? – недоуменно проговорил Питер – вы что, собираетесь здесь проводить опасные биологические эксперименты?

– Совершенно верно – кивнул Кранчи – поезжайте вперед, доктор и вы сами все увидите Пожав плечами, Питер плавно надавил на газ, включил ближний цвет фар и джип почти бесшумно миновал въезд в корпус, у которого лежали на бетонном полу изъеденные ржавчиной ворота – Вон туда, док.

БМВ крался вперед со скоростью не больше пяти миль в час. подсвечивая дорогу внутри корпуса мертвящим светом галогенных фар. Пит злобно ругался про себя – на полу могут быть железяки, способные изорвать шины в клочья. Менять же спущенное колесо, рискуя в любой момент получить заточку в спину от водящихся тут в изобилии афроамериканцев… нет уж, увольте.

Внезапно, в синеватом свете впереди показался ряд стоящих у стены машин. в основном внедорожников различных моделей. С удивлением Питер узнал черный "Кадиллак-Эскелейд", на котором ездил Феликс Каплан.

– Паркуйте машину, док.

Доктор Каплан аккуратно запарковал свой БМВ последним в ряду, около стены.

Поеживаясь, вышел в полумрак заброшенного производственного корпуса. Пахло экскрементами.

– И куда теперь? – Питер про себя еще раз выругался, что позволил втянуть себя во все это дерьмо. Вместо ответа Ал Кранчи подошел к ржавой двери в стене, на которой был нарисован череп и кости, достал из кармана ключ, со скрипом провернул его в ржавом и старом замке.