Хонорик выходит на дело - Владимир Сотников

Ладошка, как ни странно, не сопротивлялся и даже не просил, чтобы ему разрешили подольше посмотреть телевизор. Он покорно пошел спать, только держал при себе Нюка, не отпуская его ни на секунду, – и в туалет, и в ванную ходил вместе с хонориком.

Соня с Макаром сделали вид, что уселись смотреть телевизор, дожидаясь, пока уснет Ладошка. Через десять минут к ним присоединился хонорик – значит, Ладошка уснул: просто так он Нюка из своих рук не выпустил бы.

Макар почувствовал, как нарастает в нем волнение. Что же будет, когда они столкнутся с привидением? Он вспомнил, как читал примеры встреч людей с призраками. Во всех случаях перед такими встречами люди испытывали непонятный страх. Значит, именно по страху всегда можно определить, что вот-вот появится оно… И подготовиться.

Но сейчас думать об этом не очень хотелось. Пока, во всяком случае.

Ребята осторожно выскользнули из квартиры. Макар осмотрел старушкину дверь – кусочка дерматина не было, значит, старушка дома. А где же ей еще быть вечером?

– Ну что, попытаемся еще раз позвонить? – спросил он. – Без всяких хитростей.

– Позвонить можно, но вряд ли старушка пустит нас к себе в квартиру, – загадочно усмехнулась Соня. – В крайнем случае, опять выглянет в дверь, но, скорее всего, вообще не откроет. А потом с нашим звонком свяжет и голос, который услышит, и тогда уж точно решит, что это кто-то один и тот же – и в дверь звонит, и голосом обращается. Поэтому не очень-то поверит нашему голосу.

– Ну, ты даешь! – восхитился Макар. – Целый урок логики мне преподала! А чего так хитренько усмехаешься?

– А я текст придумываю, – ответила Соня. – Мне кажется, очень смешной.

Макар еще не слышал этого текста, но был уверен в том, что он будет необычный. Соня просто так не возьмется роль придумывать – значит, знает, что сказать.

– Главное, чтобы нам никто не помешал. – Соня посмотрела вверх и вниз по лестнице.

– Не волнуйся, здесь слышно на весь пролет, – успокоил Макар. – Услышим шаги и успеем смыться. А разговорчик потом продолжим. Разве домовому и отлучиться на одну минутку нельзя?

– Можно, можно, – улыбнулась Соня и приготовилась к работе. – Когда подойдем к нише, уже не переговариваться! – предупредила она. – А сейчас ты мне скажи: откуда там лучше слышно?

– Откуда я знаю? – удивился Макар. – Это ты у Ладошки спроси – он же кричал однажды. А я только слушал.

– Ладно, – отмахнулась Соня. – А теперь – тишина-а-а…

Она пропела это каким-то чужим голосом – наверное, уже входила в роль. И Макар уже начинал ощущать себя зрителем.

– Ж-ж-ж-у-у-ю-ю-ж-ж-з-з… – начала свою песню расческа.

Замолчала, потом повторила тот же мотивчик и опять замолчала.

– О господи, – услышали ребята громкий шепот, – нет покоя! А это еще что? Дрель, что ли? Все нормальные люди спят об эту пору.

– Д-дьей, сто и? Об эту п-пою, – передразнила Соня смешным голосом – наверное, чтобы Ольга Сергеевна не испугалась.

«Домовой» явно входил в доверие к старушке.

– Ой! – ойкнула Ольга Сергеевна. – Ой! Повторяет…

– П-повтояю! П-повтояю! – пропела расческа.

Ольга Сергеевна долго молчала. Соня еще несколько раз повторила «повтояю», потом они с Макаром переглянулись: не стало ли старушке плохо, почему она не отзывается? Не перестарались ли они в своих экспериментах с участием домового?

– Ойга Сейгеевна-а! – не выдержала Соня. – Сто с вами? П-посему мойсите? Г-где у вас икайства?

– О господи! – воскликнула старушка. – Кто это говорит? Не могу больше…

Послышался всхлип.

Ребята обмерли. Соня от волнения чуть не уронила расческу. Вот, довели человека до слез! Пожилого и без того страдающего человека… Надо срочно что-то делать! А что остается делать? Конечно – говорить…

– Ойга Сейгеевна! – пропела Соня. – Не п-пьятьте и не бойтесь! Я вас дъюг!

Макар чуть не фыркнул – так смешно говорила Соня! К тому же он видел ее гримасы – любая обезьяна позавидовала бы такой выразительной мимике. Но, наверное, так легче было произносить сложные звуки, ведь Соня еще и завывала, и мяукнуть иногда успевала, и ойкала, и икала – в общем, изо всех сил представляла что-то живое, но явно не человека. А какими звуками это можно изобразить? Всякими странными. И смешными, конечно, – чтобы выглядеть добрее.

– Друг? – осторожно спросила старушка. – Кто ты такой?

– Дъюг, дъюг! – с радостью подтвердила Соня. – Я не плохой, я холосий!

– Да где ж ты, такой хороший, находишься? – уже смелее спросила Ольга Сергеевна.

– Здесь, ядом! – смешно захрюкала Соня. – В стеноцке!

– В какой еще стеночке? – уже строго, как будто учительница у нашалившего ученика, спросила старушка. – Домовой, что ль?

Быстро соображают современные старушки!

– Догадаясь! Догадаясь! – даже захлопала Соня. – Умниська!

– Умниська! – недовольно передразнила Ольга Сергеевна. – Эта умниська места себе от страха не находит! Ты чего это хулиганить вздумал, старухе житья не даешь? То мебель всю передвинешь, то вещи разбросаешь, то портрет этот перевесишь, то меняется он… Страху на меня навел!

– Я не наводий стъях! Я холосий! Это… Мак пъяхой! Он вас пугает!

– Мак? – удивилась старушка. – Это еще кто такой? А тебя как кличут?

Соня немного растерялась. Она еще не пришла в себя от той клички, которой наградила «плохого» Мака, – наверное, вспомнив, как Макара зовут его одноклассники… А сейчас вот самой представляться надо.

– Мик! – наконец придумала она. – Мы Мак и Мик! Он пъяхой, а я – холосий!

– Что ж ты, такой хороший, позволяешь своему дружку вытворять? Он же тебя срамит на весь белый свет! – принялась отчитывать Мика Ольга Сергеевна. – Никто же не знает, кто из вас кто, вот и подумают, что это ты людей пугаешь.

Соня тяжело-тяжело вздохнула и надолго замолчала. Потом вздохнула еще продолжительней и обреченней – опять молчание.

– Чего теперь-то вздыхать? – сказала Ольга Сергеевна, хотя сама при этом тоже вздохнула. – Придумать чего-то надо.

– А где вы его видейи, Мака? – как будто всхлипнув, спросила Соня, то есть Мик. – Я не видей его давно. Я бы сказай: не деяй так, Мак! Он посъюсается! Он мой бьят!

– Ну и братья! – возмутилась старушка. – Не видятся годами! А живут рядом! Да у меня в квартире ты его каждую ночь увидишь!

– Пьявда? – обрадовался Мик.

– Правда-то правда, только не люблю я этого. Боюсь! Ты и вправду вроде не злой, а братец твой… Жуть! Чуть меня до смерти не довел. Так что встречайтесь в другом месте.

Соня опять начала вздыхать и надолго замолчала.

– Опять развздыхался! – вздохнула старушка. – Точь-в-точь у моей соседки в деревне такой, как ты, поселился на сеновале! Вздыхает и вздыхает… Мы уж привыкли к нему – пойдем и послушаем, как домовой вздыхает. Но тот не говорящий был… Это, наверное, у вас в Москве даже домовые такие развитые.

– Я не язвитый, я холосий! – жалобно заскулил Мик. – Дайте мне бьята увидеть! Я ему скажу, чтобы вас не обижал! И он не будет.

Макару показалось, что Соня совсем перестала подделывать голос. Но, наверное, старушка уже была увлечена и не замечала Сониных ошибок.

– Это хорошо бы… – мечтательно пробормотала Ольга Сергеевна. – Только боюсь я…

– В дъюгом месте мы не сможем встъетиться, – вздохнул Мик. – А мама мне сказая: ты дожен научить бьята быть холосим. И сказая: надо уметь здать, и доздешься встречи с бьятом…

– У вас и матери есть? – опять вздохнула Ольга Сергеевна. – Жизнь-то какая у домовых интересная! Надо уметь ждать, говоришь? До чего же хорошие и верные слова…

Старушка призадумалась. Она долго молчала – молчала и Соня. Кажется, она потратила на этот разговор все свои силы и артистический талант. В конце разговора у нее уже просто не получалось подделывать голос.

– Ты слышь? – позвала старушка. – Вот только ради твоей матушки и соглашусь. Пойду я отсюда! У Веры моей подруга есть, у нее и заночую, а то мочи моей больше нету… А вы тут не балуйте, мебель не переставляйте! Побеседуйте по-братски, ты его и приструни, материн завет перескажи ему – может, он и поумнеет.

– Ойга Сейгеевна… – робко начала Соня. – Тойко вы двей на кьюч не закьивайте… Бьяту хоть щелочка нужна.

– Ничего ему не нужно! – рассердилась старушка. – Прекрасно он сюда забирался и без всякой щелочки!

Ребята обмерли. Проваливается план! Ну и что толку, если старушка уйдет, а квартиру запрет?

– Это он злой все умеет, а станет холосий, не сможет выйти… И будет всегда с вами жить, – пригрозила Соня.

– Тьфу ты! Ладно, так и быть, я ключ под коврик положу.

– Нет, мы кьючом не умеем, – захныкал Мик. – Надо только двей не запирать… Мы проскользнем и опять притворим…

– Будь по-твоему! – согласилась Ольга Сергеевна. – Только чтоб дверь не распахивали. И когда завтра вернусь, чтобы… братец твой ушел. Ладно?

– Холосо, – покорно шепнул Мик.

Соня опять погудела в расческу, давая понять, что разговор окончен, и замолкла.