Храм океанов - Александр Прозоров

– Теперь мы пойдем гулять? – спросила она юношу.

– Да, пойдем, – согласился Сахун.

Страж богов особо предупредил слугу, что предсказательницу нужно почаще выводить на воздух и обращать ее внимание на небо и облака, на порывы ветра, что обязательно следует показать ей дождь, как только тот начнется, и если уж особо повезет – то и грозу. Повелитель Драконов считал, что восьмая должна сама получить и усвоить эти знания, чтобы те уложились в сознании женщины согласно с особенностями ее уникального ума. Если вложить в нее все это сразу при рождении – она станет воспринимать погоду так же, как и прочие рабы. И отвечать станет так же, как и все прочие.

– Ты мне покажешь, откуда берется вода? – совсем как ребенок, обрадовалась Волерика.

– Покажу, – кивнул Сахун и протянул ей руку: – Пойдем...

До ручья от шатра было шагов сто, не более. Ведя воспитанницу за руку, слуга, как и было велено, водил ладонью, указывая то на небо, то по сторонам:

– Помнишь, какой вчера дул ветер? А сегодня все тихо, ничто ни колыхнется. Мы бы уже измучились от зноя, если бы не облака. Плывут куда-то и плывут, плывут и плывут. Наверное, там, наверху, у них дует. А здесь нет. Совсем. Вчера облаков почти не было. Наверное, погода меняется. К дождю.

Женщина молча кивала. То ли запоминала его слова, то ли пропускала мимо ушей. Встрепенулась она, только услышав впереди звонкое журчание.

– Вот и ручей, – сказал Сахун, помогая воспитаннице перебраться через очередной толстый ствол Родильного древа. – По нему к нам вода и течет от самых Рыбьих отрогов. Рыбы там, говорят, изрядно водится.

– Ой, как ее много сразу!

Волерика попыталась сбежать по берегу, но не тут-то было: многие камушки по сторонам недавно вычищенного русла больно кололись острыми гранями. Женщина испуганно пискнула, отскочила назад, обиженно посмотрела на Сахуна. Юноше стало неудобно – сам-то он ходил в сапогах! Воспитанница же, разумеется, гуляла босиком.

– Давай подальше спустимся, – предложил он. – Там песок. Хоть кувыркайся – все равно не поцарапаешься.

– А почему все вы – и ты, и остальные смертные – ходите в одежде, а я без нее? – естественно поменялся ход мыслей провидицы. – У вас-то ноги ничего не царапает!

– Ты же совсем еще недавно родилась, – напомнил Сахун. – Вот и не успела тунику сшить. А нам всем уже много лет.

На самом деле, конечно же, никто Волерику одевать и не собирался. Даже на просьбу увеличить воспитаннице порцию, поскольку она не наедается, нуар гнездовья презрительно ответил, что нечего переводить еду зазря. За первые дни, мол, новорожденная и на половинной пайке не отощает, а вскорости ее саму на корм пустят. Нетрудно догадаться, что скажут Сахуну, если он попросит для воспитанницы выделанную кожу. В лучшем случае просто посмеются.

– Почему все смертные на нас так смотрят? – перескочила на другую тему Волерика. – Двое рабов, кажется, специально из шатров вышли, чтобы поглазеть.

– Они завидуют мне и любуются тобой. Ты самая красивая из всех существующих женщин.

– Откуда ты знаешь? Ведь в вашем гнездовье нет больше ни одной женщины!

– Меня перевели сюда всего три года назад, Волерика. До этого я жил в главном гнездовье. И видел очень многих женщин и девушек. Лучше тебя нет никого.

Но новорожденная, похоже, так и не поняла, что услышанным можно возгордиться. Она увидела впереди песчаный спуск и с радостным криком побежала вперед, пару раз кувыркнулась на теплом, мягком песке – как ей и советовали, – с ходу влетела в прозрачную воду... И испуганно закричала, округлив глаза:

– Она холлодная!!!

– Так вылезай, чего стоишь?

– Холодно! И ногам... Странно...

– Судорога? – испугался Сахун, прямо в сапогах и тунике влетел в ручей, подхватил Волерику на руки, вынес на берег: – Больно? Ногам больно?

– Н-нет... – мотнула она головой. – Только они не слушаются.

– Как это? Ну-ка, подними левую... – Воспитанница брыкнула ногой. – Теперь другую.

Волерика подкинула правой и рассмеялась:

– Как странно... А когда я попала в воду, они не слушались. И холодно очень...

– Сейчас согреемся... – Сахун поставил провидицу на песок и быстро скинул свою одежду, которая теперь не грела, а студила тело. – Побежали в шатер.

Вскоре они, на этот раз замерзшие оба, завернулись в покрывало, сберегая общее тепло. Юноша помог Волерике выпустить волосы наружу, чтобы холодные пряди не попадали ей на спину или плечи.

– Так намного лучше, – согласилась воспитанница и крепче прижалась к нему всем телом. – Зачем они нужны, такие длинные? Ведь больше ни у кого из зверей таких нет!

– Младенцы за них держатся, когда с мамой в родильном пруду плавают, – ответил Сахун. – Кроме нас, смертных, больше никто в прудах не рожает и в них не растет. Вот другим зверям волосы и не нужны.

– Откуда ты так много знаешь, Сахун?

– Просто я это своими глазами видел, Волерика. И сам так в детстве плавал.

– Наверное, это очень приятно, да? – спросила она и наивно добавила: – Так же приятно, как когда ты меня обнимаешь?

Юношу кинуло в жар. На миг вдруг подумалось, что быть разорванным в клочья – не такая уж страшная смерть. Ведь никто не вечен... Но здравомыслие, разумеется, быстро вернулось, и он лишь погладил ладонью ее плечи:

– Ты знаешь, Волерика, в главном гнездовье женщины свои волосы расчесывают. Чтобы не путались, чтобы красиво падали на плечи, струйками и косичками. Хочешь, я сделаю тебе гребень? Тогда ты тоже сможешь причесываться.

– Хочу! – тут же согласилась новорожденная, всегда готовая услышать или попробовать что-то новое. – Неужели ты можешь вырастить гребень сам, без помощи богов и нуаров?

– Не выращу... Но ты его получишь... – Он почти в упор смотрел в яркие зеленые глаза, ощущал на губах дыхание воспитанницы, почти не вслушиваясь в ее щекочущий шепот.

Корм... Почему обязательно корм?!

«Потому, раб, что больше она ни на что не годна, – всплыл в памяти ответ нуара. – Ее нельзя просто отпустить в гнездовье, оставить одной из женщин. Боги еще не добились нужного результата, и она только испортит породу. Ее потомки не дадут новым поколениям рабов ничего хорошего, но могут привнести не замеченные ранее недостатки. Самое безопасное – избавиться от нее и растить другую. Она еще никто, раб. Она всего лишь промежуточный образец. Боги поколение за поколением тянут их в нужную сторону. Испытывают, делают новых, испытывают, опять что-то меняют. Может статься, лет через пятьдесят появятся те, кому найдется важная работа, которые станут нарасхват, и для простоты размножения им позволят плодиться звериным способом. А нынешние... Они не женщины, раб, не думай об этом. Это просто похожие на нас существа. Выкорми хорошо это, и я поручу тебе новое. Увидишь, оно окажется точно таким же, разницу замечают только боги. Потом родятся еще и еще. И ты тоже привыкнешь, перестанешь привязываться, станешь хорошим кормителем: всегда сытым, хорошо одетым и уважаемым. Самые трудные – это три-четыре первых воспитанника. Когда сдашь забойщикам первого, сразу станет намного легче».