Том 7. Стихотворения - Федор Сологуб
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Я сжечь её хотел, колдунью злую…»
Я сжечь её хотел, колдунью злую.Но у неё нашлись проклятые слова, —Я увидал её опять живую, —Вся в пламени и в искрах голова.
И говорит она: «Я не сгорела, —Восстановил огонь мою красу.Огнём упитанное телоЯ от костра к волше́бству унесу.
Перебегая, гаснет пламя в складкахМоих магических одежд.Безумен ты! В моих загадкахТы не найдёшь своих надежд».
«В лесу живет проказник неуёмный…»
В лесу живет проказник неуёмный, Малютка Зой.Насмешливый, он прячется в укромной Глуши лесной.
На нём надет кафтанишко, плетённый Из трав лесных,По ветру кудри вьются, и зелёный Колпак на них.
На молвь людей он любит откликаться В тиши лесной,Но им в глаза не смеет показаться Малютка Зой.
«Я уведу тебя далёко…»
Я уведу тебя далёкоОт шумных, тесных городов.Где в многолюдстве одиноко,Где рабство низменных трудов.
Уйдём к долине безмятежнойНа берега пустынных вод.Когда свершится неизбежныйЗвезды таинственный восход.
И там, на берегу потока,Под лёгкий лепет камыша,От тёмной суеты далёко,Прохладой свежею дыша,
Там, на путях очарованьяВ безмолвный час поймёшь и тыНеотразимые призваньяМиры объемлющей мечты.
«Где безбрежный океан…»
Где безбрежный океан,Где одни лишь плещут волны,Где не ходят чёлны, —Там есть фея Кисиман.
На волнах она лежит,Нежась и качаясь,Плещет, блещет, говорит, —С нею фея Атимаис.
Атимаис, Кисиман —Две лазоревые феи.Их ласкает океан.Эти феи — ворожеи.
К берегам несёт волну,Колыхаясь, забавляясь,Ворожащая лунуЗлая фея Атимаис.
Пенит гневный океан,Кораблям ломая донья,Злая фея Кисиман,Ворожащая спросонья.
Злые феи — две сестры —Притворяться не умеют.Бойся в море злой поры,Если обе чары деют.
«Цветёт весёлый сад…»
Цветёт весёлый садВ безмолвии ограды.Увидеть нежный взглядКусты и птицы рады.С высокого крыльцаПоходкою царицыНесёт она зарницыНад розами лица.
Как сказка голубая,Ушла от ярких в тень,Рукою нагибаяКоварную сирень.Сиреневые сказкиПонятней, чем слова.Кружится голова,И руки жаждут ласки.
Она идёт в поля,Шумят её одежды.Угретая земляЦветёт в лучах надежды,И зелень влажных травПод жгучей лаской змия, —О сладости благиеРазвеянных отрав!
Идёт к реке весёлой,По мягким берегам.Развейся, зной тяжёлый,По долам, по лугам!Истома грёз и лениВ одеждах на песке,И тихий смех в реке,Лобзающей колени.
Но только злой драконНа тело смотрит сонный,А где же, где же он,Желанный и влюблённый?Опять идти одной,Закутанной в одежды,Сквозь яркие надеждыВ истомный, томный зной.
«Луны безгрешное сиянье…»
Луны безгрешное сиянье,Бесстрастный сон немых дубрав,И в поле мглистом волхвованье, Шептанье трав…
Сошлись полночные дороги.На перекрёстке я опять, —Но к вам ли, демоны и боги, Хочу воззвать?
Под непорочною луноюВнимая чуткой тишине,Всё, что предстало предо мною, Зову ко мне.
Мелькает белая рубаха, —И по траве, как снег бледна,Дрожа от радостного страха, Идёт она.
Я не хочу её объятий,Я ненавижу прелесть жён,Я властью неземных заклятий Заворожён.
Но говорит мне ведьма: «СноваВещаю тайну бытия.И нет и не было Иного, — Но я — Твоя.
Сгорали демоны и боги,Но я с Тобой всегда былаТам, где встречались две дороги Добра и зла».
Упала белая рубаха,И предо мной, обнажена,Дрожа от страсти и от страха, Стоит она.
«Наряд зелёный не идёт…»
Наряд зелёный не идёт, —Весенний цвет, — к моей печали.Ареной горя и заботМеня всё те же кони мчали,
От ожиданий голубыхК моим отчаяниям белым,От расцветаний молодыхК плодам увядшим, но не зрелым.
Бег прерывался только там,Где всё томится в свете жёлтом,Где беды зреют по полям,А счастье за надёжным болтом.
Гляжу, — ристалища вдруг нет, —Стоит чертог передо мною,А в нём и музыка, и свет,И люди движутся толпою.
Печаль моя в нём расцвела, —Ей платье жёлтое пристало, —Она, роскошна и светла,Царицей в том чертоге стала.
На бале были чудеса!В груди моей кипели силы, —Печали яркая красаЛаскала ласкою могилы.
Но не устал возница мой,Ещё мерцает даль за далью,И мы опять летим домойС моей венчанною печалью.
Опять рядиться надо ей,На выбор, — всех цветов наряды.Наряд зелёный всех больней, —Ему все счастливы и рады…
«Не надейся на силу чудесную…»
Не надейся на силу чудеснуюПризорочной черты, —Покорила я ширь поднебесную,Одолеешь ли ты?
Я широко раскрою объятия,Я весь мир обниму, —Заговоры твои и заклятияНи на что, ни к чему.
Укажу я зловещему воронуНад тобою полет.Новый месяц по левую сторону,Ты увидишь, — взойдёт.
На пути твоём вихри полдневныеЗакручу, заверчу,—Лихорадки и недуги гневныеНа тебя нашепчу.
Всё покрою заразою смрадною,Что приветишь, любя,И тоской гробовой, беспощадноюИссушу я тебя.
И ко мне ты покорно преклонишься,Призывая меня,И в объятьях моих ты схоронишьсяОт постылого дня.
Тихая колыбельная
Много бегал мальчик мой.Ножки голые в пыли.Ножки милые помой.Моя ножки, задремли.Я спою тебе, спою:«Баю-баюшки-баю».
Тихо стукнул в двери сон.Я шепнула: «Сон, войди».Волоса его, как лён,Ручки дремлют на груди, —И тихонько я пою:«Баю-баюшки-баю».
«Сон, ты где был?» — «За горой». —«Что ты видел?» — «Лунный свет». —«С кем ты был?» — «С моей сестрой». —«А сестра пришла к нам?» — «Нет».Я тихонечко пою.«Баю-баюшки-баю».
Дремлет бледная луна.Тихо в поле и в саду.Кто-то ходит у окна,Кто-то шепчет: «Я приду».Я тихохонько пою:«Баю-баюшки-баю».
Кто-то шепчет у окна,Точно ветки шелестят:«Тяжело мне. Я больна.Помоги мне, милый брат».Тихо-тихо я пою:«Баю-баюшки-баю».
«Я косила целый день.Я устала. Я больна».За окном шатнулась тень.Притаилась у окна.Я пою, пою, пою:«Баю-баюшки-баю».
«Я осмеянный шел из собрания злобных людей…»
Я осмеянный шел из собрания злобных людей,В утомлённом уме их бесстыдные речи храня.Было тихо везде, и в домах я не видел огней,А морозная ночь и луна утешали меня.
Подымались дома серебристою сказкой кругом,Безмятежно сады мне шептали о чём-то святом,И, с приветом ко мне обнажённые ветви склоня,Навевая мечты, утешали тихонько меня.
Улыбаясь мечтам и усталые взоры клоня,Я по упицам шёл, очарованный полной луной,И морозная даль, серебристой своей тишинойУтишая тоску, отзывала от жизни меня.
Под ногами скрипел весь обвеянный чарами снег,Был стремителен бег легких туч на далёкий ночлег,И, в пустынях небес тишину ледяную храня,Облака и луна отгоняли тоску от меня.
«Мельканье изломанной тени…»
