Цветы всегда молчат - Яся Белая

– Не стоит благодарности, ангел мой! – ответил он, прижимая ее к себе и счастливо улыбаясь.

Встав на цыпочки, притянув его за шею и чмокнув в щеку, Джози вновь вернулась к машинке.

Поскольку Джози теперь занималась интеллектуальной деятельностью, по ее же компетентному мнению, то Ричарду пришлось делить с нею свой кабинет. И, будучи патологическим чистюлей, мириться с летающими всюду мятыми бумажками, означавшими муки творчества у его прелестной жены. Работать в таких условиях, конечно же, было невозможно, но отказать себе в удовольствии видеть Джози за пишущей машинкой он не мог.

И вот, решив полюбопытствовать, как продвигается ее история, Ричард подошел к столу Джози, что стоял теперь напротив его собственного. Она была так увлечена, что даже не отреагировала на приближение мужа, хотя еще в самом начале сказала, чтобы он не смел отвлекать ее от работы, потому что она может потерять мысль, и что тогда?

Взяв со стола один из листов, он понял, что имеет честь наблюдать обложку будущего шедевра. По краю страницы шли непонятные волны и кружочки с точечками, должно быть, являвшие собой цветочки и рюшечки, а посредине округлым полудетским почерком было старательно выведено: «Лока́н страсти».

Ричарда передернуло.

Положив руку на хрупкое плечико жены и чуть наклонившись вперед, он поднес лист к ее лицу и сказал:

– Любовь моя, боюсь вас огорчить, но слово «локон» следует писать через «о».

Изящные бровки Джози нахмурились, огромные серые глаза метали молнии, должные испепелить наглеца.

– Много вы понимаете – через «о»! – взорвалась она.

– Смею вас заверить… – начал было он, но Джози перебила его гневным:

– Будете мне тут рассказывать! Я читала ваши книги!

– Вы читали мои книги?! – опешил Ричард. – Все, я посылаю за Вардисом, потому что всерьез опасаюсь за ваше психическое здоровье!

– Да, читала! – она топнула ножкой, выведенная из себя тем, что он не возликовал от ее заявления. – И скажу вам – вы совершенно невнятно изъясняетесь по-английски, используете какие-то странные слова, а некоторые еще и иностранные!

– О, Джози, я непременно учту ваши замечания в своих следующих трактатах и, более того, обращусь на кафедру филологии Королевской академии наук, дабы они внесли основательные правки в теорию стилей.

– Уж будьте добры! – уже более милостиво снизошла она, хотя и не поняла до конца, о чем, собственно, шла речь. – А то я прочла целых полстраницы…

– Полстраницы научного текста! – ошарашенно произнес он. – О, моя милая, я точно посылаю за Вардисом!

Гнев вернулся. Она вскочила, уперла руки в бока и заявила:

– Да, я прочла целых полстраницы, но так и не поняла, кто такие эти муссоны!

Ричард отпрянул, подняв руки в сдающемся примирительном жесте:

– Хорошо! Просто запомните на будущее, ангел мой, книги без картинок – не для вас!

– Я сама решаю, что мне читать! – взвилась она, потому что напоминание о книге с картинками вызвало в ее памяти ненужное видение. А Ричард не прикасался к ней с той ночи, как она отказалась от его нежности. Он вообще перебрался спать на диван в одну из гостиных. Это добавляло ей поводов для ярости: еще никто никогда – сам! по доброй воле! не бросал Джозефин Эддингтон!

Разговор на эту тему она откладывала до тех времен, пока чаша гнева в ее душе не переполнится окончательно! Вот тогда-то она выскажет ему все, и ему придется поползать у ее ног в пыли, чтобы вымолить право вернуться на супружеское ложе!

– Не беспокойтесь вы так, ангел мой, – сказал он, смиряясь со своим поражением в этом споре, – это крайне вредно для вашей несравненной красоты.

И неизвестно, какой бы оборот принял этот разговор, если бы не слуга, который вежливо постучал в дверь и передал письмо.

– Моя тетушка, графиня Брандуэн, приглашает нас на обед, и я бы на вашем месте поторопился, потому что уже без четверти два, – сказал он, аккуратно складывая письмо.

– Объясните мне, Ричард, – проговорила Джози, обиженная тем, что придется навещать эту высокомерную Брандуэн, – как вы можете называть тетушками и дядюшками совершенно чужих вам людей?! Вы же сирота, которого взяли в семью из милости!

Он не ответил, поворачиваясь к ней спиной и прикрывая глаза. Лишь через пару мгновений звенящего молчания бросил через плечо, сдавленно и устало:

– Идите, Джози. Графиня не любит, когда опаздывают.

И она ушла, рассерженно фыркнув напоследок.

Особняк графини Брандуэн находился в получасе езды от особняка Торндайков в Хэмпстеде.

Платье для дневного визита, которое выбрала Джози Клодин, было из жемчужно-серебристой альпаки и выгодно подчеркивало ее темные волосы и фарфоровую белизну кожи.

В экипаже они с Ричардом сидели по разные стороны и молчали. Он не обнимал ее, не осыпал поцелуями, как делал это обычно, когда они оказывались вдвоем в тесном пространстве кареты. Да что там, он даже не смотрел на нее, уставившись в окно и подперев лицо ладонью. Джози страшно, невероятно злилась!

Лишь возле особняка графини, выйдя первым, Ричард подхватил ее за талию и опустил на землю. Окинул ее лицо каким-то странным, словно испуганном взглядом, взял за руку – похоже, ей никогда не отучить его от этой дурной привычки! – и все так же молча повел в дом.

Встретил их барон Шефордт, кузен графини.

– Ах, Джозефин! – возопил он, расцеловывая ее в щечки, из-за чего стоявший рядом Ричард напрягся и сжал кулаки. – Вы все хорошеете и хорошеете, хотя, казалось бы, куда еще!

– Нет предела совершенству, дядюшка Хендрик, – холодно проронил Ричард, притягивая Джози к себе.

– Ох, Ричард, мальчик мой, что ты! Разве можно быть совершеннее совершенного! – сказал Шефордт и тут же вновь переключился на Джози: – Вашего мужа, дитя мое, надо казнить за то, что он прячет от людских глаз такую красоту!

Будь это кто-то другой, Джози не преминула бы поддакнуть, чтобы подколоть Ричарда, но присутствие здесь Хендрика Шефордта означало, что где-то поблизости находятся его обожаемые внучки – Молли и Долли, а Джози на дух не выносила этих клуш. Они напоминали ей восторженных болонок, которые только и могли, что умиляться по поводу своих отпрысков и обмениваться рецептами бисквитов. Разве могут быть люди столь безмозглыми? – спрашивала себя Джози. И старалась всегда держаться от них подальше, дабы самой не подхватить этот вирус.

Но вообще, они с Ричардом почти никуда не выезжали. Он с трудом переносил балы, банкеты, всю ту светскую шелуху, которая составляет предел мечтаний некоторых. К тому же ложь и лицемерие, пышным цветом благоухавшие в престижных салонах, вызывали у него острую реакцию отторжения. А если приглашения все-таки было не избежать, Ричард держался отстраненно и не отпускал Джози от себя. «Вы моя жена, и я не намерен делить вас ни с кем даже на время танца», – неоднократно заявлял он. И Джози, хотя и не без возмущений, подчинилась этой его прихоти. Такое властное и бескомпромиссное утверждение его прав будоражило ее, ибо напоминало путы, которыми он связывал ее в постели. Посещать же мероприятия подобного плана одной, будучи замужней женщиной, являлось верхом неприличия. Поэтому ей оставалось лишь навещать родителей, сестриц да нескольких замужних подруг. Но по большей части она предпочитала оставаться дома и развлекать Ричарда, разумеется, когда он тоже был дома, своей хандрой. Как правило, это приводило к определенным, весьма пикантным последствиям.