Напоминание о нем - Гувер Колин

Я выскользнула наружу и со всех ног помчалась через улицу.

Я уже в их дворе.

Ноги несли меня по траве, на которой играет Диэм.

Я стучу в их входную дверь.

Я звоню в их звонок.

Я пытаюсь заглянуть в окно, чтобы хоть увидеть ее.

– Ну пожалуйста, – прошептала я, стуча еще сильнее. Мой шепот перешел в панику, когда я услышала приближающиеся сзади шаги Леджера. – Простите меня! – закричала я, стуча в дверь. Мой голос был полон мольбы. – Простите, простите, только дайте мне взглянуть на нее.

Меня оторвали и затем понесли обратно в дом через улицу. Даже пытаясь его побороть, пытаясь вырваться из его рук, я смотрела на эту дверь, которая все удалялась и удалялась… Я надеялась хоть на полсекунды увидеть мою маленькую девочку.

Но я так и не увидела в их доме никакого движения, а потом оказалась в помещении. Меня снова внесли в дом Леджера и бросили на диван.

Держа в руках телефон, он ходил по гостиной и набирал номер. Только три цифры. Он звонит в полицию.

Я испугалась.

– Нет, – взмолилась я. – Нет, нет, нет. – Я кинулась через всю гостиную, пытаясь схватить телефон, но он просто положил руку мне на плечо и вернул меня на диван.

Я села и обхватила руками колени, поднеся дрожащие пальцы ко рту.

– Пожалуйста, не надо звонить в полицию. Пожалуйста. – Я сидела очень тихо, стараясь не выглядеть так, словно я угрожаю кому-нибудь, надеясь, что он посмотрит мне в глаза и сможет разглядеть там всю мою боль.

Он встретился со мной взглядом, когда слезы уже начали стекать у меня по щекам. Он подождал, прежде чем нажать последнюю цифру. Он смотрел на меня… изучающе. Вглядывался в меня в поисках обещания.

– Я больше не приду. – Если он позвонит в полицию, для меня это будет совсем плохо. Я не могу еще сильнее испортить свою историю, даже если и не нарушала никаких законов. Но появления здесь непрошеной гостьей будет достаточно, чтобы испортить мою позицию.

Он сделал шаг в мою сторону.

– Ты не смеешь больше появляться тут. Поклянись, что мы никогда больше не увидим тебя, иначе я звоню в полицию.

Я не могу. Не могу обещать ему это. Что у меня осталось в жизни, кроме дочери? Она все, что у меня есть. Почему я еще живу.

Этого не может быть.

– Пожалуйста, – заплакала я, даже не зная, чего именно прошу. Мне просто хотелось, чтобы кто-нибудь послушал меня. Чтобы выслушал. Понял бы, как сильно я страдаю. Мне хотелось, чтобы он снова стал таким, каким я встретила его вчера в баре. Чтобы прижал меня к своей груди, и мне бы показалось, что у меня есть союзник. Чтобы он сказал мне, что все будет в порядке, хотя я всей душой знаю, что все никогда, никогда уже таким не будет.

Несколько минут прошли в смятении поражения. Меня захлестнули эмоции.

Я села в машину Леджера, и он увез меня из квартала, где моя дочь выросла и прожила всю свою жизнь. Наконец, после всех этих лет, я оказалась с ней в одном городе, но я никогда не чувствовала себя дальше от нее, чем в эту минуту.

Я прижалась лбом к стеклу и закрыла глаза, мечтая, чтобы я могла начать все сначала.

С самого начала.

Или хотя бы тогда оказаться уже в самом конце.

12

Леджер

Людей обычно хвалят после смерти. Иногда превознося их заслуги до уровня героизма. Но ничего из того, что говорили про Скотти, не преувеличили ради того, чтобы память о нем осталась доброй. Он был именно таким, как о нем говорили. Милым, веселым, спортивным, честным, харизматичным, хорошим сыном. И отличным другом.

Конец ознакомительного фрагмента.