Линейный корабль "Император Павел I" (1906 – 1925) - Рафаил Мельников

Но уже к вечеру на корабль просочились слухи о принятом будто бы в штабе и воспринятом всеми с чувством облегчения решении прекратить посылку в дозор слишком уязвимых больших крейсеров. Поэтому и решение командирской задачи, превращавшейся теперь в не имевшее особой срочности академическое упражнение, из-за позднего времени отложили на следующий день. "Тем с большим удивлением, — писал далее Б.Л. Дандре, — увидели утром уходившие с рейда броненосный крейсер "Россия" и крейсер "Диана" (или "Аврора") отряда контрадмирала Лескова. "Решили все же продолжать рисковать, — с неудовольствием заметил наш командир, — и эсминцев при этом нет". Пробормотав какую-то английскую фразу, командир спустился к себе в салон.

Трудно сказать, почему, сознавая опасность нелепой гибели очередного дозорного крейсера, командир Небольсин не обратился со срочной радиограммой на флагманский "Рюрик", чтобы предупредить командующего флотом. Возможно, опасался, что его инициативу могли признать вольнодумством, возможно, такое предостережение был сделано, но затерялось в бумагах штаба. Не исключено, что оно скрывается где-то в деле о расследовании гибели корабля. И.И. Ренгартен о предостережении А.К. Небольсина не упоминает. Странно, что о подобной инициативе ничего не вспоминал и Б.Л. Дандре. Не могло же быть, чтобы у офицеров "Павла" не явилось подобных предложений. Но в том-то, видимо, и состоял непознаваемый для нашего времени феномен рутины, что люди тех дней были мало склонны к инициативам. Военное воспитание приучало прежде всего к безоговорочному послушанию, а творческое мышление и инициативы никакой тоталитарный режим не жаловал. И поэтому, уверенные в непреложности отданного накануне приказа, офицеры "Павла I" объяснили себе лишь возможной сменой базирования. Это, понятно, не могло быть поводом для инициативы перед начальством.

"День прошел в тревожном ожидании — писал далее Б.Л. Дандре, — только после отдыха взялись с лейтенантом Ланге за задачу". Оказалось, что идя 50-уз скоростью (действительная величина была неизвестна), торпеда, выпущенная с расстояния 6 каб., поражает корабль гарантированно. Спасти могла перемена курса, но надо было сначала увидеть перископ. Ведь удалось же это "Адмиралу Макарову". Два штурмана еще не знали, что крейсеру безумно повезло — он, окончив осмотр остановленного им парохода, дал ход в момент выстрела, сделанного лодкой в расчете па недвижимую цель, и тем избежал попадания. "Подводники хвастают, что если волна 3 балла и гуляют барашки, то всегда можно подойти незаметно… А сегодня тихо совсем… Перископ увидят… Попробуй взять 3 кабельтова, курсовой 60, а я покатаюсь пока на велосипеде по юту. Это разрешалось, я поднялся наверх и стал описывать круги вокруг 12-дм башни. Минут через двадцать Рунге вышел на палубу и сказал: "Паллада взорвана".

"Ты взял 3 кабельтова и курсовой 60?". "Да не о задаче говорю. "Паллада" взорвана! Погибла. Понимаешь? "Ты что", — сказал я не веря своим ушам, стопоря велосипед, ставя ногу на палубу. Пойдем в кают-компанию. Старший офицер держал в руках радиотелеграмму с эсминца. Все были взволнованы. Текст гласил: "Над "Палладой" огромный столб воды, огня. Исчезла". Дальнейшее стало известно от командиров эсминцев и "Баяна". Катастрофа была исключительная. С кораблем вес экипаж погиб полностью. "Спасать было некого. Плавало несколько фуражек, ни одного трупа, ни одного обломка дерева. ни одного спасательного круга", — писал Б.Л. Дандре. Очевидно, как это было и с "Петропавловском", сдетонировал весь боезапас".

И это означало, что флот еще раз поплатился за недостаточный учет уроков войны с Японией, за невнимание к опыту мировой войны и собственному, только вчера — 27 сентября — состоявшемуся уроку спасения "Адмирала Макарова" от выпущенных по нему торпед. Война в Северном море насчитывала к тому времени три фантастически легко доставшиеся подводным лодкам победы. 23 августа/3 сентября германская U21 потопила английский легкий крейсер "Патфайндер", 31 августа/13 сентября германский крейсер "Хеле" был потоплен английской лодкой Е9. 9/22 сентября несказанный успех выпал на долю германской лодки U9, один за другим (с промежутком на перезарядку аппаратов) пустившей ко дну последовательно подставлявших себя под выстрелы три английских крейсера "Абукир", "Хог" и "Крести". Эти уроки в русском флоте учтены не были. О них, как это видно из рассказа Б.Л. Дандре, не упомянул и командир "Императора Павла 1", и сам он, в том же рассказе считал, что потопление трех английских крейсеров произошло несколькими днями позднее, чем погибла "Паллада". На обнаружение же по документам причин, в силу которых осталось неисполненным намерение штаба прекратить посылку крейсеров в дозор, рассчитывать и вовсе не приходилось. Как объяснял Б.Л. Дандре, "рапорты Генмору и министру писали умные люди, не хотевшие зла пи другим, ни себе".

На четырех фото вверху: на "Павле I" во время проведения водолазных работ. 1915 г.

Уже позднее у сверстника по выпуску из Морского корпуса флаг-офицера штаба лейтенанта Е.Ф. Винтера 2 (1890-?) удалось вытянуть очень неохотное признание о произошедшей в штабе неувязке ("Каждый старался сделать как можно лучше, а получилась ошибка, горе".) и как беспощадно корил себя за это Н.О. Эссен. Промах или несогласованность действий штаба усугубил и командир "Паллады" капитан 1 ранга С.Р. Магнус (1871–1914). Пришедший на эту должность после командования дивизионом подводных лодок, он, видимо, имел невысокое мнение о их деятельности и поэтому отпустил два конвоировавших его эсминца.

Только после катастрофы, стоившей флоту гибели до 600 человек, да и то со скрипом, начали налаживать противолодочную оборону: ходить с увеличенными скоростями и переменными курсами, защищать подходы к базам сетями и бонами и дозорами сторожевых катеров. И именно на "Павле I" сделали первые заметные шаги в организации противолодочной обороны. Б.Л. Дандре вспоминал, как в связи с углублением подходов в Гельсингфорскую гавань потребовалось организовать защиту стоянки флота на внешнем рейде, где кораблям приходилось стоять под скалами крепости. Тогда штаб командующего, для охраны ближайших подступов с моря, приказал составить отряд из паровых катеров с линкоров и крейсеров. Командовать отрядом поручили Б.Л. Дандре как младшему штурману.

"Всего было 8 катеров более мореходных, чем первые, служившие для связи с берегом и разъездов начальства. Поставили на них 47-мм пушки Готчкисса, пулеметы. Поставили легкие мачты, дали флаги малого размера. Как обычно бывает, кое в чем перегнули палку. Улыбаешься, вспомнив, что на каждый катер выдавали по кувалде для разбивания перископов на случай, если бы удалось лодку таранить. Придумали особые патроны, связанные тонким тросиком, перекинутым через корпус лодки, и прижатые к ее бортам, они взрывались. И еще кое-какие изобретения, которые применить было так же мудрено, как и первые, придумали наши минеры и механики.

На каждый катер назначался командиром мичман. Гонялись мы по опушкам шхер, выходили на 8-10 миль в море. Ночевали обычно на одном из островов, разводили костры, грелись. Консервов, круп, хлеба выдавали нам щедро. На рассвете выскакивали снова в море. Разделил я свой район на три группы, чтобы охватить больший район. Поздняя ночь была очень холодной, бурной. Ледяные брызги обращали бушлаты и пальто в гладкую броню. Глубинные бомбы еще не были изобретены, серьезно повредить лодкам могли мы лишь своими 47-мм гочкисами и пулеметами. Понятно, немцы узнали об этих катерах и связываться с ними не стали. Они не показывались, посты их не видели, что и требовалось", — заканчивал свой рассказ Б.Л. Дандре.

Но все же угроза германских подводных лодок начинала влиять на ход операций флота и стала одной из причин, по которым "Павел I" было признано (как приходится предполагать) рискованным вводить в 1916 г. в Рижский залив. Формирование флотилии противолодочных катеров стало едва ли не единственным фактом участия "Павла I" в войне. Ему не было места в расширении операционной зоны до Рижского залива, осуществлявшейся силами минной дивизии. Из-за опасности подводных лодок корабль не мог выходить в море для прикрытия начавшихся с 25 сентября 1914 г. активных минных постановок в германских водах. В первый год войны было осуществлено 13 таких операций, во второй — 12, и в 1916 г. — одна. Поставили 4085 мин, давших весьма ощутимый результат. Люди на "Императоре Павле I" с завистью наблюдали как со своим опасным грузом уходили в море сначала эсминцы, заградители, а затем и крейсера, не исключая самых больших — "Рюрика" и "Россию".

В конце концов нашлось дело "Цесаревичу" и "Славе". Но "Император Павел I" и "Андрей Первозванный" были по-прежнему обречены на томительное ожидание. Их, вместе с проходившими в течение 1915 г. боевую подготовку дредноутами, продолжали сберегать для отражения прорыва германского флота в Финский залив. Защита столицы оставалась их главной боевой задачей, и ради нее верховное командование неуклонно отклоняло все инициативы Н.О. Эссена по проведению активных операций в море. Вступление в строй дредноутов, казалось бы, могло позволить предоставить свободу действий додредноутам. На несовместимость типов этих кораблей в бою Н.О. Эссен указывал еще в своем рапорте морскому министру в феврале 1914 г., где писал, что они "получили бы значение" лишь при увеличении численности бригады современных линкоров за счет экстренного приобретения хотя бы двух новых. Тогда, он считал, два додредноута, "будучи взяты в отдельности, не могут быть использованы в бою с современными линейными кораблями". Адмирал не мог предвидеть опыта "Пантелеймона" в 1915 г., когда именно его одиночное действие могло иметь ощутимый эффект. Многое, конечно, зависело и от инициативы командиров.