С. Х. В. А. Т. К. А. - Андрей Левицкий

Огонек, доставая из сумки бутылку с длинным горлышком, сказал:

— А может, волосатый и не знал, что у него такой пассажир в ящике?

— Не важно. За ними давайте, Шулыу мне доставьте!

— Блин, опять Шульгу лови! — перепугался Жердь. — Он меня уже дважды подранил, шустрый очень! Пусть вон Огонек сам… Э, ты чё творишь?!

Филин вовремя повернул голову и перехватил занесенную руку Огонька, который собрался бросить в бурьян бутылку. Из горлышка торчала тряпка, которую он поджег от зажигалки.

— Стой, придурок! — рявкнул главарь и пригнулся, когда среди деревьев на другой стороне дороги, где прятались напавшие на машину, часто застучали выстрелы. — Он мне живым нужен, вдруг артефакт не у него щас?

Пули ударили в землю и в стволы деревьев за канавой.

— Туши ее! — орал перепуганный Жердь. — Бросай! Туши!

Хладнокровный Огонек швырнул бутылку через притухшую после вспышки аномалию. Кто-то из напавших оказался очень уж метким или просто удачливым — пуля попала в зажигательный снаряд, когда тот летел над дорогой, и бутылка взорвалась шаром алого огня. Вокруг шара вспыхнуло ярко-желтое пламя, кольцом окружившее его, отчего все это стало напоминать планету Юпитер, только окрашенную кислотными красками. Кольцо распалось искрами, они с треском погасли, а шар разгорелся ярче.

Все зажмурились.

— Ну ты даешь! — изумился Жердь, не раскрывая глаз. — Чё у тебя эти взрывы вечно разные?

Филин трижды выстрелил наугад и, когда шар угас, приказал:

— Вниз, живо, Шульга уходит! Е-моё, прям не верится: он с нами всю дорогу был! За ним и мне его притащите!

Жердь, мелко перекрестившись, стал сползать обратно на автобус. Огонек спросил:

— Куда привести? Ты что, здесь собрался куковать?

Филин огляделся. Лежащий ближе к зарослям бурьяна Шрам, достав из походной аптечки бинт, перематывал почерневшую башку Лысого. Жердь через дверцу забрался в машину и выставил голову из люка. Выстрелы на другой стороне дороги смолкли — подбираются, гады! Кто ж это такие? И главное, сколько их? Судя по выстрелам — немного.

— Вон. — Он ткнул пальцем в раскидистый дуб, растущий далеко справа у поворота дороги. За дубом начиналась широкая просека. — Я там схоронюсь, ждать буду. Но вы быстрее давайте, а то вас только за кровососом на Агропром посылать!

Огонек, на ходу перезаряжая тэтэшник, съехал к машине, Жердь выбрался из автобуса, и они поспешили к зарослям, где исчезли Шульга с водителем. Шрам все еще занимался Лысым, иногда посматривая на дорогу, а иногда бросая косые взгляды на бандитов. Филин развернулся к ним задом, а к дубу передом и пополз по-пластунски, низко опустив голову. На другой стороне дороги снова застучали выстрелы.

— Теперь ходу!

Как только деревья скрыли канаву с бандитами, Тимур вскочил. Растафарыч, потерявший кепочку и порвавший рубашку на ллече, тоже поднялся. Из ссадины на лбу сочилась кровь, дреды стояли дыбом.

— Пригнись и за мной!

Выставив пистолет, Тимур поспешил между деревьев. Он уже понял, где они находятся, — не так чтобы совсем близко, но и не очень-то далеко от Свалки, дойти реально и без дополнительной снаряги или оборудования, достаточно того, что лежит в рюкзаке. Хотя, если нарваться на большую стаю псевдособак или кровососа, с одним пистолетом и ножом выжить будет трудновато. Впрочем, кровососы в этих местах не встречаются.

Вечерело. Тимур бежал сквозь пронизанный косыми солнечными лучами лес, вздымая ботинками сухую листву, вдыхая знакомые запахи Зоны, которые, как ему казалось, успел начисто забыть за этот год. Но нет, на самом деле память о них не исчезла — и Зона не забылась, как он уверял самого себя, никуда она не делась, а сидела внутри, притаившись, и лишь дожидалась момента, чтобы снова занять свое законное место.

Он трижды поворачивал, путая следы, пересек широкий ручей, обежал болотце. Выстрелы отдалялись. Растафарыч, далеко выбрасывая длинные ноги, нагнал его. На бегу схватил за плечо, спросил:

— Куда мы? Надо…

И замолчал: деревья расступились, они вылетели на небольшую полянку, почти идеально круглую, очень симпатичную, заросшую высокой пышной травой и окруженную кольцом из кустов земляники.

С другой стороны на поляну шагнула веснушчатая розовощекая девушка с неровно подстриженной русой челкой и двумя короткими косичками, в застиранной, слишком большой для нее военной форме и зеленом берете набекрень. Рукава закатаны до локтей, штанины — до колен, босая, в одной руке мужские ботинки, в другой — АК Суда по автомату и настороженному лицу, она пробиралась в обход, чтобы зайти к канаве, куда свалился автобус, с тыла.

Тимур вскинул пистолет, девушка — автомат.

— Шульга?

— Вояка?

Растафарыч отскочил в сторону и пригнулся, настороженно переводя взгляд с одного на другого. Вояка добавила растерянно:

— Так это вы в той тачке черной были?

— А это вы на нее напали? Ну да.

Тимур наморщил лоб.

— Вы ж народ в Зону через Периметр проводили. Чего вдруг в бандиты подались?

Вояка развела руками:

— Ну, так вышло… Сколько их там?

— Пятеро, — сказал Растафарыч, распрямляясь. Он стоял примерно между ними. Вояка посмотрела на него и нахмурилась:

— Погоди, ты ж водила институтский!

Она нырнула вбок, уходя с линии огня, но Тимур был готов к этому и заранее прикинул, как будет действовать. Прыгнув вперед и оказавшись по левую руку от Вояки, он вмазал ногой по АК. Выбить автомат из рук девушки не удалось, но Тимур отбросил ствол в сторону, чтобы пули не попали в него или Растафарыча. Он уже схватил Вояку за кисть, когда на полянке появилось новое действующее лицо — то есть сначала возникла борода, которой это лицо поросло, такая большая, что хватило бы на трех Карабасов-Барабасов, а после и сам обладатель бороды, известный в южной Зоне под кличкой Лохматый.

Насколько знал Тимур, их бригада состояла из четверых. Барыга крутился в барах и в «Хоботе кровососа», подыскивал клиентов и передавал Каплану, который вел их через Периметр — всегда в те дни, когда на местном КПП дежурила прикормленная смена. Ну а Лохматый встречал их. Он за Периметр никогда не совался, так как не любил большую землю. Вместе с Воякой, которая либо хозяйничала в лагере бригады, либо помогала Лохматому, доводил клиента до ближайшей точки, куда тот сам желал: к схрону Сидоровича, к «Сундуку» или в один из небольших сталкерских лагерей на болотах. С одного человека бригада брала от семисот до полутора тысяч долларов, это зависело от всяких обстоятельств. Насколько Тимур знал, они никогда никого не обманывали, заботясь о своей репутации, всегда доставляли клиента в целости и сохранности… Что же произошло?

Лохматый, встопорщив бороду, поднял берданку с укороченным стволом. Тимур ударил Вояку под дых, развернув спиной к себе, схватив за горло, наставил пистолет на Лохматого. Ствол берданки смотрел точно в висок стоящего между ними Растафарыча.

Сталкеры замерли.

— Я против насилия, — сообщил волосатый. Вояка разжала пальцы, ее ботинки свалились в траву.

Автомат она держала в опущенной руке стволом вниз, и Тимур посоветовал:

— Вторую ручку тоже разожми, не стесняйся.

АК упал вслед за ботинками. Лохматый оглаживал бороду, глаза бегали под мохнатыми бровями. Выстрелы со стороны канавы все еще звучали — нечасто, но регулярно.

— Шульга… — начала Вояка, но Тимур перебил:

— Ладно, хватит. Давайте жить дружно. Чем бы вы там ни занимались, мы вашему промыслу не мешаем.

Лохматый спросил у Вояки:

— Эти откуда взялись?

— Да из машины они! — хрипло ответила девушка. — Навстречу вот чесали…

Бородатый сталкер поразмыслил и обратился к Рас-тафарычу:

— Что в машине?

Водитель обеими руками держался за воротник рубахи и часто сглатывал. По лбу из-под дредов медленно стекала капля пота.

— Что везешь, спрашиваю?

— Приборы да ящики для образцов, — пробормотал Растафарыч. — Имей в виду, мэн, я против…

— Каких еще образцов?

— Образцов аномальной флоры и фауны.

— А снаряга? — выдохнула Вояка, подавшись вперед, и Тимур покрепче сжал ее шею. — Припасы? Стволы?!

— Герла, не вожу я никаких стволов! Нет их в моем каре и никогда не бывало!

— Какой еще каре? — переспросила Вояка растерянно. Дочка сталкера, она не отличалась особой образованностью и знанием иностранных языков.

Лохматый тяжело уставился на Тимура. Вздохнув, тот стал пояснять:

— Я его подрядил провезти меня в Зону. За четыреста евро. В машине никаких стволов, ничего такого, только пара приборов и всякие ящики.

— Четыреста, значит. — Лохматый, скривив губы, плюнул в траву под ноги Растафарыча.

— Наш промысел себе забрал! — поддакнула Вояка. — Гад волосатый, из-за тебя мы…