Роковой Выстрел - Елена Езерская

Глава 3

Леди Макбет Двугорского уезда

– Таня, ты куда собралась? – растерянно спросил Никита, входя в отведенную им Корфом комнату во флигеле. – Крестную навестить, – пряча глаза, быстро сказала Татьяна, суетливо собирая свои вещи в узелок, приспособленный из большого посадского платка. Все самое необходимое, что называется, – на первое время. – Она давно меня в гости зазывала, да я все откладывала. И вот, думаю, пора мне откликнуться и наведаться к ней.

– Так зачем идти? – удивился Никита. – Я сейчас тебя мигом на санях довезу.

– Не стоит, по хорошей погодке, по легкому снежку сама доберусь, – отмахнулась Татьяна.

Словно, между делом отмахнулась, но Никита почувствовал – что-то здесь не так.

– И надолго останешься там? – настороженно спросил Никита, подходя к ней и забирая из рук ее узелок. – Когда обратно тебя везти?

– А чего торопиться? – смутилась Татьяна. – Так же вот сама и вернусь. Когда вернусь. Ты узел-то отдай, Никитушка...

– Что же я – изверг какой, и невесте на сносях вещи не поднесу? – нахмурился Никита. – Темнишь ты, Татьяна! Нехорошо это.

– Да нечего мне скрывать, – стала оправдываться она, – просто соскучилась я здесь по родным, в имении барона я мало кого знаю.

– А меня тебе недостаточно? – спросил Никита, незаметно растягивая узел на платке. Узел развязался, и вещи посыпались из него.

Татьяна ахнула и бросилась поднимать, но потянуло в пояснице, и она остановилась, переводя дыхание. Никита положил узел на пол и принялся перебирать Татьяны пожитки.

– Ты что же это, Таня? – тихо сказал он. – Говоришь – крестную навестить, а сама как будто навсегда собралась, и даже заготовочки для дитя новорожденного с собой сунула. А это, кажется, вольная? И письмо еще какое-то...

– Отдай! – Татьяна метнулась к нему, пытаясь вырвать конверт из рук Никиты, но он не отдал, а посмотрел на нее так строго, что она затравленно сникла и, поискав глазами, куда бы присесть, со стоном опустилась на стул у двери.

– Значит, так ты со мной? – только и смог вымолвить Никита, наскоро пробежав глазами письмо Андрея. – Барин опять поманил, а ты сразу и побежала? Врать начала, а, если бы я из Петербурга задержался, так и ушла бы, ничего не сказав, не попрощавшись? Так ты меня отблагодарить решила за то, что помог тебе в трудную минуту, что поддержал тебя, когда Андрей Петрович от тебя отступился?

– Не отступался он от меня! – воскликнула Татьяна. – Его заставили! А любит он меня! Он и прежде мне замуж предлагал, да невеста его словно почуяла что-то, на крыльях принеслась, разметала нас, рассорила.

– Но ведь венчался он сегодня, – Никита с недоумением посмотрел на нее. – А ты, что, в наложницы подалась?

– Не женился Андрей Петрович! – с вызовом бросила ему Татьяна. – Видать, у невесты его совесть проснулась, отказалась она от свадьбы. Прямо в платье подвенечном, из кареты не выходя, в столицу уехала с маменькой и папенькой.

– Кто же такое сочинил? – вздрогнул Никита.

– Сорока на хвосте принесла, – буркнула Татьяна и потом пояснила:

– Дмитрий Варваре на кухне рассказывал. Говорят, Андрей Петрович не в себе сделался – в комнате заперся, ни с кем разговаривать не желает.

– А с тобой, решила, станет поприветливей? – зло спросил Никита.

– Он меня ждет, – глаза Татьяны засветились торжеством и радостью. – Вот письмо красивое прислал, прощения просит, хочет, чтобы мы вместе жили и ребеночек наш в незаконных не ходил.

– Спасибо тебе на добром слове, – с обидой поклонился ей Никита. – Как нужен был, так обещала, что родным отцом дитя звать будет, а как снова барин поманил – не родной стал и немилый?

– Господи, Никита! – Татьяна встала и с покаянным видом приблизилась к нему, заглянула в глаза. – Прости ты меня, грешную! Виновата я перед тобой, но сделать ничего над собою не в силах. Люблю я его, пуще жизни люблю. Нет мне без него ни покоя, ни счастья. Андрей Петрович для меня единственный и родной, и ребеночек наш – по любви, Богом данный. Это свадьба его супротив чувства была, ведь любит он меня, как и я, почитай, с самого детства.

– Неужели ты думаешь, что княгиня Долгорукая позволит сыну на бывшей крепостной жениться? – Никита с сомнением покачал головой. – Да и князь не больно прыток на такие подвиги, свою-то он Марфу бросил, слышали мы эту историю.

– А мы с Андрюшей уедем, – смело вскинула голову Татьяна. – Сами жить станем, где нас и не знают совсем. Заживем ладно, будем маленького растить.

– Какая же ты наивная, – вздохнул Никита. – Да разве так бывает, чтобы все, как по-писаному? Только в сказках, да и среди них со счастливым концом больно мало найдешь.

– Послушай, – взмолилась Татьяна, – вот, скажем, если бы тебе вдруг Анна сейчас написала да за собой позвала, не бросился бы ты к ней, позабыв обо всем?

– Твоя правда, – грустно кивнул Никита. – Но она меня не позовет.

– Ты же сам сказал, что они с бароном расстались, – удивилась Татьяна.

– Может, и расстались, – пожал плечами Никита. – Да если что в их отношениях изменилось, то меня не касается. Потому что Анна ко мне никогда не изменится. Я ей всегдашний друг, по театру приятель, а любит она другого...

– Вот и я Андрея люблю, – просительно прошептала Татьяна. – Я ведь тебя не обманывала, Никитушка. Я за тебя по большому горю собиралась, чтобы ребенку позором глаза не кололи, да с глаз Андреевой невесты подальше уехать, и себе сердце не рвать.

– И то правда... – устало произнес Никита. – Вот и рассуди, что мне теперь, когда Андрей один остался, гордость свою перед ним выпячивать? – Татьяна покачала головой. – Да и нет у меня той гордости! Все бы отдала, чтобы рядом с ним быть.

– А, была ни была! – Никита махнул рукой. – Давай соберем твои вещички, и отвезу я тебя назад. Пусть хотя бы ты будешь счастлива!

Никита решительно собрал с пола оставшиеся вещи, накрепко затянул узел и протянул Татьяне руку. Она с благодарностью приняла его помощь, и они вместе вышли из комнаты. Никита деловито снарядил сани, устроил в кошеве Татьяну с узлом и потеплее. И взнуздал лошадку, чтобы шла побойчей.

Всю дорогу до имения Долгоруких Татьяна дремала в санях, представляя себе картины их будущей жизни с Андреем. Вот войдет она в дом, Андрюша прижмет ее к груди и обнимет нежно, потом поцелует, прикоснется к округлившемуся животу и ласково поздоровается с малышом. А ее назовет женою при всех и защитит от недоброго взгляда Марии Алексеевны.

Татьяна была уверена, что и Лиза, и Соня встретят эту новость с сочувствием, в их доброжелательности она и не сомневалась. Да и князь Петр – неужели он восстанет против родного внука? Татьяна медленно покрутилась с боку на бок в огромной дохе, в которую ее завернул Никита, – в последнее время она стала чувствовать: внутри нее что-то происходит. Жизнь, которая зародилась в ней, начала пробуждаться и все чаще давала знать о себе. И осознание этого делало ее гордой и ответственной за судьбу нового человечка.