Флагман штурмовой авиации - Семен Донченко

— Работаете хорошо, — одобрил ведущего Рязанов. Затем после паузы добавил: — Комфронта очень доволен!

Выполнив задание, командир полка сделал повторный заход на цель юго-западнее Прохоровки и стал собирать группу. Вдруг он увидел под самой кромкой облаков до полсотни «юнкерсов:». Бомбардировщики направлялись к линии фронта.

— Справа бомберы с сопровождением! Приготовиться к бою!

Команду майора Володина приняли все летчики. «Ильюшины» сделали разворот и внезапно для противника врезались в строй бомбардировщиков. Неожиданность, натиск, групповой огонь не дали опомниться фашистам. Точным пушечно-пулеметным огнем было сбито одиннадцать «юнкерсов».

Участник сражения на Курской дуге, впоследствии Герой Советского Союза, Алексей Арсентьевич Рогожин так рассказал мне об этом бое на одной из встреч ветеранов-штурмовиков.

«Строй гитлеровцев рассыпался, и наши принялись расстреливать „юнкерсы“ в упор. Жму на гашетку — длинная очередь прошивает фашиста, и он, перевернувшись через крыло, объятый пламенем, стремительно несется к земле.

Я слежу за ним. Затем отмечаю на карте место падения бомбардировщика, разворачиваюсь влево и вижу, что группа наших самолетов вместо правого разворота сделала левый и ушла далеко вперед. Скорее догнать! Добавляю газ, срезаю угол и… Четыре „мессера“ плотно пристраиваются справа и слева. Ну, думаю, попался. Лихорадочно соображаю, что же предпринять. А один из фашистов показывает мне рукой: мол, лети прямо, твоя песенка спета. И решение приходит мгновенно: идти на таран, а там посмотрим, что будет!

Лечу, а сам кошу глаза влево. Фашист в точности повторяет мой маневр — и вновь рядом. По расчету времени я должен уже быть над своей территорией. Ныряю в облака и… оказываюсь под сильным огнем вражеской зенитки. Несколько снарядов попадают в мой самолет. Понимаю, что пробит правый элерон, машина кренится вправо, вываливается из облаков, никак не могу ее удержать. И замечаю ниже и справа те самые „мессершмитты“.

Они набросились на меня, как стервятники, рассчитывали на легкую добычу. Но я делаю резкий маневр и первым даю очередь по атакующему. „Мессер“, испугавшись мощного огня, отворачивает и подставляет „живот“ под огонь стрелка Леши Голубева. Тот расстреливает фашиста в упор. А тут другой истребитель оказывается вдруг у меня в прицеле, я даже глаза почему-то закрыл. И ударил из пушек… Но третий „мессер“ прошил нас основательно — двигатель заклинило, несемся к земле. Фашист пристроился рядом и опять показывает рукой — падай, мол. Я взглянул и обмер: внизу танки с крестами, валимся прямо на их колонну. Мне вдруг так захотелось жить, так обидно стало: вырваться из такой переделки и попасть к немцам в лапы!

Справа вижу лесок, подворачиваю к нему, но не долетаю. Чувствую, что самолет цепляет уже колесами о землю, садится среди окопов и воронок. Осматриваюсь: сел-то я между нашими и вражескими окопами, на „нейтралке“. И начался бой за наш самолет… Пехотинцы помогли нам выбраться к своим. Через три дня мы со стрелком были уже на своем аэродроме, вскоре получили новую машину и опять поднялись в воздух…»

Нелегким был тот день, но завершился благополучно. Возвратились на свой аэродром летчики майора С. Володина, без потерь привел с поля боя своих подчиненных и старший лейтенант М. Степанов. Сразу же собрались пилоты в кружок, в разговорах — одни междометия.

Прошло много лет. Но ветераны помнят ту беседу.

— Бородино! Настоящее Бородино! — больше прежнего от волнения окал ярославец Щапов. — Который раз летаю и все поражаюсь стойкости нашей пехоты. Как они стоят там?! Как выдерживают шквалы снарядов?! Как отражают атаки «тигров»?!

— Красноармейцы. Потому и стоят, — ответил Гридинский.

— Всем достается — и пехоте, и танкистам, и нам, — вздохнул старший лейтенант Степанов.

— Думаю я, хлопцы, что от этой Прохоровки мы проложим прочный мост на Украину, — высказал затаенную надежду Чура — молодой парень, бывший шахтер, побывавший во многих переделках. — А там и до Горловки рукой подать…

— Ты дырочку готовь для ордена, не ниже Красной Звезды получишь, — легонько толкнул Николая Чуру старший лейтенант Степанов, и они пошли по аэродромному полю, перекинув через плечо планшеты…

В этот же день состоялся бой двенадцати «ильюшиных», возглавляемых замполитом полка майором С. Мельниковым, с большой группой «юнкерсов». Имея первоначальное задание штурмовать наземные вражеские войска, ведущий доложил по радио: «Решил сначала сорвать бомбовый удар, после чего выполним поставленную задачу».

«Илы» сразу же ринулись в атаку на «юнкерсов», а четверка истребителей сопровождения во главе с капитаном Н. Дунаевым завязала бой с истребителями прикрытия.

Схватка была ожесточенной, но победа стопроцентной; штурмовики вогнали в землю восемь самолетов противника, девятый пришелся на долю ведущего «ястребков».

Боевые вылеты следовали один за другим, чтобы противник не имел передышки.

…Шестерка «илов» шла в район южнее Белгорода, туда, где пехота уже поднялась в атаку и наткнулась на сильное сопротивление гитлеровцев. Еще не дойдя до цели, летчик лейтенант Янкин и его воздушный стрелок, бывший летчик-наблюдатель, начальник связи 66-го авиаполка майор Макеев заметили откуда-то появившийся корректировщик «Хеншель-126». Такая «птица» немало бед приносила наземным войскам, да и в воздухе ее, как говорят, голыми руками не возьмешь. Когда корректировщик оказался в задней полусфере, майор Макеев дал очередь из пулемета — трасса прошла чуть сбоку. Еще один заход, и «хеншель» задымил и вошел в крутую спираль. От самолета отделился парашютист. Как сообщили потом зенитчики, пленный оказался обер-лейтенантом. У него изъяли документы, карты и переправили в штаб корпуса. Добыча была весьма ценной.

Когда экипажи возвратились с задания, на аэродром уже прибыл генерал Рязанов. Он поблагодарил летчиков, за такой «подарок» и представил Н. В. Макеева к ордену Красного Знамени.

…Контрудар в районе Прохоровки вылился в крупное встречное танковое сражение, в котором противник понес большие потери. Совместными усилиями наземных войск и авиации была сорвана последняя попытка врага прорваться к Курску. Войска Красной Армии теснили гитлеровцев уже на широком фронте, срезая клин, образовавшийся в результате их наступления 5 июля.

Для описания той обстановки приведу слова военного корреспондента «Комсомольской правды» Юрия Жукова.

«Вначале мы останавливались у каждого „тигра“, внимательно осматривая его, потом стали задерживаться только у групп „тигров“ и, наконец, потеряли всякий интерес к ним. Только один заставил нас надолго задержаться. Это был исключительно любопытный экземпляр „тигра“: танк попал прямо под бомбу советского самолета, и она разложила его на составные элементы: одна гусеница змеей оплела ставшее перпендикулярно к земле днище танка, другая, разлетевшись на куски, легла метрах в пяти-десяти от машины, башня ушла глубоко в землю, а мотор, рассыпавшийся на мелкие кусочки, разлетелся в стороны»[9].