МОЁ ИНДЕЙСКОЕ ДЕТСТВО - МАТО НАЖИН

Я хорошо помню, как мы впервые научились готовить и пить кофе. Он был горьким на вкус, и мы думали, что это лекарство – даже называли его «чёрным лекарством». Старикам он нравился, для них было большим удовольствием, когда холодным утром их приглашали в чьё-нибудь типи и потчевали душистым горячим напитком. Вначале мы, мальчишки, не очень любили это «лекарство», но постепенно привыкли. Если мы чувствовали запах кофе, то бежали искать, в каком из типи его варят. Нам не нужно было приглашения – и это не считалось невежливым. Если мы любили кофе и хотели получить немного, то просто проходили внутрь и садились, и женщина, подававшая еду, угощала и нас. Когда мы выпивали свой кофе и съедали то, чем нас угостили, мы просто возвращали пустую чашку и говорили: «Тётя, вот ваша посуда!» Этого было достаточно, чтобы показать себя вежливым и воспитанным. У нас было не принято много говорить. Если индеец был в гостях и ему приходила пора идти домой, то он просто поднимался и говорил: «Мне пора идти».

Мальчик-Лакот должен был заслужить не только уважение окружающих, но и собственное имя, которым его будут называть, когда он станет взрослым. Имя при рождении выбирали родители или родственники, и мальчик носил его до тех пор, пока сам не заслуживал себе другое. Он должен был каким-то образом отличиться или доказать свою храбрость. Тогда он мог взять себе имя, отражающее его поступок. Такие имена давались, если человек в сражении спасал друга, которому грозила опасность, если он был ранен, но продолжал сражаться, если он выполнял опасную миссию разведчика во вражеском лагере, или совершал «прикосновение к врагу». Если он сделал это и вернулся назад невредимым, то его считали по-настоящему отважным человеком.

«Прикосновение к врагу» совершалось следующим образом: при встрече с вооружённым противником молодой воин бросал своё оружие на землю, оставляя себе только щит. При этом в руке он держал длинный жезл, украшенный орлиными перьями, который служил чем-то вроде знамени. Прикрывая грудь щитом, он подъезжал как можно ближе к врагу и касался его тела жезлом, а затем скакал обратно. Поворачиваясь к врагу спиной, он перебрасывал щит за спину, чтобы защитить её от стрел. Много раз воины достигали своих невредимыми, но бывало и так, что их тяжело ранили. В любом случае, такой человек пользовался уважением среди своего народа, так как был достаточно храбр, чтобы безоружным вплотную приблизиться к врагу, который мог убить его в любой момент. Когда этот воин возвращался домой, в его честь устраивался праздник и ему посвящался специальный танец. Его мать и сёстры пели хвалебные песни, и все гордились им. А затем он получал новое имя.

Когда мой отец был молод, его звали Крапчатым Конём. Его отец, которого звали Одиноким Конём, в своё время увёл из лагеря врага нескольких крапчатых лошадей, и назвал сына в честь этого события. Отец носил это имя пока не вырос и не заслужил себе другое. Это произошло, когда ему было 18 лет.

В том сражении противник – племя Поуни – был разбит, и вражеские воины бежали – все, кроме одного. Этот храбрый Поуни был хорошо вооружён, и отец решил, что для него пришло время «прикоснуться к врагу». Бросив оружие на землю и держа в руке украшенный жезл, он поскакал прямо на врага, который стоял с поднятым луком. Подъехав достаточно близко, отец коснулся врага концом жезла, а затем поскакал назад к своим друзьям так быстро, как только мог. Поуни выстрелил из лука и ранил отца в руку. Но тот держался мужественно, не обращая внимания на свою рану, за что и заслужил имя Стоящий Медведь. Медведь – очень храброе животное, даже раненый, он всегда сражается стоя, и мой отец вёл себя столь же отважно.

При моём рождении отец дал мне имя Сразил Многих, так как к тому времени он убил уже много врагов.

Имена всех моих братьев имели какое-то значение для нашей семьи. Одного звали Гнедым Конём. Когда-то у отца была такая лошадь, и её убили в бою прямо под ним. В имени моего брата заключена память об этом событии. Другого брата звали Непобеждённым. Отец ни разу не уступил в схватке с врагом, и имя моего брата говорит об этом.

Девочкам не надо было заслуживать имя. Оно давалось при рождении и на всю жизнь. Одну из моих сестёр звали Мастерицей, так как у моего отца было много прекрасных украшений из перьев. Другую сестру звали Два Жезла, поскольку отец был членом двух воинских обществ, и от каждого имел по красиво украшенному жезлу. Ещё одну сестру звали Жёлтой Птицей. Это имя ей выбрала тётка, и для неё оно, безусловно, что-то означало.

Когда я стал достаточно взрослым, чтобы участвовать в сражениях, индейские войны прекратились. И у меня уже не было возможности заслужить себе имя, подобно отцу. Помню, как будучи маленьким мальчиком, я стремился доказать отцу свою храбрость. В одиннадцать лет мне представилась такая возможность. К тому времени Лакоты сложили оружие и жили мирной жизнью. Однажды пришли белые люди и собрали всех наших родителей. Мы, дети, не знали, о чём они говорили, но судя по виду моего отца это было что-то серьёзное. Он долго думал, а потом спросил меня, соглашусь ли я поехать с этими белыми людьми. Они хотели взять с собой нескольких мальчиков и девочек, чтобы увезти их далеко от дома в совершенно незнакомое место. Конечно же, мне было страшно, ведь я подозревал, что они хотят увезти нас подальше и убить. Я никогда не слышал ни о какой школе, и не мог и предположить, что ещё могли эти белые сделать с маленьким длинноволосым индейским мальчиком, на котором не было ничего кроме набедренной повязки и мокасин.

Я был уверен, что пришёл мой конец, но мужество было у меня в крови и я не стал жаловаться. Годы спустя, когда я вернулся к своему народу, чтобы по возможности помочь ему усвоить путь белого человека, Совет собрался и дал мне имя Вождь Стоящий Медведь.

ЗНАХАРИ И МУЗЫКА

Среди наиболее уважаемых людей в любом лагере Лакотов всегда были знахари. Мы очень верили им и уважали за то, что они лечили нас. Они были очень мудры, умели исцелять больных и делали ещё много необычайных вещей, несмотря на то, что никогда не учились в школах и не читали книг. Вместо этого они уходили в горы в одиночку и без оружия. Там они проводили по нескольку дней в посте и молитве. Они просили у Великого Духа знаний и силы, которая поможет им лечить больных и раненых. Эти люди были серьёзными и добродетельными. Они всегда были готовы принести пользу своему народу и помочь нуждающимся.

Ни один человек во всём племени не обладал такими знаниями, как знахарь. Мы знали, что каким-то образом от черпает свою силу у Природы, и мы тоже просили её об этом. Мы ощущали энергию и силу всего, что нас окружало, и, глядя на деревья, скалы, ручьи, камни, птиц, животных, просили их поделиться с нами частью своей силы.

Далеко не каждый мог стать знахарем – лишь немногие были достаточно сильны и мудры для этого. Когда молодой человек готовился к последнему испытанию, он предварительно проходил Ритуал Очищения (Инипи). Затем лучший друг выбирал для него место, где ему предстояло поститься. В это время ничто не должно было мешать его общению с Природой. Место, выбранное для поста и молитвы отмечалось по углам четырьмя шестами высотой в 8-10 футов. Юноша мог взять с собой только священную трубку и бизонью шкуру. Он шёл туда с чистым разумом и душой, готовый видеть и слышать всё вокруг. После нескольких дней поста и молитвы он ощущал соприкосновение с высшими силами. С каждым днём он слабел и, наконец, погружался в глубокий сон. В этом сне Великая Тайна посещала его в образе животного или птицы и говорила с ним, чтобы поделиться своей силой и мудростью. Иногда он приносил с собой какой-нибудь талисман, целебную траву или лечебный корень. Это могла быть и песня, которую знахарь должен был петь у постели больного. Во всяком случае, всё, что они обретали, было полезно и обладало мистической силой. Разум спящего наиболее восприимчив в такой момент. Он видит всё с удивительной ясностью. Даже если раньше он никогда не встречал показанного ему растения, пробудившись, он отлично помнит, как оно выглядело и где его искать. За один раз трудно выучить песню, но песню, которую слышит сновидец, он запоминает навсегда. Затем юноша возвращался обратно, и с той поры оказывал всяческое уважение явившемуся ему в видении животному или птице. Это мог быть медведь, утка или другое живое существо.

В детстве, когда мы видели, что знахарь заходит в чьё-то типи, где есть больной, мы ждали снаружи и ощущали присутствие Великой Тайны в этом месте. Важность этой церемонии делала нас очень смирными.

Однажды мы увидели нескольких молодых мужчин, возвращающихся из военного похода. Когда они подъехали ближе, мы заметили, что у одного из них было не ладно с ногой. Она свободно болталась, когда он ехал верхом. Добравшись до лагеря, он осторожно слез с лошади и заковылял в сторону своего типи. Мы смотрели на него, восхищаясь его мужеством. А вскоре к нему пришёл знахарь. Спустя несколько дней мы снова увидели этого человека. На его ноге была шина из сыромятной кожи, привязанная кожаным ремешком, и он опирался на палку. В те времена не было костылей, но увечные и старые люди использовали длинные палки, напоминавшие пастушеский посох. Этот молодой человек полностью доверял знахарю, и вскоре был совершенно здоров.