Великий поход династронавтов - Хаим Оливер

И, должно быть, никогда не ступить на Луну, чтобы доказать, что там тоже есть жизнь…

И всё из-за какой-то несчастной тройки по арифметике!..

7. ГЛАВНОЕ — АРИФМЕТИКА. НА ГОРИЗОНТЕ ПЭЦО-БШ-4

Наско Некалка был в отчаянии…

Три дня подряд не упражнялся в боксе, не ходил на разведку, забросил поиски оружия. Сидел дома и машинально выводил на бумаге тройки. Самые разные — арабские, римские, большие, маленькие, толстые, тонкие, простые, с завитушками, с пририсованными усами или бородами, тройки в виде саней, автомобилей, ракет… Увы, от этого они не становились четвёрками, и жизнь казалась всё мрачней и безрадостней… Только под вечер он иногда забирался на чердак, доставал из-под досок зелёный чемодан и созерцал своё сокровище. Но что от пего сейчас проку?

С малых лет Наско испытывал отвращение к цифрам, ко всякому там сложению, вычитанию, умножению. Ему гораздо больше нравилось рисовать дерущихся боксёров или мчащиеся в космосе ракеты, чем ломать голову над задачкой о двух поездах, которые выходят одновременно из Софии и Кюстендила… С первого класса и по нынешний день в его дневнике по арифметике всегда красовалась цифра «3»… До недавнего времени эта тройка не особенно его смущала, но теперь она превратилась в непреодолимую преграду между Софией и Гаваной, между Землёй и Луною…

Да, у Наско были причины для уныния.

Между тем письмо Фиделя Кастро побудило остальных интербригадовцев ещё усерднее приналечь на подготовку экспедиции, и они, не жалея сил, трудились день и ночь, чтобы выполнить все пункты договора.

Запасы снаряжения и утильсырья на базе росли день ото дня. Династронавты без устали шарили на чердаках и в подвалах у всех родных и знакомых, подбирали каждый клочок бумаги, каждый гвоздик, каждую тряпку. Иной раз случалось им прихватывать и вещи, которые, строго говоря, утильсырьём не назовёшь, например, чью-нибудь почти не ношенную юбку, совершенно исправный замок, хороший нож, рубанок или что-нибудь из туристского снаряжения.

Торговля тоже шла довольно бойко: Майор Димчо за полцены продал гантели отца, Фанни обменяла свою большую куклу на прекрасную рогатку, Саша Кобальтовый Кулак расстался со своей гордостью — коллекцией фотографий киноартистов, которую он собирал много месяцев подряд, и на вырученные деньги купил ракетницу. Рони Дакалка обменял свою модель электропоезда на три банки консервированного компота.

Быстро продвигался и монтаж походных раций. Собственно, обе рации были уже почти готовы и через день-два должны были заработать.

Большое внимание уделялось бородам и усам. Их брили ежедневно, натирали физиономии всевозможными кремами, и, хотя растительности от этого пока не прибавлялось, интербригадовцы не теряли надежды. Ведь рано или поздно должна же она появиться!..

Ну и, конечно, много стараний вкладывалось в изучение языков. Зубрили языки каждый день. Красным было легче: у них были учебники. А вот Чёрным приходилось трудно: поди-ка выучи язык без учебника! Сисулу-Каба три раза в неделю являлся в ракетный центр и диктовал разные слова и выражения, которые они добросовестно записывали в свои тетрадки. Теперь они уже знали, как на языке племени банту сказать «стреляю», «братья», "грязные расисты", «тигр», "отравленная стрела", «кулак»… Саша Кобальтовый Кулак в связи с этим даже переменил имя. Теперь оно звучало гораздо интереснее и воинственнее.

Но если Красным было легче изучать язык, то в школе им приходилось туго: ведь чтобы выполнить требование Фиделя Кастро, им надо было в какие-нибудь две-три недели исправить все отметки, самое меньшее на четыре с плюсом. Засучив, как говорится, рукава, они так приналегли на учебники, так внимательно слушали в классе, так старательно тянули руку, когда учитель задавал вопрос, что всего за несколько дней успеваемость резко подскочила вверх… И только тройка Наско Некалки не сдвинулась с места.

Как я уже говорил, Наско был в глубоком унынии.

В этом состоянии и застал его Майор Димчо в тот день, когда зашёл за ним, чтоб пойти в разведку по водосточным каналам: надо же было, наконец, обнаружить тайное убежище Симеона Бесстрашного.

— Ни к чему это, — печально проговорил Наско. — Всё равно с этой тройкой никуда мне не ехать.

— Ты хоть зубришь? — спросил Майор.

— А что толку?

— А задачки решаешь?

— Отстань! — досадливо отмахнулся Наско. — С какой радости я их буду решать, когда я в них ничегошеньки не понимаю! Вот если б у меня был робот…

Майор пожалел беднягу. Кроме того, разве оставляют друга в беде? Разве глава династронавтов может уехать без своего лучшего разведчика?

И Майор мгновенно принял решение.

— Знаешь что? — сказал он. — Давай сюда твои задачки, я отдам их БШ-4, пускай решит за тебя.

— Не врёшь? — спросил Наско, сразу воспрянув духом.

— Вот ещё! Он сейчас как раз у нас дома, папка принёс с работы испытывать. Вот я его и испытаю, а заодно он тебе задачки решит. Хочешь? Зовут его ПЭЦО.

У Наско заблестели глаза.

— А можно его повидать? — спросил он.

— Папа не разрешает. Только я один имею право к нему подходить, уклонился Майор.

— А какой он из себя?

— Ну… такой весь металлический, невысокий… плотный… круглолицый… С маленькими проволочными усиками — это у него антенны. Вечером надевает тёмные очки, чтобы фотоэлементы в глазах не испортились… Очень симпатичный.

— А что значит ПЭЦО?

— ПЭЦО? — На мгновение Майор смутился, задумался, но тут же ответил: Первый электронный центральный оператор.

— А он может каждый день решать? Потому что математик каждый день задаёт прорву задач.

— Ого! Хоть по сто штук в день, если хочешь. ПЭЦО может в одну секунду тыщу задач решить!

— Вот это здорово! — пришёл в восторг Наско. От недавнего отчаяния не осталось и следа. — Математик просто ахнет! Теперь-то уж он хочет не хочет, а тройку мне исправит! — и поскорей отдал Майору свою толстую, потрёпанную тетрадь, где за неделю уже накопилась уйма нерешённых задачек.

Димчо слегка опешил, но ничего не сказал. Он был рад, что нашёл средство выручить друга. И оба отправились в разведку.

8. ПЕРВАЯ ВЫЛАЗКА В ВОДОСТОЧНЫЕ КАНАЛЫ. РОБОТ ПЭЦО ДЕЙСТВУЕТ

Они никому не сказали ни слова: ни своим, ни чужим. Чужим — чтоб сохранить всё в тайне, своим — чтобы сделать приятный сюрприз. Экипировались по-альпинистски: взяли с собой карманные фонарики, связки верёвок, ножи, молотки, ледоруб, банку с извёсткой и, на всякий случай, немного сухарей. Майор сунул ещё в карман книгу, в которой рассказывалось о последних днях отряда Симеона Бесстрашного.

Осторожно озираясь по сторонам — не видит ли их кто, — они спустились по опорам нового моста и пошли по правому берегу реки, вдоль облицованной бетоном стены, в которой через каждые сто метров чернели выходные отверстия водосточных каналов. Все отверстия одинаковые как две капли воды, и невозможно решить, какое именно им нужно.

Судя по тому, что говорилось в книге, последняя схватка Симеона Бесстрашного с фашистами происходила метрах в двухстах западнее моста. Майор и Наско стали отмерять расстояние шагами. Отсчитав двести метров, они остановились. Рядом чернел широкий проём какого-то заброшенного канала. Бетон от времени выкрошился, местами обвалился.

Майор достал книгу и взглянул на фотографию, сделанную полицией после того, как отряд подпольщиков был уничтожен: широкое, мрачное отверстие — вход в канал; перед ним четыре распластанных мёртвых тела — трое изрешеченных пулями мужчин и светловолосая женщина с залитым кровью лицом.

— Здесь, — прошептал Димчо. — Пошли!

В последний раз оглядевшись по сторонам, они полюбовались на солнце, садившееся за Витошу, набрали в лёгкие побольше чистого воздуха и нырнули в канал.

У самого входа остановились: надо было заранее принять кое-какие меры предосторожности, чтобы потом не заблудиться. Наско вынул нож и нацарапал на стене слово «ПЭЦО» в честь робота, который спасёт его от тройки по арифметике. Потом они посыпали дно канала извёсткой и, обвязавшись верёвкой, двинулись дальше: Майор впереди, Наско за ним.

Когда исчез последний отблеск дневного света, Майор зажёг фонарик. Идти было жутковато. Канал был узкий, с низким сводом. Ужасная вонь, холод, сырость… У разведчиков кожа покрылась мурашками. Луч фонарика скользил по дну канала, по стенам и сводам. Слышалось лишь хлюпанье жидкой грязи под ногами и глухой, далёкий, словно с того света идущий гул: наверно, от машин, проносившихся по соседним улицам.

Судя по тем указаниям, которые давались в книге, следовало пройти под каким-то уличным колодцем, потом должен быть перекрёсток — место, где в главный канал вливаются боковые, а дальше будет приподнятая над дном канала площадка, где, собственно, и находилась база Симеона Бесстрашного.