Я буду долго гнать велосипед… (сборник) - Николай Рубцов

Ночных продуктовых машин.

Я словно летел из неволи

На отдых, на мед с молоком…

И где-то в зверином поле

Сошел и пошел

пешком.

1962

Привет, Россия…

Привет, Россия – родина моя!

Как под твоей мне радостно листвою!

И пенья нет, но ясно слышу я

Незримых певчих пенье хоровое…

Как будто ветер гнал меня по ней,

По всей земле – по селам и столицам!

Я сильный был, но ветер был сильней,

И я нигде не мог остановиться.

Привет, Россия – родина моя!

Сильнее бурь, сильнее всякой воли

Любовь к твоим овинам у жнивья,

Любовь к тебе, изба в лазурном поле.

За все хоромы я не отдаю

Свой низкий дом с крапивой под оконцем.

Как миротворно в горницу мою

По вечерам закатывалось солнце!

Как весь простор, небесный и земной,

Дышал в оконце счастьем и покоем,

И достославной веял стариной,

И ликовал под ливнями и зноем!..

1969

Старик

Идет старик в простой одежде.

Один идет издалека.

Не греет солнышко, как прежде.

Шумит осенняя река.

Кружились птицы и кричали

Во мраке тучи грозовой,

И было все полно печали

Над этой старой головой.

Глядел он ласково и долго

На всех, кто встретится ему,

Глядел на птиц, глядел на елку…

Наверно, трудно одному.

Когда, поеживаясь зябко,

Поест немного и поспит,

Ему какая-нибудь бабка

Поднять котомку пособит.

Глядит глазами голубыми,

Несет котомку на горбу,

Словами тихими, скупыми

Благодарит свою судьбу.

Не помнит он, что было прежде,

И не боится черных туч,

Идет себе в простой одежде

С душою светлою, как луч!

[1967]

Стоит жара

Стоит жара. Летают мухи.

Под знойным небом чахнет сад.

У церкви сонные старухи

Толкутся, бредят, верещат.

Смотрю угрюмо на калеку,

Соображаю, как же так —

Я дать не в силах человеку

Ему положенный пятак?

И как же так, что я все реже

Волнуюсь, плачу и люблю?

Как будто сам я тоже сплю

И в этом сне тревожно брежу…

Сентябрь

Слава тебе, поднебесный

Радостный краткий покой!

Солнечный блеск твой чудесный

С нашей играет рекой,

С рощей играет багряной,

С россыпью ягод в сенях,

Словно бы праздник нагрянул

На златогривых конях!

Радуюсь громкому лаю,

Листьям, корове, грачу,

И ничего не желаю,

И ничего не хочу!

И никому не известно

То, что, с зимой говоря,

В бездне таится небесной

Ветер и грусть октября…

В осеннем лесу

Доволен я буквально всем!

На животе лежу и ем

Бруснику, спелую бруснику!

Пугаю ящериц на пне,

Потом валяюсь на спине,

Внимая жалобному крику

Болотной птицы…

Надо мной

Между березой и сосной

В своей печали бесконечной

Плывут, как мысли, облака,

Внизу волнуется река,

Как чувство радости беспечной…

Я так люблю осенний лес,

Над ним – сияние небес,

Что я хотел бы превратиться

Или в багряный тихий лист,

Иль в дождевой веселый свист,

Но, превратившись, возродиться

И возвратиться в отчий дом,

Чтобы однажды в доме том

Перед дорогою большою

Сказать: – Я был в лесу листом!

Сказать: – Я был в лесу дождем!

Поверьте мне: я чист душою…

[1967]

Памятный случай

В детстве я любил ходить пешком.

У меня не уставали ноги.

Помню, как однажды с вещмешком

Весело шагал я по дороге.

По дорогам даже в поздний час

Я всегда ходил без опасенья,

С бодрым настроеньем в этот раз

Я спешил в далекое селенье…

Но внезапно ветер налетел!

Сразу тьма сгустилась! Страшно стало!

Хмурый лес качался и шумел,

И дорогу снегом заметало!

Вижу: что-то черное вдали

Сквозь метель маячит… Нет, не елки!

Ноги будто к месту приросли!

В голове мелькнуло: «Волки, волки!..»

Волки мне мерещились не раз

В обгоревших пнях. Один, без друга,

Я дрожал от страха, но тотчас

Шел вперед, опомнясь от испуга.

Шел я, спотыкаясь, а метель,

Мне сугроб под ноги наметая,

То вдруг: «У-у-у!» – кричала в темноте,

То вдруг: «А-а-а!» – кричала, как живая!

…После все утихло. Рассвело.

Свет зари скользил по белым склонам.

Я пришел, измученный, в село.

И друзья спросили удивленно:

– Что случилось? Ты не заболел?

– Ничего, – ответил я устало. —

Просто лес качался и шумел,

И дорогу снегом заметало…

Наступление ночи

Когда заря

Смеркается и брезжит,

Как будто тонет

В омутной ночи,

И в гробовом

Затишье побережий

Скользят ее

Последние лучи,

Мне жаль ее…

Вот-вот… еще немножко…

И, поднимаясь

В гаснущей дали,

Весь ужас ночи

Прямо за окошком

Как будто встанет

Вдруг из-под земли!

И так тревожно

В час перед набегом

Кромешной тьмы

Без жизни и следа,

Как будто солнце

Красное над снегом,

Огромное,

Погасло навсегда…

Синенький платочек

Я вспоминаю, сердцем посветлев,

Какой я был взволнованный и юный!

И пусть стихов серебряные струны

Продолжат свой тоскующий напев

О том, какие это были дни!

О том, какие это были ночи!

Издалека, как синенький платочек,

Всю жизнь со мной прощаются они…

От прежних чувств остался, охладев,

Спокойный свет, как будто отблеск лунный,

Еще поют серебряные струны,

Но редок стал порывистый напев.

И все ж хочу я, странный человек,

Сберечь, как есть, любви своей усталость,

Взглянуть еще на все, что там осталось,

И распрощаться… может быть, навек.

[1967]

Зимняя песня

В этой деревне огни не погашены.

Ты мне тоску не пророчь!

Светлыми звездами нежно украшена

Тихая зимняя ночь.

Светятся, тихие, светятся, чудные,

Слышится шум полыньи…

Были пути мои трудные, трудные.

Где ж вы, печали мои?

Скромная девушка мне улыбается,

Сам я улыбчив и рад!

Трудное, трудное – все забывается,

Светлые звезды горят!

Кто мне сказал, что во мгле заметеленной

Глохнет покинутый луг?

Кто мне сказал, что надежды потеряны?

Кто это выдумал, друг?

В этой деревне огни не погашены.

Ты мне тоску не пророчь!

Светлыми звездами нежно украшена

Тихая зимняя ночь…

[1964]

У размытой дороги…

Грустные мысли наводит порывистый ветер,

Грустно стоять одному у размытой дороги,

Кто-то в телеге по ельнику едет и едет —

Позднее время – спешат запоздалые дроги.

Плачет звезда, холодея, над крышей сарая…

Вспомни – о родина! – праздник на этой дороге!

Шумной гурьбой под луной мы катались, играя,

Снег освещенный летел вороному под ноги.

Бег все быстрее… Вот вырвались в белое поле.

В чистых снегах ледяные полынные воды.

Мчимся стрелой… Приближаемся к праздничной школе.

Славное время! Души моей лучшие годы.

Скачут ли свадьбы в глуши потрясенного бора,

Мчатся ли птицы, поднявшие крик над селеньем,

Льется ли чудное пение детского хора, —

О, моя жизнь! На душе не проходит волненье…

Нет, не кляну я мелькнувшую мимо удачу,

Нет, не жалею, что скоро пройдут пароходы.

Что ж я стою у размытой дороги и плачу?

Плачу о том, что прошли мои лучшие годы…

В глуши

Когда душе моей

Сойдет успокоенье

С высоких, после гроз,

Немеркнущих небес,

Когда душе моей

Внушая поклоненье,

Идут стада дремать

Под ивовый навес,

Когда душе моей

Земная веет святость,

И полная река

Несет небесный свет, —

Мне грустно оттого,

Что знаю эту радость

Лишь только я один:

Друзей со мною нет…

[1968]

На озере

Светлый покой

Опустился с небес

И посетил мою душу!

Светлый покой,

Простираясь окрест,

Воды объемлет и сушу…

О, этот светлый

Покой-чародей!

Очарованием смелым

Сделай меж белых

Своих лебедей

Черного лебедя – белым!

«О чем писать?»

О чем писать?

На то не наша воля!

Тобой одним

Не будет мир воспет!

Ты тему моря взял

И тему поля,

А тему гор

Другой возьмет поэт!

Но если нет

Ни радости, ни горя,

Тогда не мни,

Что звонко запоешь,

Любая тема —

Поля или моря,

И тема гор —

Все это будет ложь!

Мачты

Созерцаю ли звезды над бездной

С человеческой вечной тоской,

Воцаряюсь ли в рубке железной

За штурвалом над бездной морской, —

Все я верю, воспрянувши духом,

В грозовое свое бытие

И не верю настойчивым слухам,

Будто все перейдет в забытье,

Будто все начинаем без страха,

А кончаем в назначенный час

Тем, что траурной музыкой Баха

Провожают товарищи нас.

Это кажется мне невозможным.

Все мне кажется – нет забытья!

Все я верю, как мачтам надежным,

И делам, и мечтам бытия.

Стихи разных лет