Бабель - Ребекка Ф. Куанг

Он проглотил сладкий жирный комок и запил его глотком молока. Мне будет не хватать ваших уроков этимологии, миссис Пайпер».

К его удивлению, ее глаза покраснели в уголках. Ее голос стал густым. Пиши домой, когда тебе понадобится мешок с едой», — сказала она. Я не знаю многого из того, что происходит в этих колледжах, но я знаю, что их еда — это что-то ужасное».

Глава третья

Но этого никогда не будет: для нас остается

один город, в котором нет ничего от зверя,

который был построен не для грубой, материальной выгоды,

Ни для острой, волчьей власти, ни для обжорливого пиршества империи.

К.С. Льюис, «Оксфорд».

На следующее утро Робин и профессор Ловелл взяли кэб до станции в центре Лондона, где пересели на дилижанс, идущий до Оксфорда. Пока они ждали посадки, Робин развлекался тем, что пытался угадать этимологию слова «дилижанс». Карета была очевидна, но почему stage? Потому ли, что плоская, широкая повозка напоминала сцену? Потому что целые труппы актеров могли путешествовать таким образом или выступать на сцене? Но это была натяжка. Карета была похожа на многое, но он не мог представить, как сцена — приподнятая общественная платформа — стала очевидной ассоциацией. Почему бы не карета с корзиной? Или омникоач?

Потому что путешествие происходит поэтапно, — объяснил профессор Ловелл, когда Робин сдался. Лошади не хотят бежать всю дорогу от Лондона до Оксфорда, да и мы тоже обычно не хотим. Но я терпеть не могу трактиры, поэтому мы едем одним днем; это около десяти часов без остановок, так что воспользуйся туалетом перед поездкой».

В дилижансе ехали еще девять пассажиров — хорошо одетая семья из четырех человек и группа сутулых джентльменов в драных костюмах с заплатками на локтях, которые, по мнению Робина, были профессорами. Робин сидела, зажавшись между профессором Ловеллом и одним из мужчин в костюме. Для разговоров было еще слишком рано. Пока карета тряслась по булыжникам, пассажиры либо дремали, либо безучастно смотрели в разные стороны.

Робин не сразу понял, что женщина напротив него уставилась на свое вязание. Когда он встретился с ней взглядом, она тут же повернулась к профессору Ловеллу и спросила: «Это восточный?».

Профессор Ловелл рывком поднял голову, пробуждаясь от дремоты. Прошу прощения?

Я спрашивала о вашем мальчике, — сказала женщина. «Он из Пекина?»

Робин взглянул на профессора Ловелла, вдруг ему стало очень интересно, что он скажет.

Но профессор Ловелл только покачал головой. «Кантон», — отрывисто сказал он. «Дальше на юг».

«Ах», — сказала женщина, явно разочарованная тем, что он не стал уточнять.

Профессор Ловелл снова заснул. Женщина еще раз оглядела Робина с ног до головы с тревожным любопытством, а затем обратила внимание на своих детей. Робин продолжал молчать. Вдруг ему стало очень тесно в груди, хотя он не мог понять, почему.

Дети не переставали смотреть на него; их глаза были широко расставлены, а рты разинуты так, что это было бы просто восхитительно, если бы не заставляло Робина чувствовать себя так, словно у него выросла еще одна голова. Через мгновение мальчик потянул мать за рукав и заставил ее наклониться, чтобы он мог прошептать ей на ухо.

Ох. Она хихикнула, затем посмотрела на Робина. Он хотел бы знать, можешь ли ты видеть».

«Я — что?»

«Если ты можешь видеть?» Женщина повысила голос и выделила каждый слог, как будто у Робина были проблемы со слухом. (Такое часто случалось с Робином на борту «Графини Харкорт»; он никогда не мог понять, почему люди обращаются с теми, кто не понимает по-английски, как с глухими). «С такими глазами ты все видишь? Или только маленькие щели?

«Я вижу прекрасно», — тихо сказал Робин.

Мальчик, разочарованный, переключил свое внимание на сестру. Женщина продолжила вязать, как будто ничего не произошло.

Маленькая семья вышла в Рединге. Робин обнаружил, что ему стало легче дышать, когда они сошли. Он также мог вытянуть ноги в проходе, чтобы дать передышку своим затекшим коленям, и при этом мать не бросала на него испуганный, подозрительный взгляд, как будто поймала его на попытке обчистить ее карманы.

Последние десять или около того миль до Оксфорда представляли собой идиллический участок зеленого пастбища, на котором изредка попадались стада коров. Робин пытался читать путеводитель под названием «Оксфордский университет и его колледжи», но обнаружил, что у него пульсирует голова, и начал дремать. Некоторые дилижансы были оснащены серебряной отделкой, чтобы поездка была гладкой, как коньки на льду, но их дилижанс был старой модели, и постоянная тряска утомляла. Он проснулся от грохота колес по булыжникам и, оглядевшись, обнаружил, что они прибыли на середину Хай-стрит, прямо перед обнесенными стеной воротами его нового дома.

Оксфорд состоял из двадцати двух колледжей, каждый со своими жилыми комплексами, гербами, столовыми, обычаями и традициями. Крайст Черч, Тринити, Сент-Джонс и Олл Соулс могли похвастаться самыми большими фондами и, соответственно, самыми красивыми территориями. Тебе захочется завести там друзей, хотя бы для того, чтобы посмотреть на сады», — говорит профессор Лавелл. Ты можешь смело игнорировать любого из Вустера или Хартфорда. Они бедные и уродливые, — он имел в виду людей или сады, Робин не мог точно сказать, — и еда у них плохая». Один из других джентльменов бросил на него кислый взгляд, когда они выходили из кареты.

Робин будет жить в Университетском колледже. Путеводитель сообщил ему, что его обычно называют «Унив», что в нем живут все студенты, обучающиеся в Королевском институте перевода, и что по эстетике он «мрачный и почтенный, вид, подобающий старейшей дочерней школе университета». Он, конечно, выглядел как готическое святилище; его передняя стена была вся в башенках и одинаковых окнах на фоне гладкого белого камня.

«Ну, вот и все». Профессор Ловелл стоял, засунув руки в карманы, и выглядел слегка неловко. Теперь, когда они побывали в домике портье, получили ключи Робина и перетащили чемоданы Робина с Хай-стрит на мощенный тротуар, казалось очевидным, что расставание неизбежно. Профессор Ловелл просто не знал, как к этому подойти. Что ж, — снова сказал он. У тебя есть несколько дней до начала занятий, поэтому тебе стоит потратить их на знакомство с городом. У тебя есть карта — да, вот она, — хотя место достаточно маленькое, ты выучишь его наизусть после нескольких прогулок. Возможно, найдешь членов своей когорты; они, скорее