Командир полка - Вальтер Флегель

И все же капитан Келлер боялся, что дивизион может не справиться с предстоящей задачей и это снизит отличный результат стрельбы. Он хорошо знал сильные и слабые стороны своего дивизиона, но не мог забыть озабоченного выражения лица Харкуса.

Из-за облаков показалась луна, и ее белый, неживой свет залил все вокруг. На дороге валялись ветки, сосновые шишки мешались у Келлера под ногами. Десять лет назад он жил в деревне и мог бы остаться там навсегда. В его деревеньке было тогда всего двенадцать домов. Сегодня это уже приличный поселок. Но Келлер пошел в армию, где познакомился с грохотом орудий, с рокотом гусеничных тягачей, тащивших гаубицы. Любопытство и жажда знаний влекли его вперед.

Было тихо. Ничто не нарушало ночной тишины. Лишь иногда со стороны села доносился шум моторов, по которому было трудно определить направление движения машин.

Пельцер затоптал сигарету и прислушался. Келлера удивляло, что подполковник так долго ехал за дивизионом. «Что ему нужно от Харкуса? Не связано ли это с переводом техники на зимнее обслуживание?» Об этом капитан не беспокоился. За перевод отвечает Харкус. Главное, что он не торопит.

Харкус появился неожиданно. Он выскочил из машины.

— Командир! — крикнул он возбужденно. — У дивизиона уже потери!

— Какие потери? — испугался Келлер.

— Подойдите сюда! — приказал Харкус и повернулся к машине. Первым из нее вышел Вебер и потянулся. За ним вылез отставший от расчета солдат с противогазом в руке.

— Рядовой Гюнтер Титце, из первой батареи, — представил солдата Харкус. — Отстал от расчета, когда искал свой противогаз.

Келлер послал Титце к своей машине, которая стояла на проселочной дороге.

— Некоторые думают, что учения — это увеселительная прогулка. Если бы у меня была хоть одна шашка со слезоточивым газом, две трети батареи до сих пор ревели бы белугами, — заметил Харкус.

— Значит, — сказал Келлер и снова испугался, — первая батарея вышла бы из строя?

— И взвод управления тоже.

Тут Вебер увидел Пельцера и понял, почему он здесь. Он кивнул подполковнику, приложив указательный палец к губам. Он хотел переговорить с ним, пока Харкус не увидел подполковника. Но было уже поздно.

— А вы кто такой? — спросил вдруг Харкус у подполковника.

Пельцер выступил из тени дерева и представился:

— Подполковник Пельцер.

— А-а, добрый вечер. Теперь я со всеми моими заместителями познакомился, за исключением майора Треллера. И все вне казармы. Если это не будет хорошим знаком…

Пельцер представлял себе эту встречу несколько иначе и поэтому сразу же рассердился, когда понял, что инициатива оказалась у Харкуса.

— Что у вас, товарищ подполковник? — спросил командир полка.

— Я хотел поговорить о переводе боевой техники на осенне-зимнее обслуживание.

— Это хорошо, — ответил Харкус.

— Хочу напомнить, что завтра в восемь утра первый дивизион начинает перевод техники на зимний режим эксплуатации.

— Первый дивизион не сможет сделать этого завтра, — строго возразил Харкус. — Об этом я сегодня в полдень уже говорил майору Гаупту. Если вам это неизвестно, повторю еще, но в последний раз. Мы начнем перевод с другого дивизиона или одним днем позже.

— У нас сжатые сроки, — возразил Пельцер. — Если мы начнем не по графику, мы сорвем весь перевод.

— Вы прибыли сюда, чтобы обсуждать мои приказы?

Вот этого Вебер и боялся. Харкус осадил Пельцера, который привык только командовать, принимать самостоятельные решения, привык, чтобы всегда и во всем спрашивали его мнение. Это не могло привести ни к чему хорошему.

— Товарищ майор, — резко произнес Пельцер, — в полку я отвечаю за боевую технику. Сейчас перевод техники — это главное, и не только для меня.

— А потом? Что будет главным потом? — спросил Харкус спокойно.

Пельцер не ответил.

— Ну!.. — торопил его Харкус.

— Вы что, хотите меня проэкзаменовать?

Харкус ответил сам:

— Потом в полк придет молодое пополнение, затем мы начнем подготовку к новому учебному году и так далее и тому подобное. Задача за задачей. И все они важные. А в первом дивизионе солдаты никак не разберутся с противогазами. Но это ведь мелочи. Вы отвечаете за технику и вооружение, товарищ подполковник, я — за весь полк. Для меня самая важная задача — это высокая боевая готовность части, уверенность, что каждый артиллерийский дивизион, каждая батарея и каждое орудие сможет открыть огонь и вести его в любое время и в любых условиях. Попрошу всех усвоить это! И хватит лекций! Вы же офицеры! — Харкус повернулся к Келлеру: — Батареи идут.

Пельцер попытался объяснить Харкусу:

— Я бы хотел обратить ваше внимание на то, что к боевой готовности имеет отношение и перевод техники. Кроме того, не менее важное значение имеет экономия моторесурсов…

— Не путайте боевую готовность с экономией.

— Но…

— Достаточно, — резко сказал Харкус и, махнув обеими руками, отошел в сторону.

На окраине Цебелина показалась первая колонна. Как светлячки, ползли по дороге машины с затемненными фарами.

— Вам не нужно было показываться ему на глаза, — сказал Вебер Пельцеру.

— Не нужно было?! — выкрикнул Пельцер со злостью. — Я хотел прекратить эту неразбериху, которая начнется…

— Слишком поздно.

— Почему?

— То, что показал сегодня первый дивизион, ниже всякой критики.

— Не удивлюсь, если он и с остальными дивизионами так поступит! — Пельцер кивнул в сторону Харкуса, который теперь стоял с Келлером посреди дороги. — От него добра не жди!

— Дивизион выглядит плохо. От кого это зависит, сейчас не имеет значения. Но дивизион не может быть таким, — заметил Вебер.

— И на старуху бывает проруха! — высказался Пельцер.

— Для Харкуса это не аргумент. Уезжай и переделай план… — Вебер покачал головой.

Пельцер запротестовал.

— Если ты хочешь помочь сохранить порядок в полку, — решительно сказал Вебер, — переделай план.

Пельцер выругался и пошел к проселочной дороге, где стояла его машина, но остановился:

— Если и дальше так пойдет, я не останусь в части. До сих пор в полку все было нормально: никаких разногласий, решали и действовали совместно, каждый знал, что он должен делать, помогали друг другу.

— Подождем, когда закончится учение, — возразил Вебер. — А в четверг на совещании поговорим.

Пельцер подошел к машине и сел.

— Пока, — буркнул он.

Вебер слегка коснулся правой рукой козырька фуражки и пошел к Харкусу. Колонна отъехала от Цебелина метров на двести.

Батарея остановилась. Хаген подошел к Келлеру, чтобы доложить о ходе марша.

Тем временем Древс бежал в хвост колонны. Полевой кухни среди машин не оказалось, стояла только машина для перевозки хлеба. Как раз от нее кто-то бежал к орудиям, неся два пакета сухарей. Древс несколько раз ударил по кабине кулаком. Поднялся брезент.

— Что стучишь?

— Командиру полка и мне что-нибудь поесть!

Однако на этот раз волшебная формула Менерта не сработала. Напротив, брезент опустился, а из кузова раздался раздраженный голос:

— Ходят тут всякие!

— Пусть твой командир сам о себе побеспокоится, если решил погонять нас по этим местам, — послышался другой голос.

Во второй батарее машины с кухней Древс тоже не нашел. Только в третьей батарее ему дали пакет сухарей и кусочек масла.

— Больше у меня ничего нет. Кто знает, где теперь кружат эти полевые кухни! Они должны были давным-давно догнать нас, — сочувственно объяснял Древсу унтер-офицер.

В Цебелине снова стало тихо, как только третья батарея миновала село и свернула на грунтовую дорогу. Разъехались и машины командира полка и командира дивизиона. Келлер поехал за третьей батареей, а Древс повез Харкуса прямо по ровной дороге к Тарне, протекавшей среди полей и лугов позади маленького города Гросов, огибая его широкой дугой.

К Тарне подъехали около двух часов ночи. Остановились. По шоссе в направлении на юг двигались советские танки, артиллерия, мотострелковые части и ракетные войска.

Перед мостом машина свернула налево. На противоположном берегу, метрах в восьмистах от дороги, виднелся обветшалый хуторок. Майор остановил машину и спустился по заросшему травой берегу к реке. Медленно вошел в воду, щупая ногой дно, покрытое галькой. В этом месте был брод: на берегу виднелись колеи от повозок и следы домашних животных. Только ближе к мосту, где рос густой тростник, берег был илистым. Харкус несколько раз переехал Тарне с одного берега на другой. Вода доходила только до осей машины. Дно везде было крепким и ровным. Закончив осмотр, Харкус разрешил Древсу отъехать от берега метров на пятьдесят и поспать. Сам опустился прямо на траву. Рядом с ним сел и Вебер, Держа портфель в левой руке, он достал термос, вылил остатки кофе в колпачок и протянул его Харкусу.