Трамвай номер 0 - Олег Георгиевич Холодный

не может пошевелиться — он знает о моей болезни.

— Что ты делаешь, идиот?!

Кричит Мышка и рыпается.

— Стоять! Ещё шаг, и я потеряю равновесие!

Я развожу руки в разные стороны ладонями вверх и начинаю.

Мне весело — я танцую джигу.

Max bet.

***

Почистить зубы. Чифирнуть. Выкурить сигарету из последней пачки.

Пересчитать деньги — осталось 5 рублей — это «прима».

Проездного — нет. Осваиваем воровские техники. Вернее, вспоминаем.

Открыть шкаф, достать камуфляж. Офицерский ремень 41-го года.

Пехотная гимнастёрка 39-го. Мой род продолжается во мне.

Пластунские штаны и куртка. Поверх — белый медицинский халат.

Вставить толстые стельки, затянуть прошедшие горы берцы

потуже. Гистологический атлас и тетрадь в «колобок», «колобок» –

на плечо. Не забыть повесить нож на пояс, проверить наличие

свинчатки в кармане. Чёрные очки-капельки — на нос. Тихо

закрыть дверь. Первый пошёл.

Ангел

Метро — это главная насущная, ежедневная тема небогатого столичного

жителя. Метро — это то, что роднит столицы. К примеру, в Пражском

метро ходят мытищинские поезда, а некоторые станции Нью— йоркского

разрисованы японским аниме, в Спб есть станция Московская…. Продолжать?

А ещё в метро нельзя курить. Нигде. Грустнова рассказывала, как

на автобусной остановке к ней прицепился мужик, увидавший её с

сигаретой. Вплоть до того момента, когда она проскочила в закрывающиеся

двери поезда, он шёл с ней в ногу и, не замолкая, проповедовал

ей о вреде курения. Горячился, размахивал руками, приводил научные

факты. А глядя на неё через стекло уезжающего поезда, безумно

улыбнулся и с наслаждением закурил. В метро, днём, на платформе.

Это была улыбка довольного дьявола. Грустновой я свою версию не

говорил, но здесь изложу. Я, знаете ли, обладаю мифологизированным

сознанием первобытного человека. И считаю, что это и был дьявол,

знавший, что, скажем, в 25 она умрёт от рака лёгких, и таким хитрым

способом не просто изящно поиздевался, но и верней наставил её

на этот путь. А может, при помощи своей дьявольской нелинейной

логики, которую постиг лишь Лобачевский, отчего и умер в психушке,

просчитал комбинацию, по которой зароненное семя этого воспоминания

в подходящий момент произрастёт в дерево нужного ему поступка,

который, в свою очередь, сыграет не последнюю роль в его игре.

Табак — главный инструмент дьявола, он разобщает человечество.

Не замечали, что когда закуриваете что бы то ни было, как бы отгораживаетесь

от окружающего, сжимаетесь в точку своего тела? Кстати, если вы

курите, то используйте исключительно спички. Во всём цивилизованном

мире спички — привилегия богатых людей. Вот вам на заметку занимательный

рецепт. Чтобы никогда не путать пустой спичечный коробок с полным,

равно как и сигаретные пачки, немедленно возьмите пустой в левую

руку. Взяли? Теперь сильно сожмите кулак так, чтобы коробок смялся

поперёк длины. Теперь вы ни за что их (коробки) не перепутаете.

Неужто не получилось? Не расстраивайтесь! Позвоните Васе Васину

и он найдёт вам классную гитару за небольшие деньги. Сразу же

начинайте играть танго на джазовых аккордах и через месяц усердных

тренировок непременно разыщите тот самый коробок и сожмите его

в лепёшку. Теперь ничто не станет помехой на вашем пути в райский

сад! Цикоридзе, между прочим, вполне освоил эти шаманские практики

и теперь очень даже правильно курит, даром, что колдун. С курения

началась ночь. Цикоридзе открыл в ответ на звонок в домофон, но

тут всем дружно захотелось покурить, а воспитанные люди не курят

в лифте. Хотя какие уж мы воспитанные, Если способны говорить

друг другу мерзости в лицо и за глаза. Особенно я, который пишет

в повести о том, что ему кого— то сильно захотелось. Но всё же

на то, чтобы не курить в лифте плодов стараний наших родителей

хватило, и мы забурились на лестницу. Ох уж мне эти лестницы домов

башенного типа, кои можно почувствовать на себе только в Москве.

На них прошло моё детство, да и по сей день случаются у нас свидания.

Как метко подметил Гузов: «Мою тень и твою жилплощадь разделяют

восемь ступеней. А казалось бы, чего же проще». Толкнув тяжёлую

скрипучую дверь на пружинке с заляпанной краской ручкой и непременным

грязным стеклом посередине, а за ней, проходя через предбанник,

ещё одну, вы попадаете в иной мир. Иногда предбанник оказывается

также и балконом с забранным стальной чешуёй окном во всю стену.

Но это не главное, главное сокрыто за второй дверью, пройдя через

которую вы уже не сможете соврать. Потому что каждое сказанное

вами слово тысячи раз отразится от крашеных стен и заплёванных

ступенек, возвращаясь отовсюду по вашу утлую душу. И если это

была ложь — вы сойдёте с ума. Помню, как— то раз мы со Славянским

стояли на такой площадке, пили вино и курили, нельзя не курить

в таких местах. Это было на тринадцатом этаже, где живёт моя бывшая

муза, однофамилица польского поэта, ныне девушка Вихрастого. Ничего

так девочка, красивенькая. Восхитительная фарфоровая кукла с гулкой

пустотой внутри. Голем. Беседовали мы не то о Гаррисоне, не то

о чём— то в меру мистическом. И тут спускается из тьмы пролётом

выше брат означенной девицы с жутко облезшими, растрескавшимися

и кровоточащими большими руками. Вперивает в нас измученный взгляд

и заявляет, что звать нас, верно, Пётр и Павел и, мол, угадайте

почему. Славянский мигом просекает иронию и отвечает, что мы прикрываем

путь на восход. Верный ответ. Напоследок сфинкс пообещал убить

меня, если я ещё раз сунусь к его сестре. Другой раз всё в том

же месте, в тот же час полумёртвый от тоски и отчаяния Гузов пел

мне под собственные хлопки: «Я зажёг в церквях все свечи…». Мир,

в который вы попадаете, выйдя на лесенку в типовой московской

башенке, чист и светел, хоть и кажется тёмным и грязным. Он исповедален,

потому что в нём раскрывается сердце, если оно вообще на это способно.

Но в тот раз врать никто не собирался. По крайней мере, сумасшедших

по выходе не оказалось, не считая меня. Но я сдвинулся намного

раньше и теперь в часы одиночества упражняюсь в своём безумии.

Повышаю, так сказать, квалификацию. Прогрессирую. Есть такой модный

молодёжный вирус, типа Трояна, только для другого харда. Для харда

в форме усечённого шара с крупной бороздой посередине и более

мелкими по остальной поверхности. Работает надёжно: камень плавится,

мать дымится, оперативка прыгает, а HDD считает себя подставкой

для кофе и упорно пытается съехать, тьфу, выехать из корпуса.

Распространяется через