Сад лжи. Книга 2 - Эйлин Гудж

Словно услышав, Брайан вдруг стал целовать ее — нежными и вместе жесткими губами. Чувствовалось, как он изголодался по ней. Из его груди вырвался сдавленный стон.

«Видишь… Брайан… видишь… ты же любишь меня…» — пронеслось у нее в голове.

Но что-то произошло. Брайан вдруг резко отодвинулся, почти оттолкнув ее от себя, — его пальцы больно впились ей в плечи.

— Нет! — закричал он. — Нет… не могу. Мы не должны, Роза. Я тебе говорил. Это все правда. Но это было давно. Сейчас я люблю Рэйчел. Она моя жена. Это… не должно было случиться. Прости меня.

— «Прости»? — слабый смех вырвался из ее горла.

Он говорит «прости», словно случайно наступил на палец или перевернул в темноте лампу. Разве говорят «прости», когда ты разбил кому-то жизнь!

Брайан поднялся — его грустное лицо белело над ней во тьме. Неожиданно ей захотелось крикнуть что-то злое, вцепиться ногтями в это полное печали и сострадания лицо.

«Какое право ты имеешь жалеть меня, негодяй? Не нужна мне твоя жалость, слышишь!» — все в Розе так и кипело.

— Я правда хочу, чтобы ты меня простила…

И все. Это были его последние слова. Он повернулся и зашагал к дому, унося с собой все, на что она могла еще надеяться.

«Боже! Как мне больно. Как невыносимо больно. Будь он проклят!» — и Роза дала волю слезам.

То были слезы ярости и боли. Схватив стоявший на краю скамьи пустой бокал из-под шампанского, она развернулась, чтобы запустить им в спину Брайана: пусть и ему станет так же больно, как и ей.

Однако вместо этого рука ее непроизвольно сжала хрупкое стекло. Что-то хрустнуло — ладонь буквально взорвалась дикой колющей болью. Кровь!

«Господи! Что я натворила! Что я натворила!» — пронеслось в голове у Розы.

Сжав запястье, она в ужасе, словно загипнотизированная, следила за растекавшимся пятном крови — вскоре ее уже набралась целая пригоршня. Кровь потекла по руке, стала капать на платье — ее любимое бархатное платье!

Роза… Господи Иисусе, что…

«Неужели это Брайан? Он же ушел! Выходит, нет. Это его голос», — зазвучало в висках, она почувствовала, как его руки поддерживают ее, бережно баюкают израненную ладонь, не обращая внимания на то, что яркие капли крови, подобно маленьким красным цветам, украшают его белоснежную манишку.

— Кажется, порез очень глубокий, — произнес Брайан, задыхаясь от волнения. — Могут понадобиться швы. Боже, что произошло, Роза?..

Роза услышала его сдавленные рыдания. Брайан сложился пополам, плечи его тряслись. Эти звуки были невыносимы, от них разрывалось сердце.

Помимо своей воли Роза ощутила торжество. Какой-то частью своего существа, не подвластной боли, она поняла: Брайан — ее. И всегда будет ее. Что бы ни случилось в прошлом и как бы они ни терзали друг друга…

Все время пока Брайан вел ее наверх, обернув своим носовым платком ее кровоточащую ладонь, Роза ощущала странную отчужденность. Одна мысль сверлила мозг: «Ничего этого со мной не происходит! Это все в кино, которое я сама же и смотрю. Экранизированная драма — из тех, что показывает по телевидению Би-би-си в программе «Театральные шедевры».

Толпа гостей, затихнув, расступилась перед ними, как будто шла репетиция массовки. Роза «услышала» голос режиссера: «Дубль первый. Расступаются волны Красного моря». И тихий закадровый смех.

Огромный зал, казалось, распался на куски, которые затем кое-как соединились в уродливый коллаж. Какие-то мелкие детали интерьера надвигались на нее, приобретая гротескные формы. Сигарета в руке застывшей от ужаса высокой блондинки превращалась в сигару из пепла; белая персидская кошка, скорее напоминающая барса, пробиралась сквозь лес человеческих ног; следы от донышек бокалов на стеклянной поверхности журнального столика выглядели рябью, покрывшей гладь пруда.

И тут, как мираж, появилась она. Рэйчел. Она двигалась сквозь толпу гостей, разрывая красную пелену… Теперь все стало голубым — голубизна ее глаз, голубизна грез, смешанных с дымом сигарет и улетучившимися обещаниями…

«Ты мой близнец, — беззвучно прошептали Розины губы. — Да, да, сиамский близнец. Ты меня не знаешь, но зато я знаю тебя слишком хорошо. Ведь я уже не один год живу с тобой бок о бок. Спаренная с тобой. Ненавидя тебя. Постоянно мучаясь, почему он выбрал тебя вместо меня…»

— Позвольте мне помочь вам, — произнесла Рэйчел холодно.

Неужели она на самом деле произнесла эти слова? Роза не могла сначала поверить своим ушам. Но вот уже тонкие сильные пальцы сжали ее запястье.

— Я врач, — услышала она.

«Это продолжается фильм. Не надо волноваться, — успокоила себя Роза. — В реальности подобные вещи не случаются…»

Она отстранилась от Рэйчел, высвобождая свою руку. Боже, как ненавистна была ей доброта соперницы. Ненавистны ее умелые пальцы… Уж лучше бы эта женщина была злой и грубой.

— Нет… нет… не нужно беспокоиться… это… не думаю, что рана глубокая… спасибо… я обойдусь…

— Все это глупости, — с этими словами Рэйчел снова взяла ее запястье, твердо, как берет взрослый за руку маленького ребенка, переводя его через улицу. — У вас порез все еще кровоточит. Рана наверняка глубокая. Как это произошло?

Ее глаза метнулись в сторону Брайана. Всего на один краткий миг, но Роза успела заметить в ее глазах немой вопрос.

И снова она почувствовала прилив тайного торжества, впервые испытанный ею в саду. На этот раз Роза не стала противиться умелым рукам Рэйчел. Она невольно подпала под чары этой женщины. Неожиданно ей захотелось узнать ее поближе. Ведь тогда, быть может, ей удалось бы лучше понять и Брайана. Как бы увидеть Рэйчел глазами Брайана и разрешить для себя эту загадку: почему же он в конце концов полюбил именно ее.

«Разве Библия не учит, что надо познать своего врага? Может быть, мне удастся найти в Рэйчел слабые стороны? Чтобы вбить клин между ними?» — подумала Роза.

— Это бокал из-под шампанского виноват, — ответила Роза. — Он треснул у меня в руке. Должно быть, я слишком сильно его сжимала.

— Давайте я посмотрю, — и Рэйчел начала разматывать окровавленный платок, но потом ее голубовато-стальные глаза повернулись к толпе любопытных, и она решительно произнесла: — Не здесь. Пойдемте в ванную.

Роза тут же почувствовала, как чья-то твердая рука взяла ее под локоть. Она подняла голову — Макс! Вид у него встревоженный, волосы растрепаны. Он только что нашел ее после долгих поисков.

— Где ты была, Роза? Я ничего не мог понять. Ты… — он умолк, глаза его расширились от ужаса, лицо, обычно такое невозмутимое, за считанные секунды сморщилось и постарело. — Роза, девочка моя…